Представив Бирюкову хозяйку квартиры, Ильиных попросил ее:

— Мария Анисимовна, расскажите все старшему оперуполномоченному уголовного розыска.

Пожилая женщина, сцепив в пальцах натруженные руки, взглянула на Антона с близоруким прищуром и невесело заговорила. Оказывается, вчерашним вечером сын действительно заходил к ней в девятом часу. Предложил денег, но Мария Анисимовна отказалась от «подачки». Сын очень торопился и быстренько ушел из дому. После него, часа через два, приехала бывшая соседка. Только-только разговорились с ней, заглянул неизвестный мужчина. Спросил каких-то Птечкиных или Чечкиных. Мария Анисимовна ответила, что не знает таких. Тогда мужчина попросил воды. Выпив полстакана, поблагодарил и ушел. А бывшая соседка осталась ночевать.

— Каким образом Василий поставил в нишу ту сумочку, не могу сообразить. Сегодняшним утром ее увидела, — невесело закончила свой рассказ Сипенятина.

— Какую сумочку? — спросил Бирюков.

Ильиных живо поднялся.

— Пошли, покажу.

В узком коридорчике прихожей он включил свет и отдернул цветастую занавеску с глубокой ниши в стене. Там, у самого порожка, на полу, стояла черная дамская сумка. На ее лакированных боках даже при электрическом свете можно было разглядеть густые отпечатки пальцев и несколько продолговатых пятен, вроде бы оставленных смоченной в одеколоне или спирте ваткой. Антон открыл сумку — она была забита мотками серо-голубого мохера в яркой импортной упаковке. Пройдя в комнату, Антон осторожно вытряхнул содержимое сумки на стол. Кроме четырех мотков королевского мохера, в ней оказалась новенькая косметичка с косметикой, ключ на брелоке, пустой почтовый конверт, надписанный Холодову Федору Федоровичу, проживающему в городе Алексине Тульской области, и паспорт на имя Холодовой Александры Федоровны.

— Видимо, отцу писала, — сказал Ильиных, показывая на конверт.

— Вероятно, — согласился Бирюков и повернулся к Сипенятиной. — Значит, не видели, когда сын поставил сумку в нишу?

Мария Анисимовна развела руками:

— Сама дверь открывала. Как помнится, без сумки Василий входил. Или не приметила я — глаза никудышные стали.

— Из старых дружков сына в последние дни у вас никого не было?

— Ломаю вот голову. Так, никто, похоже, не заходил.

— А что за бывшая соседка у вас ночевала?

— На улице Петухова мы рядом жили. Фросей ее зовут, фамилия Звонкова. Очень милая девушка, заботливая. Так хорошо сдружились, как мать с ласковой дочерью.

— В какое время Фрося приехала?

Сипенятина, прищурясь, посмотрела на тикающие часы:

— Где-то близко к одиннадцати.

— Что ее так поздно привело к вам?

— Говорит, пришла из кино, стала ложиться спать, вдруг телефонный звонок. И как будто голос Василия сказал, что я сильно захворала, просила ее приехать. Фрося по простоте душевной поверила и, не глядя на ночь, примчалась.

— Не она ли сумку в забывчивости оставила? — на всякий случай решил проверить Антон.

— Не было при ней никакой сумки. Фрося, как увидела, что я здорова, прямо от двери мне на шею бросилась.

— Как тот мужчина выглядел, который вслед за Фросей заходил?

— Представительный, с портфелем… Очки темные, отблескивают. Я еще подумала: неужто он в них ночью видит? В таких очках только на солнце глядеть.

— Одет как?

— Серый железнодорожный пиджак, а фуражка… будто летчицкая, с крылышками.

— У железнодорожников на фуражках тоже крылышки, — сказал Антон.

— Не разбираюсь я в форменных одеждах.

— Фрося не говорила с ним?

— Она даже не видела его. — Мария Анисимоана тревожно покосилась на Ильиных и тут же опять перевела взгляд на Бирюкова. — Неладное что-то с Фросей творится. Только мужчина стукнул в дверь, она лицом изменилась: «Миленькая, не открывайте! Это за мной». — «Чего ты, касатка?» — спрашиваю. «Ой, вы ничего не знаете!» Открываю — мужчина в темных очках! Признаться, у самой екнуло сердце. А он вежливо поговорил, выпил водицы я откланялся. Возвращаюсь в комнату — Фрося из-за оконной портьеры выглядывает, белее белого лицом. Кое-как успокоила ее, утром сели чай пить, завела разговор о какой-то женщине, которую с третьего этажа сбросили. «Вот и мне, Анисимовна, наверняка скоро такое будет, — говорит. — Ой, что творится на белом свете, что творится!» С тем и на работу убежала. Ничегошеньки я не поняла.

— В комнату мужчина, значит, не входил?

— Нет. Всего с полминуты постоял в прихожей, пока стакан воды из кухни вынесла.

— А вы, Мария Анисимовна, старшую сестру Фроси Звонковой знаете?

— Когда рядом с Фросей жили, видела. Представительная женщина, строгая. У Фроси что на уме, то и на языке, — а старшая — с секретом.

Через полчаса, проведя необходимые формальности, связанные с изъятием дамской сумки, Бирюков и капитан Ильиных вышли из квартиры Сипенятиной. Пригласив Ильиных в свою машину, Антон показал ему фотографию Пряжкиной:

— Эта девочка состояла на учете в инспекции по делам несовершеннолетних?

Капитан Ильиных поправил фуражку и утвердительно кивнул:

— Помаялись мы с ней. Шестнадцать лет Люсе было, когда сотрудники ее приметили. Бросила школу, нигде не работала. Вызываю как-то, предлагаю устроиться на завод ученицей или в профтехучилище. Люся смерила меня равнодушно-туманным взглядом и спрашивает: «Зачем это?» — «Чтобы получить специальность и работать», — говорю. «А зачем работать?» — «Чтобы вкусно есть, прилично одеваться. Разве тебе не хочется этого?» Усмехнулась: «Еду и одежду мне принесут мужчины». Понял, что за девочка Люся Пряжкина была? Чего ты вдруг ею заинтересовался?

— Впуталась она, по всей вероятности, в неприглядную историю.

— Люся сама кого хочешь может впутать…

Разговор прервал загудевший зуммер установленной в машине рации. Бирюков взял трубку. Сквозь эфирный треск из динамика послышался хрипловатый голос дежурного по управлению:

— Антон Игнатьевич?.. У меня на телефоне начальник Тогучинского линейного отдела транспортной милиции. По нашей ориентировке задержан Сипенятин. Приехал в Тогучин на первой утренней электричке из Новосибирска. При проверке документов пытался бежать, три тысячи денег имеет…

— Срочно Сипенятина к нам! — почти прокричал в трубку Антон. — Поняли меня?..

— Вас понял, — подтвердил дежурный.

— По квартире Степнадзе какие новости?

— Никаких. Хозяин так и не появился. На улице Челюскинцев кое-что есть… Овчинников побывал в подъезде дома, где живет Зарванцев. Вышел оттуда с газетным свертком. Сейчас находится в своей квартире.

— На улицу Челюскинцев, — выключив рацию, быстро сказал шоферу Бирюков и повернулся к Ильиных: — Тебя по пути высадим.