В ночь на 30 ноября, через две недели после начала наступления немецко-фашистских войск, дивизия Бородина, отступавшая от Истры по Волоколамскому шоссе, оставила рубежи в районе крупного заводского поселка с поэтическим названием — Снегири.

Последним отступал батальон Шаракшанэ.

Он покинул Снегири на рассвете.

От поселка Снегири резко изменился пейзаж Подмосковья. Там и сям виднелись заводские трубы, большие каменные здания, водонапорные башни, мачты высоковольтных электропередач, легкие, железнодорожные платформы, всевозможные дорожные знаки на шоссе, красивые дачи по лесам… По всему чувствовалась близость большого города. Начинались ближние подступы к Москве.

Солдаты шли, разговаривая угрюмо и печально:

— Далеко ли теперь до Москвы?

— Кому как: нам близко, немцам — далеко.

— Тоже, разъясняет! Я тебя как человека спрашиваю.

— Остается чуть больше сорока…

— Да, близко, близко! По местам видно.

— Теперь скоро Нахабино, а там Павшино и Тушино…

— И когда только повернем обратно, а?

— Народу бы подбросили свежего…

— А ты разве тухлый?

— Народу и так много! Не в этом дело!

На восходе солнца батальон остановился в деревеньке Садки, от которой до Москвы осталось ровно сорок километров. Солдаты быстро разожгли в пустых домах огни.

Садки — небольшая деревенька. Она стоит на высоком лесистом взгорье, по обе стороны Волоколамского шоссе. Если смотреть на запад, то по правую сторону шоссе — десяток крестьянских изб под липами и ветлами, небольшой искусственный пруд и густое мелколесье, в котором виднеются зеленые крыши каких-то строений; по левую сторону — огромный старый парк с двухэтажным каменным домом в центре, заброшенная церковь с высокой колокольней, маленькие домики около нее, низина и железная дорога у подножья соседнего лесистого взгорья…

Здесь прекрасное место для обороны.

У западной околицы — большая канава: она могла служить траншеей для боевого охранения. Вправо от шоссе, на огородах, и влево, на окраине парка, — прекрасные позиции для пушек прямой наводки. Наблюдение удобно вести с любой точки взгорья. До деревни Ленино, в которой скоро должен был появиться противник, прямо по шоссе — больше километра чистой ровной низины о извилистым руслом высохшего ручья посредине: совершенно немыслимо преодолеть эту низину под огнем ни танкам, ни пехоте…

…На западном склоне взгорья, на шоссе, у столба с крупной надписью "Садки", собралась большая группа солдат. Смотря на запад, они разговаривали шумно и взволнованно. Только что опустевшую деревню Ленино ярко освещало утреннее солнце. В поселке Снегири, правее высоких заводских труб, что-то горело: там поднимался ядовито-желтый дым. В северной стороне от шоссе гремела артиллерия. Невдалеке, на кустах орешника, сидели стайки снегирей. Красавцы северяне, прилетевшие погостить в Подмосковье, сидели молчаливо, неподвижно и, казалось, смотрели вокруг с непомерной людской грустью.

К группе солдат у дорожного столба направился гвардии лейтенант Юргин, с неделю назад, после тяжелого ранения Кудрявцева, назначенный командиром роты. Он еще издали услышал голос Андрея Лопухова, — с каждым днем тот говорил все более шумно и ворчливо, чем очень сильно стал походить на отца.

— Оборона тут, само собой, хороша! Тут и говорить нечего! — шумел он, хотя и не было на это особой причины. — Ты о наступлении думай! Отсюда вот, понятно, не пойдешь на Ленино! Тут покосят из пулеметов! А вот гляди сюда!… Разве вот по этому лесу нельзя зайти к Ленино с левого фланга? Из леса — к железной дороге… По железной дороге рубеж для атаки. Видишь? И прямо в деревню! А правый фланг должен бить не на Ленино, а выйти по той вон опушке леса западнее деревни и отрезать дорогу на Снегири! Тут им и будет баня! И с паром и с угаром!

Кто-то в толпе негромко сообщил:

— Ребята, гвардии лейтенант…

Несколько секунд солдаты молча, угрюмо, но с надеждой смотрели на командира. Не выдержав, Андрей Лопухов выступил вперед, мрачно опустил глаза. И сам не заметил, как в большом внутреннем напряжении, с болью в горле, повторил вопрос, какой задавал Матвею Юргину еще перед Ольховкой, у одинокой молодой березы:

— До каких же пор? До каких мест?

Все вздохнули тяжко и горестно.

— Вот до этих мест, — ответил Юргин, разводя руки в стороны.

Андрей быстро поднял на него глаза.

— Больше ни шагу назад! — резко сказал Юргин и солдатам и себе. — Мы должны сейчас же закрепиться в этой деревне и остановить врага! Умереть, но остановить!