Сережа! А ну, осмотрись хорошенько. Сдается мне, будто мы сошли не на том полустанке. Что-то и местность мне эта не нравится, да и не вижу я ни людей, ни духового оркестра.

— Полустанок тот самый, а люди, по всему видно, в поле, вот им и некогда нас встречать. Да оно так и лучше.

— Может быть, оно и лучше, а помнишь, как ты расхваливал свою Кубань? Поедем ко мне, у нас такие хорошие люди, они нас будут встречать, у нас и то есть, и это есть, духовой оркестр и прочее… А получается, видишь, как некрасиво: два героя стоят на безлюдном полустанке, как иностранцы… Хотя бы твоя сестренка вышла нас встречать.

— Ах, вот ты о ком беспокоишься. Скоро, Семен, ты увидишь мою сестренку. Теперь мы уже дома!

— Ты-то — дома, а я — в гостях…

Так разговаривали два друга — Сергей и Семен. Пассажирский поезд, на котором они приехали, давно скрылся в степи, а друзья все еще стояли на платформе возле своих дорожных вещей.

Сергей Тутаринов был высокого роста, чернолиц, худощав и немного сутуловат. На нем была гимнастерка с погонами младшего лейтенанта, подпоясанная ремнем с портупеей; на груди — медаль «Золотая Звезда» и три полоски орденских ленточек. Новенькие бриджи, запыленные сапоги со сдвинутыми до щиколоток мягкими голенищами придавали его высокой фигуре стройный вид. Резкий очерк плотно сжатых губ, природная смуглость кожи, сросшиеся на переносье брови шириной в палец — все это придавало его лицу суровость…

Старшина Семен Гончаренко был роста невысокого, широкоплечий, — таких юношей обычно называют крепышами; чуб белесый, глаза большие и голубые-голубые, — даже слишком много в них этой небесной голубизны; брови узкие и такие белые, что в пасмурный день их почти не заметно, а в солнечный — они поблескивают, как крылышки бабочки.

Разительная несхожесть Семена и Сергея была заметна во всем. Если Сергей любил бриджи, сапоги с узкими голенищами, гимнастерку — и непременно с портупеей, то Семен, перед тем как покинуть свою часть, пошил брюки навыпуск, китель и полуботинки. Сергей ехал домой с погонами на плечах, вместо орденов у него на груди пестрели орденские ленточки, а Семен снял погоны, как только был объявлен приказ о демобилизации, зато украсил орденами и медалями новенький китель, впервые надетый им в дорогу. У Сергея лицо было суровое, карие глаза со светлыми крапинками смотрели строго, у Семена, наоборот, лицо было очень приветливое, а добродушная улыбка, казалось, не покидала его и во сне. Сергей по натуре — мечтатель, он весь в будущем; Семен же любил и принимал жизнь такою, какая она есть. Сергей легко увлекался, и если девушка ему понравится, то он готов идти за ней хоть в огонь; Семен же в сердечных делах был осторожен и всегда придерживался известного правила: семь раз отмерь — один раз отрежь.

— А знаешь, что мы сделаем, — сказал Сергей. — Вынесем вещи на дорогу, а там нас кто-нибудь подвезет.

— Далеко твоя станица?

— Не очень. Километров пятнадцать — не больше.

Семен ничего не сказал, только сокрушенно покачал головой, затем повесил на плечо скатку шинели, за спину — вещевой мешок, в обе руки взял по чемодану и медленно направился к пшеничному полю, мимо которого проходила дорога. Сергею достался радиоприемник, похожий на чемодан, обитый кожей, кое-какие покупки, завернутые в плащ-палатку, шинель и сумка с харчами.

Дорога лежала между пшеницей, еще не созревшей, но уже принявшей восковую окраску. Вдали, над щетиной колосьев, сперва показались бычьи рога, потом, точно из земли, выросли и быки огненно-красной масти, с белыми лысинами во весь лоб. Вскоре стало видно, что эти быки-красавцы тянут бричку — обыкновенную кубанскую бричку с невысокими дробинами. Алюминиевые бидоны выстроились на ней двумя рядами, а в передке сидела девушка, повязанная белой косынкой. Друзья молча переглянулись, так же молча посмотрели на бричку, и на белую косынку. Бричка двигалась томительно медленно, колеса плакали так жалобно, точно выговаривали: «А куда, куда нам спешить». Быки ложились на ярмо, «спорили»; казалось, оба готовы были в любую минуту остановиться, но не делали этого только из уважения к вознице. Белая косынка иногда чуточку шевелилась, над бричкой покачивался куцый батожок; иногда он ложился на спину быка, но так осторожно, точно боялся спугнуть влипшего в шерсть овода.

— Да, вот это движение! — заметил Семен. — На таких скоростях, Сережа, далеко не уедешь.

