Глава 8

Я настолько прислушивался к эмоциям и крикам толпы на трибунах, переживая по отголоскам эмоций перипетии невидимой мне схватки, что даже не обратил внимания, что стражники уже рядом, снимают с меня цепи кандалов.

Да, верно, пора уже.

Когда приблизился к решетке, заметил, что на песке арены довольно много людей. Двое из них точно были гладиаторами. Я скользнул взглядом по стоящим в стороне полуобнаженным фигурам; один из них был с большим, едва ли не в полный рост прямоугольным щитом, в металлических блестящих поножах и в закрытом шлеме, а второй, вовсе без доспехов, сжимал в руке огромную кувалду. Можно сказать, кузнечный молот.

Я присмотрелся к ним, прищуриваясь. С молотом – Хоргос, тот самый, который первого по списку, «исчадие леса», завалил. Второй, со щитом и в закрытом шлеме – Ратгер. Оба были двадцать седьмого уровня. Гладиаторы стояли спокойно, а на большой, ненамного меньше футбольного поля площадке арены мельтешили и суетились люди: двое рабов, судя по их забитому виду, крючьями тащили к стене поверженного Гашризза, еще несколько человек грузили на тележку тела сраженных орком гладиаторов.

Несправедливость – гладиаторов на тележке, а орка крючьями. Неуважение какое.

Еще несколько человек как раз в этот момент подбежали с ведрами к большому кровавому пятну на месте, откуда орка поволокли, и принялись посыпать все песком. Молодец, Гашризз – сразу двоих гладиаторов с собой забрал.

Так, получается, их четверо было? – глянул я на оставшихся гладиаторов и теперь заметил отметины от ударов на плече у того, кто с молотом, и кровавые брызги на щите у второго. Да, значит, получается четверо – как раз по количеству выведенных преступников. И, судя по тому, что оратор представлял каждый раз и преступника, и гладиатора, мне сейчас еще одного персонально подгонят.

Всю картину на арене я осмотрел, оценивая, за несколько мгновений и сейчас, когда стражники меня подвели к открытой решетке, нутром почувствовав момент, рванулся вперед и на песок вышел, даже выбежал, сам. Хоть и торопливо дернувшись, сохраняя равновесие, но без унизительного удара древком в поясницу, заставляющего выгибаться и пузатым увальнем выскакивать на песок.

Песок горячий, кстати. Еще не настолько нагретый солнцем, чтобы обжигать, но чувствительно горячий. Пробежав несколько шагов, выпрямляясь и поднимая голову, я обомлел, застыв на месте от открывшегося зрелища – Арена будто дохнула на меня своими эмоциями, заставив даже чуть голову в плечи вжать перед заполненными людской массой трибунами.

Глубоко вдохнув и выдохнув, я постарался вернуть себе невозмутимый вид и, не обращая внимания на волнение, осмотрелся. Прямо за мной располагались трибуны, на которых теснились зрители, рассевшиеся на лавках. Чернь, как есть чернь – грязные и рваные одежды, отвратные рожи. На следующем, более высоком уровне трибун публика почище – одежды не такие грязные, гримасы не такие страшные. Но тоже орут, многие даже с мест повскакали.

В этот момент я напрягся, видя побежавшего ко мне раба. А у того, когда он увидел мой пристальный взгляд, едва ноги не подкосились, мне это хорошо было видно. С расширенными от страха глазами раб бросил мне под ноги щит с мечом и кинулся наутек.

– Витиас! Перед тобой перевертыш из Гиблой Топи! Место, само название которого говорит нам о том, что….

Меч был плохоньким. Не меч даже, а кинжал какой-то – длиной не более полуметра, с широким лезвием, постепенно сужающимся к острию. Металл грубый, с многочисленными зазубринами и изъеденный ржавчиной. Да ладно ржавчиной, но черт, как таким сражаться только?! Он же короткий! Да у меня бита, которая в багажнике лежит, длиннее, чем этот ковыряльник! – с расстройством глянул я на клинок, поднимая его с песка.

