Сначала был город Сочи, куда, закончив работу над "Маленькой Верой", мы приехали выбирать места натурных съемок следующего фильма. Чтобы расположить к себе местное начальство и заработать немного денег, мы договорились, что покажем в центральном кинотеатре Сочи "Маленькую Веру" и проведем несколько встреч со зрителями. Как приманку, чтоб собрать побольше людей в кинозал, мы взяли с собой Людмилу Зайцеву, так как, казалось нам, название фильма никому ничего не говорит, а актрису Зайцеву любят миллионы.

Первый сеанс прошел спокойно. Мы выступили перед началом, сказали какие-то слова о том, как счастливы, что хоть кто-то пришел посмотреть фильм. Потом пошли гулять по набережной.

В городе было тепло, конец апреля, я впервые надела после долгой московской зимы летнюю юбку.

Набережная была заполнена клубами пара. Морской вокзал был в тумане. Пар этот шел со стороны моря.

Подойдя поближе к воде, я почувствовала сильный холод. Как из морозилки холодильника в теплый весенний город врывался этот пар.

Бодрым шагом мы прошли по набережной, почти наталкиваясь на ошарашенных отдыхающих, которых можно было различить лишь на расстоянии полутора метров. Погуляв в этом ледяном облаке, мы вернулись в кинотеатр.

Ко мне подошла десятиклассница. Светловолосая, с длинной косой.

— Вот мои родители мне говорили, что спать с мужчиной надо лишь в том случае, когда хочешь иметь от него ребенка. А у вас в фильме все не так. Вере это нравится?

Сначала я подумала, что она издевается. Но девушка, видно, отличница, смотрела выжидательно и пытливо. Наверное, и на учителей она так смотрела.

Имею ли я право развеять эту иллюзию? Ломать то, что беспокойная мама внушала своему ребенку, желая добра?

Ответ мой был малоудачным.

— Поживем — увидим, — сказала я, глядя в сторону.

На следующий день в сторону смотрел директор кинотеатра. Он сделался мало дружелюбен. Телефон у него в кабинете звонил без конца, но трубку он не снимал.

Напоив нас минеральной водой, директор сказал, что сидит на этом месте много лет, а с сегодняшнего дня он начал наживать себе врагов. Всем нужны билеты. И ему приходится выбирать между сантехником кинотеатра, который просит десять билетов, и третьим секретарем горкома. С сантехником ссориться нельзя, потому что он не станет ничего чинить, а в кинотеатре будет вонять канализацией. Поэтому обижен третий секретарь. И это только один пример.

Окна в кабинете были зашторены.

Директор отодвинул штору.

— Вон там у нас касса для ветеранов. Посмотрите, что делается!

У окошка кассы бились за билеты на фильм "Маленькая Вера" ветераны Великой Отечественной войны с ветеранами Афганистана. Звенели ордена и медали.

— Такого не было со времен "Кавказской пленницы", — застонал директор.

…Из зала пришла записка: "Интересно, а смотрит ли такие фильмы товарищ Горбачев?"

На большой афише у входа в кинотеатр четко написаны имена артистов. Крупный портрет Веры с фиолетово-розовым лицом (видимо, художник кинотеатра был авангардист) и подпись под ним — Негода. Без имени.

"Если во Франции есть актриса Миу Миу и никто не знает ее имени, то почему в Советском Союзе не может быть актрисы, которую зовут просто — Негода?" — подумала я.

Актрису Миу Миу я никогда не видела. Читала в журнале "Советский экран", что есть такая. Но я не могла себе представить в этот апрельский вечер, что через четыре месяца режиссер Бася Пичуя, Негода и я, а также известный французский режиссер и актриса Миу Мну будем лететь в крохотном самолетике, специально за нами присланным в Канаду, чтобы увезти в Америку.

А пока, глядя на толпы людей, которые окружали кинотеатр в Сочи, я не испытывала ничего, кроме веселого изумления: "Во дают!"