Книга: Трактир на Пятницкой
Назад: Глава третья Серж
Дальше: Глава пятая Серый

Глава четвертая
Больше ждать нельзя

Решив действовать, Климов успокоился. Он собрал в охапку учебники, которые штудировал последнее время, и положил их в диван. Вынул из стола наган. Почувствовал его товарищеское рукопожатие, вытер ствол и щелкнул курком. “Порядок, Климов. В атаку!” Он окинул взглядом кабинет, будто уходил навсегда, и захлопнул дверь.
Начальник встретил Климова радостно, как лучшего друга.
– Рассказывай, Василий, как живешь-дышишь. Как налетчики, как ребята? Докладывай подробно и коротко.
Климов рассказал, что в общем и целом – порядок, что ребята залезли Серому за пазуху, но ждать больше невмоготу и вот какой у него, Климова, есть план.
Начальник терпеливо слушал, тер ладонями шишковатую голову, несколько раз одобрительно поддакнул, а когда Климов закончил, сказал:
– Прав ты, Василий. И вот еще что: надо кого-нибудь из наших в трактир подослать, проверить, как там ребята, не горячатся ли. Постой, не перебивай.
Я тебя слушал, и ты меня выслушай. Взять с поличным одного Серого – не решение вопроса. Он может не знать источника информации, а может и не назвать его. Может не назвать своего хозяина. Так брать – все равно, что больной зуб сломать, а корень оставить. Дам я тебе на пару дней человека, – начальник снял телефонную трубку и сказал: – Пусть Фалин зайдет.
Через несколько минут в кабинет вошел невысокий мужчина средних лет. Он мягко пожал Климову руку, поправил пенсне и сел в большое кожаное кресло – как в норку спрятался: молча слушал начальника и Климова, а в ответ только поблескивал своими стеклышками. Когда все было переговорено, Фалин, протирая пенсне и беспомощно щуря воспаленные глаза, сказал:
– Все понял. Проверить обстановку и посмотреть, не гусарят ли мальчики. Предлагаю легенду. Я, – он встал и выпятил грудь, – бухгалтер или кассир, растратчик. Деньги на исходе, раньше гулял в “Максиме”, “Праге” и “Яре”, теперь опустился до третьеразрядного заведения. Хорохорюсь, – Фалин поднял подбородок и развинченной походкой прошелся по кабинету, – но и боюсь, – у него пьяно задрожали губы, он уцепился за рукав начальника. – Жизнь моя поломатая. Слушай, друг, сколько стоит хороший паспорт?
Начальник обнял Фалина за плечи и взглянул на Климова.
– Видал? Только где же мы денег возьмем для этого гуляки? На исходе-то на исходе, а деньги нужны. Червонца три я найду...
– У нас есть, – перебил Климов, – я как получил на нужды отдела, так и не трогал.
Климов врал. Все казенные деньги он до копейки отдал Панину и Лаврову. Была собственная зарплата, и можно было собрать с сотрудников.
Фалин хитро подмигнул и сказал:
– В милиции деньги вообще не нужны, и начальник там зарплату пять раз в месяц получает.
Климов понял, что его ложь не удалась, и постарался замять разговор.
– Николай Федорович, отпустите Фалина прямо сейчас. Мы с ним еще потолкуем, уточним детали, то да се.
– Кто его держит, – сказал начальник. – Получи в кассе деньги и отправляйся. И чтобы в четверг утром был здесь. Никаких опозданий.
Через час они вместе вышли из управления и переулочками направились в сторону Никитских ворот, где жил Фалин. Шли, покуривая, не торопясь, изредка роняя незначительные фразы.
Климов со страхом думал о возвращении в ненавистный кабинет. О телефоне и часах, об учебниках, которые придется вытащить из дивана, о ребятах: может, они звонили? Неужели ему, Климову, теперь придется всю жизнь прятаться за чужие спины? Загребать жар чужими руками? И ждать. Думал о Фалине, бодро шагающем рядом. Кто он? Чем занимался до революции? Почему работает в уголовном розыске?
Фалин будто почувствовал, что о нем думают, хлопнул Климова по плечу и сказал:
– Выручил ты меня, Климов. Прямо надо сказать – спас. С утра и до утра картотеку на уголовников составляю, выявляю, сопоставляю. Решило начальство, что у меня талант к этому делу. И вот целыми днями одно и то же. Рука не пишет. Веришь ли, – он остановился и опять хлопнул Климова по плечу, – сидеть устаю, подушку под задницу подкладываю. Для меня твое дело – курорт. Кстати, приметы и имена твоих ребят я помню, а какой пароль?