Подпись у клинка появилась неожиданно, но сразу исчезла, когда я недоуменно махнул головой.

– …это порождение болотного мрака покусилось на жизнь свободного гражданина!

Неправильное правосудие тут какое-то. «Когда это, интересно, я покусился на жизнь свободного гражданина и когда мне приговор уже вынесли?» – отстраненно подумал я, но отмахнулся от этих мыслей, присматриваясь к щиту.

Щит был ненамного лучше гладиуса. Небольшой, едва закрывающий руку от кулака до локтя. Металлический, но тонкий и уже погнутый, так что кисть с трудом в ремни пролезла.

Предупреждение появилось, стоило только сомкнуть пальцы на ремне. Черт, и что теперь с ним делать?

Обгрызенная кость куриной ноги выдернула меня из процесса удивленного и разочарованного созерцания оружия. Следом еще объедки какие-то полетели. Обернувшись, я посмотрел на красные, перекошенные лица толпы. Настолько мерзкие гримасы, что с первого взгляда и не разобрать, мужик это или женщина орет, слюной брызгая.

Пока смотрел, отступил в сторону, уворачиваясь еще от нескольких летевших в меня объедков. Так, ясно, нас здесь не любят. Но хорошо хоть бананом не кинули.

Меня вдруг пронзило ощущением, что это все уже было. Причем настолько явно, что, когда я обернулся вокруг с узнаванием, даже под ложечкой потянуло. Конфабуляция – всплыло в памяти название эффекта ложных воспоминаний.

– Исполнить волю правосудия предстоит прекрасно знакомому вам Эглаю, мастеру мечей! Витиас, встречай своего кумира! – сильно закончил голос.

Вернее, не голос уже, а низкорослый мужичок, закутанный в желтую тогу, стоящий за парапетом террасы в стороне. И там трибуны весьма разнились – в отличие от двухуровневых за моей спиной, там был один уровень, и зрители располагались гораздо более комфортно. Вип-ложа, ясно.

Пока шел отсчет, я кинул взгляд на противника.

Красавец. Реально красавец – без шлема, так что всем видны волевые черты лица с выступающим вперед подбородком, голую грудь пересекают два ремня крест-накрест, идущие от плеч к поясу. Металл наплечников блестит на солнце, щерясь чеканными львиными мордами, а закрывающие ноги поножи тоже украшены оскалами разъяренных львов. В каждой руке Эглай держал по мечу.

Выдохнув, я быстро взмахнул гладиусом.

Небольшой, короткий. Куцый какой-то. Стремный.

Снова взмахнув мечом, я повел плечами и слегка попрыгал. Привычка еще с давних пор, когда готовлюсь к чему-то.

Резко ударил гонг, прерывая все посторонние мысли.

Эта табличка была нестандартной – появившись, она мгновенно истончилась и исчезла. И хорошо – не надо тратить время, чтобы ее смахнуть. Толпа на мгновенье замерла, потом снова зашлась в подбадривающих и требующих зрелища криках.

Щит в левой руке мешал. Реально мешал. Да и штрафы. Но без него страшно, ведь эта железка – единственная реальная защита от мечей Эглая, который уже усмехался, внимательно глядя на меня. Но с места пока не двигался.

Решившись, я слегка освободил руку из ремней и резко дернул, стряхивая щит на песок. Этот жест трибуны встретили нестройными криками.

Вздохнув, я закрыл глаза и снова взмахнул гладиусом. Ощущение, как будто чего-то не хватает в левой руке. В момент, когда гладиус со свистом рассекал воздух, левую руку буквально тянуло, ей реально не хватало действия.

«Тоже меч надо?» – удивился я про себя, открывая глаза.