Сергей хотел было возразить, так как по опыту знал, что самые ленивые быки при умелом вознице могут двигаться куда быстрее, делая в час, по меньшей мере, шесть-семь километров, но как раз в эту минуту он заметил, что под белой косынкой скрывалось довольно-таки миловидное личико незнакомой ему девушки. Девушка тоже увидела военных — это было заметно уже по тому, как она быстро встала, оправила юбку, чуть прикрывавшую бронзовые колени, как затем в руке у нее каким-то чудом оказалось круглое зеркальце величиной с бычий глаз и как она в одну минуту успела увидеть в нем и свои черные немного сонные глаза, и поправить над бровями косынку, повязанную в виде шатра, и выпустить на лоб, как бы невзначай, непокорный завиток блестяще-черных волос. После этого девушка быстро спрятала зеркальце на груди за кофточку и, сделав вид, что военные ее вовсе не интересуют, стала торопить быков, которые по-прежнему равнодушно шагали по дороге.

— Сережа, — шепотом сказал Семен, — а возница-то… девушка красивая.

— Эх ты, тоже нашел красавицу, — ответил Сергей с той самодовольной улыбкой на лице, которая как бы говорила, что его друг еще не видел настоящих кубанских красавиц. — Обыкновенная девушка, наверно, с молочной фермы. — Про себя же Сергей подумал: «А у Семена глаз верный, девушка и в самом деле славная… Узнать бы для интереса, из какой она станицы».

Бричка тем временем поравнялась с нашими героями, и быки, отбиваясь и рогами и хвостами от мух, сами остановились.

— Чернобровая, — сказал Семен, — ты, случаем, не в ту сторону держишь маршрут?

— В ту самую, — ответила девушка.

— Подвези нас в Усть-Невинскую, — попросил Сергей. — Такую станицу знаешь?

— А как же, знаю. — Девушка с любопытством посмотрела на Сергея. — А вы кто ж такие будете? Усть-невинцы?

— Видите ли, гражданочка, — заговорил Семен. — Мы возвращаемся из Германии, но в дороге случилась маленькая неувязка. В Ростове дали телеграмму, а она, наверно, не дошла. Вот нас никто и не встретил.

Девушка поставила одну ногу на грядку, взмахнула кнутом, и смуглое ее лицо вдруг повеселело.

— Эх вы, герои! — засмеялась она, продолжая помахивать кнутом. — Что же это вы так опоздали? Война давно кончилась, а вы только домой собрались…

— А ехать домой никогда не поздно, — рассудительно заметил Сергей. — Так подвезешь?

— Садитесь, — сказала девушка. — Только на моих быках езда плохая. А еще я их буду пасти у реки, так что в Усть-Невинскую приедем вечером.

Вещи были сложены рядом с бидонами. Сергей сел поближе к вознице, а Семен устроился на чемодане, и они поехали. Бричка покатилась еще медленнее, быки переступали так осторожно, точно боялись своими широкими копытами потревожить дорожную пыль.

Сергей попросил у девушки кнут.

— Все равно ты их не развеселишь, — простодушно заметила она. — В жару быки быстрее не ходят.

— А у меня пойдут!

Сергей взмахнул кнутом. Быки сердито закрутили рогами, показали белые лысины и ускорили шаг. Ярмо перекашивалось то в одну, то в другую сторону, и колеса загремели веселей.

— Эх, механик-водитель! А ну, включай пятую скорость! — крикнул Семен, и перебрался ближе к девушке. — Мой друг, — сказал он, наклоняясь к ней, — опытный механик-водитель. На тридцатьчетверке — есть такой танк. Не знаешь? Чудесная машина! Так вот на этом танке он прошел боевой путь от Сталинграда до Берлина. Геройский танкист, а быками управлять не умеет.

— Семен, замолчи!

— Сережа, ведь это же факт. В его танке я был радистом-пулеметчиком, — есть такая должность в экипаже, — пояснил он, глядя на равнодушное лицо соседки. — Так что я не из головы выдумываю, а говорю фактически… Помнишь, Сережа, как мы на Прагу прорывались?

— Перестань, Семен!

— Ну хорошо, не буду.

Молчать же, да еще в присутствии девушки, Семен не мог.

— Давайте знакомиться, — снова заговорил он, заглядывая девушке в лицо. — Меня зовут Семен Гончаренко, родом из Орловской области, а мой друг Сергей Тутаринов — ваш, кубанец… А тебя как звать?

Девушка молчала, отвернувшись от Семена, и то завязывала, то развязывала концы белой косынки.

— Ну, как же тебя звать? — допытывался Семен.

— Никак, — сухо ответила девушка и отвернулась.

— Ой, какая гордая! Как же это так — живешь на свете безымянной?

— А на что тебе мое имя? Ой, какой быстрый!

— Просто интересно знать, — вмешался в разговор Сергей. — Везде принято знакомиться.