– Нет пароля. Не договаривались мы, – Климов задумался. – Передашь привет от бати из Киева. Так и скажи: кланяется, мол, батя из Киева. Это начальника у них батей зовут.
– Понял. Дальше не провожай, – Фалин остановился и протянул руку. – Вечером отправляюсь, а утром позвоню. Лады?
– Лады, – сказал Климов и вздохнул. – Буду ждать.
В кабинете ничего не изменилось. Климов проверил, работает ли телефон, и завел часы, из дивана достал учебники, разложил их перед собой, а наган забросил в стол, закурил трубку и приготовился к худшему: сутки никаких известий.
Резко затрещал телефон.
– Слушаю, – сказал Климов.
– Вася, здравствуй. Как поживаешь? – раздался издалека голос Панина. – Зайди через час, пропустим по рюмочке.
На условном языке это означало, что Климов должен быть через час в квартире на Зубовской площади.
Климов пришел на пятнадцать минут раньше, но Панин уже был на месте. Он сидел верхом на стуле и сиял всеми веснушками.
Климов думал начать с выговора, но вместо этого схватил Николая за плечи, хотел обнять, передумал и дал подзатыльник.
– Ах, так! – Панин рванул Климова за руку, сделал подсечку, но не удержался и тоже шлепнулся на пол.
Так они и сидели на полу друг против друга, улыбались и молчали. Первым взял себя в руки Климов. Он вскочил, дернул Николая за рыжий вихор и кивнул на стол.
– Садись, атаман, докладывай. Подробно и коротко. Начни с причин, по которым больше месяца не являлся. И потом – если кто увидит, как ты по телефону разговариваешь? Кому ты звонишь?
– Значит, так, – Николай потер руки, откашлялся. – Как мы и договаривались, пришел я в трактир, нашел хозяина, поклонился низко и передал письмецо, которое вы мне дали. Отец Василий читает и на меня поглядывает, потом перекрестился, обнял меня и говорит: “Великий ты мученик, Николушка. А отец твой – святой человек”. А не являлся я, так как отец Василий не любит, чтобы от дела куда отлучались. Доверяет. Полностью доверяет. Даже ключи от кассы дает. Но будь мил, – он развел руками, – будь всегда на месте. Только он все удивляется, что рыжий я; качает головой и вздыхает: “Матрена, Матрена, грешница ты великая”.
Климов рассмеялся:
– Расспрашивал про дом?
– Расспрашивал. Да я как начал плакаться на большевиков, мол, землю отобрали, лошадей и коров отобрали, – он как закрестится: молчи, раб божий, говорит, за все они, антихристы, ответят. Приголублю, Николушка. Одной крови мы. И два червонца в месяц мне положил, – Николай вынул из кармана пачку денег. – Вот, возьми, Василий Васильевич.
Климов пересчитал деньги.
– Почему так много? Я тебе два червонца дал да два ты получил. А здесь девять.
– Я в рост даю. Я ж кулацкий сын. Я вот... – Николай сделал жест, будто выжимает тряпку. – Ростовщическая контора “Панин и сыновья”. Если на день, то тридцать процентов, на два – сорок, три – пятьдесят. Обязательно должен быть поручитель, а то вы должника этого посадите, и пропали мои денежки, – он достал из кармана клеенчатую книжечку и огрызок карандаша. – Это вам, – он вырвал несколько листков. – Имена и клички уголовников. В скобках буквы стоят: “к” – карманник, “м” – мошенник, “г” – грабитель. Это моя бухгалтерия: кто сколько мне должен.
Климов посмотрел в простодушные глаза рыжего паренька, не выдержал и опять рассмеялся.
– А насчет телефонных звонков вы не беспокойтесь, – продолжал отчитываться Панин, – специально завел себе девицу с телефоном и названиваю ей целыми днями. Хозяин поощряет, так как отец у этой девчонки скобяными товарами торгует. Нэпман, в общем. Теперь о деле. В банде шесть человек. Имена, клички, приметы – здесь, – он показал на свой блокнот. – Серый подручных держит крепко, не пищат. Но и сам Серый под каблуком ходит. Хозяина Серого назовем пока иксом. Денег у бандитов ни копейки, едят и пьют в долг у хозяина. Этот икс не появляется, и знает его, видимо, один Серый. Икс готовит налет и поддерживает связь с нашим... – Николай замялся.
– Ну, ясно, – сказал Климов.
– Возможно, что этот человек и является наводчиком. Михаил слышал, что Серый ругался со своими дружками из-за золота, которое было взято при последнем налете. Якобы икс не разрешает реализовывать золотые вещи и настаивает, чтобы увезти их из Москвы.