Трибуны уже гудели от недовольства, и в этот момент Эглай прекратил их гул – мой противник громко и весело засмеялся, развернулся вокруг своей оси, взмахнув четыре раза мечами, приветствуя каждую из трибун. Недовольного гомона больше не было, теперь ответом были сплошь приветственные крики.

Молодец, публика его любит. Публика вообще любит красивые жесты.

Эглай между тем, завладев вниманием толпы, вдруг пошел в мою сторону, все ускоряя шаг, и неожиданно перешел на бег. Бежал он интересно, хотя и быстро, но не как спортсмен-бегун – его ноги взметали песок, все как надо, а вот корпус был повернут вполоборота, и руки не двигались: левая с мечом была выставлена вперед, а правая отведена назад, для удара.

Противнику оставалось пробежать совсем немного, и тут начало происходить непонятное. Эглай, я четко видел, бежал все быстрее, набирая скорость. Но странно – для меня он двигался все медленнее. Вернее – пришло понимание – это я начал воспринимать все быстрее.

– Уааа!!! – страшно выкрикнул Эглай и взвился в прыжке, готовясь обрушиться на меня. Взметнулись мечи, и в этот момент меня непроизвольно кинуло вниз, желтый песок с насаженной на него чашей арены перекрутился перед глазами, и, резко выпрямившись, я по инерции пробежал несколько шагов. Тут же, впрочем, остановился как вкопанный и поспешно обернулся, еще до конца не понимая, что же сейчас сделал.

Ничего особенного не сделал – постфактум пришло понимание, – лишь нырнул под удар и кувырком ушел влево, после взвившись в прыжке и отбежав в сторону. Это даже не я сделал, это тело само сделало. Будто по памяти.

«Как не насадился еще», – с удивлением посмотрел я на гладиус, который по-прежнему оставался у меня в руке. И тут же снова отпрыгнул в сторону, а потом еще и еще – развернувшийся, и вновь бросившийся на меня Эглай с напряженной гримасой на лице наносил удар за ударом, со свистом разрезая воздух. Один из них, казалось, сейчас все же достанет меня – я даже голову вскинул, следуя взглядом за клинком и открывая рот в испуганном крике. Но падающий клинок до меня не дотянулся – снова желтая площадка арены закрутилась перед глазами и, сделав сальто назад, я покатился по песку, опять прытко отскакивая в сторону.

Гладиус в правой руке сидел как влитой, а вот левая по-прежнему была как чужая – даже кисть тянуло слегка, как будто от ощущения утраты. С удивлением я начинал понимать, что у меня довольно легко получается уходить от атак Эглая, причем не убегать, а именно уходить от ударов, еще и практически не поворачиваясь спиной к противнику.

В очередной раз отпрыгнув, уходя от свистнувшего клинка, спиной почувствовал опасность и вовремя присел – над головой тяжело пронесся молот. Огромный, устрашающий – попал бы, голову в кашу разбарабанило. Но из ритма я выбился и рядом уже мелькнул змеей меч Эглая, устремляясь ко мне. Звук столкнувшихся клинков прозвучал для меня громом.

Опять за меня тело все само сделало – направленный в меня клинок я отбил, и тут же крутанувшись волчком в сторону, ударил сам. Но не Эглая, а Хоргоса, гладиатора с кувалдой. В тот момент, когда мой гладиус полоснул по плечу молотобойца, левая рука машинально сама метнулась к нему ударом. Правда, зря – в ней должен был быть клинок, вскрывший бы бок Хоргосу, но сейчас это было просто движение в начале каскада ударов, помогающее удержать равновесие.

Ударов, разрывающих чужую плоть, должно было быть в два раза больше. «Мне не хватает второго меча», – отстраненно понял я, когда отскочил в сторону. У Хоргоса же на несколько мгновений будто красные крылья выросли – щедрые потоки крови из широких ран еще не успели опасть на землю.

Развернувшись, я побежал прочь. И только сейчас снова услышал оглушительный гул арены.