— А у нас не принято.

— Где же это — у вас?

— Нигде…

— Ну, скажи хоть одно имя, — упрашивал Семен. — К примеру, Соня, Варя, Поля?

— И не Соня, и не Варя, а… Смуглянка, — и девушка рассмеялась.

Такой ответ совсем озадачил танкистов. Невольно наступило молчание. Сергей, не зная что сказать, задумчиво смотрел на поля. Между дорогой и пшеницей лежала узкая полоска целины. Трава так пестрела цветами, что Сергею казалось, будто вдоль дороги протянулись ковры. Он соскочил на землю и стал рвать пунцовые маки. Смуглянка рассмеялась:

— Все цветы порвешь! Оставь хоть на развод!

Сергей, не разгибаясь, продолжал рвать цветы, левой рукой прижимая к груди букет.

— Смуглянка, — сказал Сергей, догнав бричку, — это я тебе…

— Зачем?

Девушка и сама, конечно, догадалась, зачем Сергей нарвал цветов, покраснела. Приняла букет неохотно, закрыла им свое смуглое лицо и стала обрывать губами лепестки мака. Сергей шел рядом с бричкой, видел, как падали на землю ярко-красные лепестки, и ему казалось, что встреча с этой черноглазой девушкой вовсе не случайна, что еще там, на фронте, когда он мечтал о родном крае, в воображении его вставала именно такая смуглолицая безымянка, которая давно ждала его, тосковала по нем… Он так размечтался, что споткнулся о куст и чуть не упал. Посмотрел на Семена и невольно улыбнулся. Гость чувствовал себя на возу хозяином. Он подсел к вознице и старательно прикалывал к ее кофточке цветок мака.

Невдалеке от дороги, поблескивая между кустарников, протекала Кубань. Река была в разливе, вода — мутная, цвета соломы, — вышла из отлогих берегов и залила огороды, луга, кустарники.

— Семен! Смотри — Кубань! — воскликнул Сергей. — Какая красота!

— Река как река, — сухо ответил Семен.

Вблизи берега бричка остановилась. Девушка соскочила на землю, хотела взять налыгач, но Сергей подбежал к ней, схватил за плечи, как бы невзначай сорвал с ее груди мак и стал распрягать быков.

Семен ушел к берегу, чтобы умыться и хорошенько рассмотреть реку, о которой так много говорил ему Сергей. Быки паслись, а возница разостлала в тени под бричкой бурку, села и оправила юбку на загорелых ногах. На Сергея она и не смотрела и почему-то была грустна и неразговорчива. Не зная, чем бы ее расположить к себе, Сергей вспомнил о радиоприемнике. Он снял его с брички и стал настраивать. Это немного развеселило девушку. Она подсела ближе к Сергею, черные ее глаза заблестели. Сергей рассказывал, как устроен приемник, как используется радио на войне, и хотя многое из того, что говорил он, девушка не понимала, но слушала с интересом. За разговором они забыли о Семене, который уже купался, гулко хлопая по воде ладонями. Сергей подумал, что сейчас как раз и уместно спросить девушку, из какой она станицы и как ее настоящее имя и фамилия… Только он хотел было об этом заговорить, как на дороге облаком взвилась пыль и из нее вынырнул газик с опущенным тентом. Он подкатил к бричке и сердито толкнул крылом ярмо. Машина еще не успела остановиться, а дверца уже распахнулась, и к Сергею не подошел, а легкими шажками подбежал полный краснощекий мужчина лет сорока пяти, в брезентовом картузе, в полотняной рубашке и в брюках-галифе из мягкой парусины, заправленных в тупоносые сапожки, тоже из парусины зеленоватого цвета.

— Здравствуйте, молодые люди! — сказал приезжий, играя наконечником пояса и не сводя глаз с Сергея. — Для ясности, позвольте узнать, не вы ли будете Сергей Тимофеевич Тутаринов?

Сергей встал, привычным движением руки оправил под поясом гимнастерку.

— Я — Сергей Тутаринов. А что вам нужно?

— Ба! — крикнул тот, снял картуз и ударил им себя по колену. — Что мне нужно! Да я уже всю степь облетал! Сергей Тимофеевич, доброго здоровья! Гордость нашего района! Кавалер Золотой Звезды! — Он обеими руками, потными и горячими, схватил руку Сергея и долго тряс ее, приговаривая:- Очень, очень все мы рады! Для ясности, будем знакомы: Лев Ильич Рубцов-Емницкий — председатель здешнего райпотребсоюза… От имени районных организаций я приветствую дорогого гостя на его родной земле! — Он мелкими, торопливыми шажками побежал к машине, шелестя по траве тупоносыми сапожками, такой же танцующей походкой вернулся назад, деловито, на ходу роясь в парусиновом портфеле. — Верите, Сергей Тимофеевич, всему виной райконтора связи. Прямо черт знает, что там за руководители! Вашу телеграмму переадресовали в колхоз имени Ворошилова, и она пролежала там без всякого движения… Так что на подготовку встречи совсем не было времени. Но я это дело поправил. — Он улыбнулся, показав два золотых зуба. — Рубцову-Емницкому не впервые выручать из беды бездельников! — Тут он добродушно засмеялся, отчего живот его, слабо подтянутый кавказским пояском, заметно вздрагивал. — Итак, дорогой товарищ, моя машина, для ясности, в вашем распоряжении!