– Не дурак этот икс, – Климов вынул трубку и кисет с табаком. – Мы на всех скупках людей держим, ждем. У них не только золото. За последний месяц бандиты два комиссионных магазина и ломбард взяли. Вещей – целый воз, на многие тысячи рублей. Где же они все это, черти, держат? Ни одно кольцо, ни одна тряпка не появлялась в городе.
– Не черти, а один черт, Василий Васильевич, – поправил Николай. – Если бы Серый или тем более его ребята имели подход к награбленному, то давно бы все продали.
– Как они отнеслись к последним провалам? – спросил Климов.
– Лавров говорит, что догадываются о нашем существовании. Хотели уходить из Москвы, но икс соблазнил большим делом. Сейчас готовят это дело и нас ищут. Тыркаются, как слепые котята.
– Конкретнее, пожалуйста. Как именно они тыркаются? Кого подозревают?
– Закупорка вышла у нас с Михаилом, – не отвечая на вопрос, продолжал рассказывать Панин. – Подойти-то к Серому мы подошли. Да недостаточно близко. Топчемся на месте. Ничего конкретного раздобыть не можем. Как лбом об стенку. Михаил то с одной стороны зайдет, то с другой. А я вообще пустое место: подай, прими, пошел вон. Вся надежда на Мишку.
Климов молчал и внимательно смотрел в лицо Николая. Что-то парень не договаривает. Не все у них так гладко и благополучно. Ничего, Фалин мужик опытный и разберется, что к чему. Климов отодвинул лежащие на столе деньги.
– Спрячь, Николай, пригодятся.
– Вы что? – Панин покрылся румянцем. – За кого вы меня принимаете?
– Бери, красная девица. Деньги – вещь нужная. Сегодня вечером в трактире появится один человек. Лет около пятидесяти, маленький, щупленький. В пенсне со шнурком. Посади его за свой стол и передай эти деньги.
– Проверяете? – недовольно буркнул Николай и сунул деньги в карман.
– А ты как думал? Хочу точно знать, что у вас там делается. Почему Михаил не пришел?
– Говорит, не стоит рисковать.
– Тебе стоит, а ему нет?
– Я-то вне подозрений, – поняв, что проговорился, Панин замолчал.
– Так, – протянул Климов и встал. – Вот и добрались до истины, мальчуган. Значит, не такие они слепые. Если ты сейчас мне всю правду не расскажешь, я тебя назад не пущу. И Лаврова сегодня же вытащу и вечерним поездом отправлю в Киев. Понял? Выкладывай!
Возвращаясь в отдел, Климов вспоминал весь разговор с Паниным и пришел к выводу, что пока все правильно и ребята на верном пути. А что он, Климов, может сделать и чем может помочь им в выполнении задания?
Кто-то крикнул над ухом, Климов поднял голову и еле успел схватить под уздцы наезжающую на него лошадь.
– Ослеп, паря? – крикнул извозчик, откидываясь назад и натягивая вожжи.
Климов похлопал по горячей и пахучей конской шее.
– Орловский красавец, беречь надо. Отпусти шенкеля, живодер, и левую заднюю перекуй, – сказал он и опять похлопал по шелковистой шее.
– Советничек нашелся.
Климов проводил взглядом пролетку и вернулся к своим размышлениям.
“Без меня в отделе девять человек. Конова в сторону, только из яйца вылупился, а предатель – человек с прошлым. Сомова тоже в сторону: чуть не разбился, а если бы не проломил своими сапожищами налетчику голову, то заполучил бы ценного свидетеля. Остается семь. Каким он должен быть? Во-первых, хорошим служакой. Держаться, чтобы ни сучка ни задоринки. Таких четверо: Шленов, Лапшин, Яшин и... Зайцев”.
Климов сунул в рот трубку. “Пожалуй, Зайцева надо отбросить: слишком умен, чтобы связываться с бандитами, должен понимать, что их удачи – дело временное. А если заставили? Нашли какие-нибудь старые грехи, шантажировали и заставили? – Климов вспомнил характеристику ЧК и покачал головой. – Да и слишком заносчив, ершист, а тот должен быть тише воды, ниже травы. Остаются трое”. Климов понял, что загнал себя в тупик, так как в предательство кого-нибудь из этих троих он поверить не может.
В отделе никого не было, только в маленькой комнатушке, отведенной для чистки оружия, Климов нашел Шленова. Перепоясанный засаленным фартуком, он сидел на табуретке, держа в руках разобранный наган, что-то насвистывал в усы и, прищуриваясь, оглядывал стол, на котором были разложены различные пилочки, отверточки и другие инструменты.
– У Витуна наган барахлит, вот и мастерю помаленьку, – сказал он, увидев Климова.
– Ты у нас на все руки, Пахомыч, – сказал Климов, усаживаясь на подоконник.
