Постскриптум
Покорив Эверест, Букреев вместе с индонезийской командой и русскими коллегами спустился в Катманду, чтобы отпраздновать там успех экспедиции и завершить необходимые формальности. К середине мая он окончательно расстался с индонезийцами и вместе со своим другом вернулся в Луклу. Он вновь собирался в базовый лагерь у подножья Эвереста. Там Анатолий хотел оценить погодные условия, состояние маршрута и понять, насколько реально совершить траверс Лхоцзе – Эверест.
Выйдя из Намче Базара, Букреев отправился по тропе, извивающейся вдоль крутых склонов ущелья Дудх Коси, сплошь усыпанных цветущими рододендронами. Там ему встретилась Ингрид Хант, экспедиционный врач «Горного безумия». Она приехала в Гималаи, чтобы установить бронзовую мемориальную доску в память о Скотте Фишере. Они немного поговорили, и доктор Хант со слезами на глазах сказала Анатолию, что решила никогда больше не возвращаться в Гималаи.
Попрощавшись с ней, Букреев продолжил свой путь к Эвересту. По дороге он внимательно вглядывался в идущих навстречу альпинистов, надеясь увидеть кого-нибудь из японцев. Японская экспедиция не так давно отказалась от восхождения на Эверест и теперь должна была спускаться вниз. Букреев нес с собой амулеты и другие небольшие вещи, найденные им около тела Ясуко Намбы. Анатолий тогда соорудил из камней какое-то подобие надгробия. Теперь он хотел передать эти вещи японцам, чтобы те отвезли их семье Ясуко.
Переночевав в Пангбоче, Букреев и его спутник на рассвете отправились дальше. В Горак Шеп они прибыли около трех часов пополудни. Там, в небольшой гостинице, под сенью снежной пирамиды Пумори, они решили перекусить. И тут во дворике показался японец. Букреев спросил его, не мог ли он забрать вещи Ясуко Намбы в Токио, чтобы передать их там ее родственникам. Уяснив вопрос, собеседник Букреева, известный японский альпинист Мунео Нукита, указал ему на человека метрах в пятидесяти от них. Это был Кеничи Намба, муж Ясуко Намбы. Он приехал в Непал в надежде снять тело Ясуко с Южной седловины.
За чаем Букреев и Кеничи начали свою беседу; Мунео Нукита помог им, выступив в роли переводчика. Срывающимся голосом, то и дело останавливаясь, подбирая нужные слова, Букреев пытался объяснить Кеничи, что же произошло здесь годом раньше. Анатолий попросил прощенья, многократно повторяя, что сожалеет о том, что не удалось спасти Ясуко. Слезы показались у него на глазах. Анатолий говорил, что ощущает личную вину в том, что произошло. Он не сумел помочь Ясуко так же, как помог Шарлотте Фокс и Сэнди Хилл Питтман. Анатолий ошибся, понадеявшись на помощь, которая так и не пришла.
Кеничи Намба, не говоря ни слова, внимательно выслушал Букреева. Потом, когда Анатолию уже нечего было добавить, Кеничи сказал, что в случившемся он никого не винит. «Моя жена была альпинисткой, – сказал Намба. – Она мечтала взойти на Эверест – и она взошла на него». Кеничи поблагодарил Букреева за помощь, оказанную тогда другим альпинистам, и за то внимание, которое он уделил Ясуко в этом году, оказав ей последние почести и похоронив ее. Намба собирался сделать это сам, но не сумел. Они проговорили еще часа два, а потом, распрощавшись с Кеничи Намбой, Букреев продолжил свой путь к белоснежным вершинам, освещенным закатным солнцем.