Оказывается, все это время крик вокруг стоял неимоверный, но я на него просто внимания не обращал – слушая лишь свое дыхание и думая только о том, чтобы в меня агрессивными железками не ткнули.

Зрители даже завыли от возмущения, но тональность гула приобрела иной оттенок, когда толпа поняла, куда я бегу. Пока меня гонял по арене Эглай, мы переместились к одной из стен, там, где в ожидании стоял Хоргос с молотом, который не пренебрег возможностью попытаться меня вырубить.

Сейчас я бежал к противоположному краю. Туда, где стоял в ожидании Рутгер, гладиатор со щитом. И мечом. Он, видя мое приближение, было двинулся вперед, но когда я приблизился, остановился, закрывшись своим большим щитом и застыв в стойке с отведенным назад оружием. Меня в это время уже понесло – планку сорвало качественно, и я действовал сейчас в состоянии боевого бешенства. Хотелось кого-нибудь убить.

До последнего мгновенья не знал, что буду делать, когда добегу до Рутгера. Но опять все получилось само – приблизившись на расстояние нескольких шагов, уже видя блеск глаз в узкой прорези глухого забрала, я взвился в прыжке, перепрыгивая противника. Песок мягко ударил в ступни босых ног, взметнувшись при моем приземлении за спиной Рутгера, и я мгновенно развернулся, нанося удар.

«Второго меча очень не хватает», – отстраненно наблюдая, как лезвие гладиуса оставляет за собой широкую красную полосу на спине гладиатора, думал я. Левую руку тянуло желанием сжать в ладони рукоять, через которую можно ощутить, как клинок рвет чужое тело.

Успел нанести два удара, прежде чем Рутгер начал оборачиваться. Был бы второй меч, ударов было бы четыре. Или пять.

Нырнув под широкий взмах меча, я перекатился, вновь оказавшись за спиной гладиатора, и в этот раз, выпрямляясь, обрушил удар ему на шею, после чего толкнул ногой в спину. Не медля, тут же снова набросился на противника, как коршун. Еще четыре удара, и под слитный выдох трибун гладиатор упал.

Уже ощущая дефицит времени, буквально кожей чувствуя приближение Эглая, я прокатился вперед, подхватывая с земли меч поверженного Рутгера. После всех этих перекатов и кувырков почти все мое тело покрывал песок, прилипающий к потной коже.

Когда поднялся, пробежал еще несколько шагов и резко развернулся. Два меча, уже два меча в моих руках слаженно метнулись, отражая выпад примчавшегося Эглая. Отбив один из его падающих клинков, второй я отвел в сторону, еще ногой добавив следом, и, проводив взглядом пролетевшего мимо по инерции гладиатора, прыгнул к только что добежавшему сюда Хоргосу.

Молотобоец двигался тяжело, песок взметался вверх от его тяжелых шагов. Но когда гладиатор встретился со мной глазами, лицо его перекосила гримаса и он, заревев, поднял молот.

Опять я удивил сам себя – поймав взгляд Хоргоса, подался всем телом вперед, одновременно отведя широко расставленные руки с мечами назад. Невольно сделал то, что еще вчера проделал с Таскером – мысленно метнувшись вперед, своей волей и жаждой убийства буквально смял, растоптал, растерзал в клочья сознание Хоргоса. Он замер с искаженным гримасой лицом и со вскинутым молотом да так и остался стоять.

Внутри меня уже поднялась волна ярости, красной пеленой заслонив взор, и я кинулся навстречу поднявшемуся на ноги Эглаю, раскручивая мечи стальной мельницей. Несколько мгновений гремело и скрежетало железо, когда наши клинки встретились, но почти сразу же противник оказался смят, и я начал просто кромсать его, не обращая внимания на несколько встречных ударов, нанесенных из последних сил.

Последний широкий взмах, и веер крови развернулся, подобно крылу, опав на несколько мгновений позже, чем тело Эглая упало на песок. Небрежно отбросив в сторону меч поверженного Рутгера, я перекинул гладиус из правой руки в левую и подобрал один из мечей Эглая – длинный, слегка изогнутый клинок.

