Книга: Умереть без свидетелей. Третий апостол
Назад: 23
Дальше: 25

24

Машина Бессонова с потушенными фарами остановилась метрах в двухстах от застопорившего «такси». Было видно, как оттуда вышло четверо.
— Кажется, две женщины, — сказал один из сидевших сзади дружинников.
— Вот именно, — ответил Бессонов. — Вперед!
Приехавшие на такси вошли в подъезд.
Оперативная «Волга», набирая ход, пошла прямо к разворачивавшемуся автомобилю. Когда свет фар таксомотора скользнул по их лицам, шофер выключил свет и остановил машину.
Бессонов выскочил и подбежал к такси.
— Уголовный розыск, — сказал он, протягивая удостоверение. — Старший лейтенант Бессонов. Документы!
Шофер полез в карман.
— Кого привезли?
— А я почем знаю? Пассажиры и все.
— Значит, не знаете? Зато мы знаем. Коротков, — обратился он к одному из подошедших дружинников, — останьтесь у машины, а мы зайдем в дом. Никуда не уезжать. Ясно?
Он взглянул на таксиста, положил его документы в карман и, сопровождаемый двумя дружинниками, пошел к дому, черневшему неясной громадой. Дом спал. Только в мансарде, под самой крышей, светились два окна.
Они поднялись на последнюю площадку и Бессонов громко постучал в обитую старым ситцевым одеялом дверь. За дверью слышался звук нескольких голосов. Он постучал снова, голоса стихли и за дверью спросили:
— Кто?
— Милиция. Бессонов. Открывайте.
Минута молчания. Потом лязгнул запор, и дверь отворилась. На пороге стояла худая женщина сорока-пятидесяти лет, в пестром халате поверх шерстяной кофты.
— А, дорогой гость, товарищ Бессонов, — заулыбалась она. — Проходите, проходите. Мы вас ждали, и угощенье приготовили.
— Не паясничай, Шиманская, — сказал Бессонов, проходя в комнату.
Дружинники вошли следом.
Они стояли в большой, запущенной кухне. На кухонном столе стоял таз с грязной посудой. Над плитой висело женское белье. Пахло дымом и чем-то затхлым.
— А там кто? — спросил Бессонов и кивнул на дверь за занавеской.
— Племянница моя с женихом и подруга ее со своим парнем. Да вы проходите, не стесняйтесь.
Бессонов откинул занавеску и шагнул вперед.
— Милиция. Предъявите документы.
За столом сидело четверо. Две густо накрашенные девицы и два молодых, по двадцать, не больше, парня. Они растерянно озирались, хмель, видимо, выветрился, а добавить не успели: бутылки полными стояли на столе.
Девицы, напротив, вели себя как ни в чем не бывало.
— Опять, Валя, за старое, — сказал Бессонов одной из них, рассматривая документы парней.
— А с тобой мы же неделю назад говорили, Нина, и работу ты, говорят, бросила, — продолжал он.
— Ха, — сказала девица, которую он назвал Ниной, — от работы кони дохнут.
— Моряки, значит. А знаете вы, куда попали? — спросил Бессонов ребят.
Один из них хотел что-то сказать, но его перебила Валя.
— Конечно, это же женихи наши.
— А как фамилии их? — Бессонов снова раскрыл оба паспорта.
Девицы молчали.
— Что же, наверное, и имен еще не успели узнать. Ладно, собирайтесь. Ваш «шеф» ждет внизу. Сколько ему переплатили?
В кухне он задержался.
— Смотри, Шиманская, еще раз поймаем с «гостями», буду ставить вопрос о выселении из города.
— Так просят же девочки, ну как откажешь. Вы уж простите, гражданин начальник…
— Ты не в колонии, забудь про «гражданина начальника». Неужели тебе такая жизнь не надоела? Ведь совсем вроде стала на ноги, а все норовишь в сторону… Эх, Шиманская… В среду приходи в управление — разговор будет. Сейчас некогда.
— Что-то я недопонимаю, — сказал один из дружинников. — Кто эта женщина?
Оперативная машина быстро шла по ночному городу.
— Бывшая воровка. Сейчас работает на фабрике. За старое не берется. Только вот принимает пары, подобные тем, что вы видели. Глядишь, и ей стопку нальют, а то и пятерку подбросят. Что-то вроде «бандерши» она, есть такое словечко. Главная тут «гидра», конечно, таксист. Ведь что он делает? Берет вот этаких девиц в машину и возит по городу, предлагает морякам. Определенный процент ему в карман. Ну, тут дело чистое, есть статья в уголовном кодексе, до пяти лет лишения свободы за сводничество. С девушками потруднее: не учатся, работать не хотят. Коллектив бы к их воспитанию привлечь, так они сами по себе, одиночки. Устраиваем их на работу. Большинство берется за ум, но бывают и трудные, вроде сегодняшних.
— А моряки? — спросил кто-то.
— Что моряки? Напились и голову потеряли. Куда едут, с кем едут, хотя бы подумали. Напишем бумагу в их контору, пусть общественность ими займется.
Назад: 23
Дальше: 25