— Так ведь я не один, — сказал Сергей и посмотрел на погрустневшее лицо Смуглянки.

— Ах, молодость! — Рубцов-Емницкий снова добродушно засмеялся и сказал, глядя на девушку: — Ну что же, голубушка, поделаешь! Герою нужна встреча, момент политический, ответственный, и ты, как сознательная девушка, да еще, может быть, и комсомолка, на меня, старика, не обидишься… Эй, Артем! — крикнул он шоферу. — Перенеси вещи, да живее!

— Сережа, что я вижу?! Машина! — сказал Семен, подходя к бричке. — Вот это я понимаю!.. Ну, безыменная Смуглянка, благодарим вас за транспорт. Бувайте здоровы и приезжайте к нам в гости.

Девушка ничего не ответила и даже не посмотрела на Семена.

— Ваш адъютант? — спросил Рубцов-Емницкий, кивнув на Семена. — Или, как это еще называют, ординарец, для ясности?

— Мой товарищ.

— Папаша, вы сразу угадали, — весело заговорил Семен. — Именно адъютант Героя Советского Союза — Семен Гончаренко. — Он отчеканил шаг и, с трудом сдерживая смех, сказал: — Товарищ гвардии младший лейтенант, приемник выключать или пусть орет всю дорогу?

— Выключи.

Сергей хотел проститься с девушкой, но Рубцов-Емницкий уже подхватил его под руку и, рассказывая, какая приготовлена ему встреча, повел к машине и усадил на сиденье рядом с собой. Он снова стал рыться в парусиновом портфеле, не переставая говорил о том, что отец и мать ждут не дождутся своего сына, что во дворе Тутариновых собралась вся станица, играет районный духовой оркестр, а в саду за накрытыми столами уже сидит все районное начальство. Сергей слушал рассеянно, кивал головой, а сам смотрел на бричку. Когда Рубцов-Емницкий извлек из портфеля лист бумаги и хотел зачитать еще вчера написанную им приветственную речь, чтобы заранее получить одобрение от того, для кого она предназначена, Сергей соскочил с машины и побежал к бричке. Девушка по-прежнему сидела на бурке и задумчиво смотрела на реку. Услышав шаги и, видимо, догадавшись, кто к ней подошел, она сорвала стебелек пырея и закусила его ровными белыми зубами.

— Смуглянка, — Сергей наклонился к ней. — Все-таки скажи, как тебя звать?

— Никак, — ответила девушка, покусывая стебелек и не глядя на Сергея.

— Так и не скажешь?

— Зачем же говорить? Все равно уедешь…

— А я тебя не забуду.

— Как хочешь. Мне-то что?

Девушка встала и, не выпуская изо рта стебелька, сказала:

— Если ты очень хочешь знать мое имя, тогда запомни: меня звать Катя… Только Катерин на свете очень много.

Она рассмеялась, озорно блеснула глазами и убежала к реке. Сергей не пошел за ней. Его ждали в машине. Шофер давал сигналы. Семен сидел возле шофера, довольный и счастливый.

Сергей молча сел рядом с Рубцовым-Емницким, и шофер включил скорость. Газик сделал полукруг и выскочил на дорогу. Рубцов-Емницкий о чем-то рассказывал, смеялся, но Сергей его не слушал.

— Теперь мы ни в чем не уступим соседним районам, — говорил Рубцов-Емницкий, прищурив глаза. — Герой вам нужен? Есть у нас и герой! А то, видите ли, орденоносцев у нас много, но ведь это же не то, совсем не то! Теперь, для ясности, и контора связи заработает по-другому! А то до этого как было? Если, скажем, сравнить меня и начальника райконторы связи, то тут не может быть никакого сравнения. Моя контора, для ясности, работает интенсивно, а связь портит все дело… Только одно у меня горе, дорогой Сергей Тимофеевич: не могу подобрать себе подходящего заместителя, такого, знаете, бедового фронтовика, чтобы личность была авторитетная…

Сергею было грустно. Он приподнялся и посмотрел назад. Над трактом громоздилась стена пыли, а наискось от нее Сергей увидел изгиб реки и в волнах текучего марева слабые очертания брички, быков и силуэт девушки, одиноко стоявшей на берегу.