В уши сейчас словно затычку вставили, и меня как будто накрыло вакуумным колпаком.

А, нет – я обернулся – просто Арена затихла, затаив дыхание.

– Вы хотите крови?! – неожиданно для самого себя заорал я, вскинув вверх руки с мечами.

Некоторые зрители на ближайшей трибуне даже отпрянули от неожиданности. А кто-то, наоборот, подался вперед.

– Ну что вы заткнулись, а?!! – снова заорал я что было сил. – Молчите?!!

В этот момент очнулся Хоргос. Заревев, он опустил свой молот и двинулся ко мне, снова замахиваясь. С легкостью скользнув мимо него, уклонившись от тяжелой кувалды, я разворотом ударил молотобойца под колено. Гладиатор что-то возмущенно крякнул и грузно упал на песок, не удержавшись на ногах.

– Я спрашиваю, вы хотите крови?!! – вновь обернулся я к зрителям, медленно идя кругом, переступая с ноги на ногу и осматривая трибуны.

Только сейчас донеслись первые робкие выкрики. Да, кто-то хотел крови.

– Так дайте мне достойных противников, а не это мясо! – вновь заорал я, скомкав окончание фразы – поднявшийся Хоргос вновь развернулся ко мне. Предвосхищая даже намек на удар, я скользнул вперед и взмахнул мечами, нанеся слитный удар клинками плашмя, оглушив гладиатора.

– Дайте мне противников, а не жертв, бл… – развернувшись, я даже чуть подпрыгнул от возбуждения, снова взмахивая клинками.

Черт! На мгновенье я испугался – мне это реально начинало нравиться: буквально каждой клеточкой я сейчас чувствовал, как постепенно усиливающийся гул толпы подхватывает меня, словно огромная волна.

– Ну?!! Где?!! – что было сил выдохнул я, даже вперед наклоняясь с каждым криком. В этот раз откликов было больше. «Ну и где?» – вместе со мной спросила хором толпа, и взревела, когда я вновь оглушил попытавшегося превратить меня в кашу ударом молота Хоргоса.

– Витиас! Теперь ты видишь, какие создания выходят из недр Гиблой Топи? – послышался над гулом толпы сильный голос оратора в желтой тоге. – Но слава богам, что у нас есть магическая стража, и сейчас…

С парапета одной из трибун в этот момент шагнул маг. «Рисковый парень», – успел подумать я – расстояние до земли было приличное, как третий этаж примерно. Но чародей, вопреки ожиданиям, не ухнул вниз, распахивая полы длинной синей мантии, а спустился при помощи левитации, приземлившись на землю мягко, будто пушинка.

Высокий, молодой, длинноволосый. Огромный капюшон мантии спускается по плечам, руки свободные, расслабленно опущенные.

– Это противник?!! – заводя толпу, все еще на кураже демонстративно обернулся я спиной к чародею.

Довольно легкомысленный поступок – лишь в последний момент успел упасть на землю, и почти сразу на меня дохнуло холодом от пролетевшей мимо ледяной стрелы. Вскочив прыжком на ноги, я рванулся в сторону, а рядом один за другим летели опасные сгустки чародейских заклинаний. Неожиданно песок под ногами превратился в лед, мои босые ноги заскользили, и только невероятным образом изогнувшись, я смог приземлиться, сгруппировавшись, и сразу же откатиться в сторону.

Но чародей был уже рядом. В глазах его мелькнуло изумление, и он вскинул руки, защищаясь от удара, в который я вложил всю классовую ненависть, обильно накопившуюся за небольшой срок моего непонятного заключения.

– Эй! – возмущенно воскликнул я, когда меч со свистом рассек пустое пространство, инерцией удара увлекая меня за собой. Но это хорошо, что меня вперед бросило, – лишние сантиметры выиграл, и ледяная стрела ударила меня вскользь, но все же бросила на землю.

С рычанием превозмогая стылый холод, я смог подняться на ноги и бросился на чародея, петляя и уклоняясь от ледяных стрел.

«Он играл со мной! Эта сволочь просто веселилась, и испуг в его глазах был наигран!» – пронзила меня догадка, стоило мне увидеть намек на скривившую губы мага тень усмешки.

Распластавшись в воздухе, уклоняясь от очередной стрелы, я снова попытался нанести удар. Но только попытался, лишь обозначив движение. В тот миг, когда фигура мага в мелькнувших блестках истончилась, я вместо удара перекинул мечи, поменяв их местами, и, резко развернувшись, метнул гладиус в ту сторону, где заметил дрожание воздуха. И замер на мгновенье, наблюдая, как широкий и короткий меч в полете медленно-медленно переворачивается. И как он резко, будто ускорившись, ударил оголовьем рукояти в лоб материализовавшегося позади меня из воздуха чародея.

Голова мага дернулась на шее, как на веревочке, ошарашенный волшебник пошатнулся, сделав неловкий шаг, пытаясь удержать равновесие, но тут подскочил я и оставшимся в руках клинком срубил мага под колено, так что тот веером взметнул обрамленные полами мантии ноги вверх, падая. Почти сразу же раздался стук, будто от колотушки – маг получил повернутым плашмя клинком по затылку.

– Витиас!!! – заорал я что было сил, на мгновенье отвернувшись от упавшего чародея.

– Достойного противника, Витиас!!! – я сделал ударение на «достойного» и, развернувшись, с силой и ненавистью пнул мага. От удара чародей откатился, и, все еще оглушенный, пытался подняться. Сделав два быстрых шага, я снова, что было сил, подъемом ноги ударил по так удобно подставленной голове.

Ногу стрельнуло болью, а я по инерции удара подпрыгнул, как вратарь, который при ударе от ворот мяч выбивает. Даже я подпрыгнул, не говоря уже о чародее, который взвился в воздух, закрутившись как волчок. Упал он уже мертвым – скользнув вслед зависшему на мгновенье на уровне моего пояса магу в ореоле взметнувшейся мантии, я снизу вверх широко ударил мечом.

– Я просил достойного противника, а не эту тряпку!!! – снова закричал я, хрипя сорванным голосом.

Подняв с песка гладиус, неожиданно столкнулся взглядом с Хоргосом, который снова был рядом. В широко открытых глазах гладиатора мелькнула неуверенность.

– Живи, – негромко бросил я ему, отворачиваясь. Но успел заметить, как громила замер, опустив молот. Тут арена заревела, обрушив на меня какофонию звуков – трибуны просто заходились в крике. Почти все – лишь в вип-ложе было тихо, и я краем глаза заметил, что оратор в желтом с кем-то торопливо переговаривается.

– Ну!!! – что есть силы заорал я, снова подавшись вперед.

Зрители теперь кричали вразнобой, кто-то махал руками, кто-то чуть ли не дрался с соседями, а кое-кто вообще перегнулся через ограждение, едва не выпадая на арену.

– Давай!!! – закричал я с интонацией, с которой русский турист орет: «Тагил!», ввергая в ступор все живое в радиусе ста метров.

Многочисленные решетки выходов на арену распахнулись одновременно и оттуда слаженно начали выбегать стражники, грамотно выстраиваясь цепью, закрывшись щитами.

Много, ой много их – человек тридцать. Да нет, больше – я осмотрелся, на глаз прикидывая численность. Десятков пять, не меньше.

– Эгей!!! Витиас!!! – обернулся я к самой многочисленной трибуне. – Ты хочешь крови?!!

Да, большинство хотело крови. Кровожадные какие. Орут так, что я собственного запаленного дыхания не слышу.

– Витиас!!! Ты хочешь, чтобы я убивал стражников?!!