– Садись сюда, Василий. Застишь, – Шленов выдвинул ногой табуретку, потом пошевелил пальцами и взял какую-то пилочку. Тоненькая пилочка прилипла к его пальцам, как к магниту, он ловко перехватил ее и стал подтачивать курок. – Молодежь известно, что про оружие знает: куда патрон сувать да за что держать, – бормотал он в усы. – А наган – он как баба, ласку и уход уважает, а не соблюдешь – продаст. Опять же, как баба, продаст в самый роковой момент.
Климов улыбнулся рассуждениям старика. Шле-нову перевалило за пятьдесят, и в отделе его считали стариком. Потом спросил:
– А откуда же ты всю оружейную механику знаешь?
– А чего мастеровой мужик не знает? Я тебе хошь швейную машину, хошь часы, хошь лисапед починю, – ответил Шленов и взял в руки иголку. – Удивляюсь я на твоего заместителя, Василий. Военный человек, а оружие не любит. Я давеча его наган чистил – он как положил его в стол, так и в руки не брал больше года. Так в том нагане разве что мыши не завелись. Я и спрашиваю: что же вы, господин хороший, так с оружием обращаетесь, народное добро опять же? – Шленов отложил инструменты, быстро собрал наган, щелкнул курком и любовно погладил. – А заместитель твой скривился и говорит: “Я свое отстрелял, Иван Пахомович, сейчас, наверное, с десяти метров в дом не попаду”. А я считаю, что непорядок, – Шленов убрал инструменты и стал снимать фартук. – На нашей работе без оружия ходить не дело.
Климов ничего не ответил и пошел к себе в кабинет.
В этот вечер Климов решил устроить себе выходной. Панина он видел, налетчики сейчас переживают тяжелые дни, и им не до работы, а он, Климов, тоже человек. Приняв такое решение, он побрился, надел лучшую рубашку, на всякий случай сунул в карман маленький браунинг и отправился в Сокольнический парк.
Вечер был теплый, но не душный, и парк был переполнен, как муравейник. На открытой террасе Климов выпил пару кружек пива, попыхивая трубкой, посидел с полчаса, бездумно разглядывая гуляющих, выслушал громкоговоритель, который срывающимся на бас женским голосом сообщил, что и где ожидает отдыхающих, и пять раз повторил, что сегодня самый последний день, когда можно посмотреть мировой боевик “С черного хода” с участием очаровательной Мэри Пикфорд.
Климов принял все эти сообщения к сведению и отправился в биллиардную, где два часа гонял шары с местным “жучком”. “Жучок”, нахваливая посредственно играющего Климова, продул ему партию и предложил удвоить ставку, а увидев, что партнер – калач тертый, стал выигрывать подряд, пока Климову это не надоело. Расплатившись с хозяином заведения и с “жучком”, Климов выбрался на свежий воздух и увидел, что уже поздно и гуляющих поубавилось.
Тогда он направился к своему любимому развлечению – качелям. Проходя мимо тира, Климов услышал дружные аплодисменты и присоединился к зрителям, а когда увидел стрелка, протолкался ближе и встал за широкой спиной высокого военного.
У барьера стоял Зайцев, точнее, он стоял не у барьера, а отступя шага на три. Винтовку “монтекристо” он держал в одной руке, словно пистолет, и, широко расставив ноги, медленно поднимал ее вверх. Климов понимал в стрельбе толк и знал, что так держать винтовку может только очень опытный стрелок. Судя по реакции зрителей, огорченной физиономии хозяина, пузатому кофейнику и флаконам одеколона, стоящим на барьере, было ясно, что заместитель стреляет удачно.
Раздался выстрел – и на стене тира улыбающийся молотобоец опустил свою кувалду на голову пузатого и коротконогого буржуя. Все захлопали, а хозяин поставил на барьер чашку с привязанной к ней плиткой шоколада.
– Стреляй еще, товарищ. Закрой эту буржуйскую контору, – закричал белобрысый парень. – Я неделю назад полполучки прохлопал.
– Последний, – сказал Зайцев, заряжая винтовку.
– Больше не попадет, рука не выдержит, – уверенно сказал военный, стоявший перед Климовым.
Зайцев брезгливо улыбнулся и стал медленно поднимать винтовку. Все затаили дыхание, а спокойный женский голос произнес:
– Я не видела, чтобы Владимир промахивался.
Климов скосил глаза и увидел модно одетую женщину. Что-то неуловимо знакомое было в ее лице. Ударил выстрел, и по реакции публики Климов понял, что Зайцев не промахнулся. Продолжая стоять за спиной военного, Климов увидел, как заместитель подошел к барьеру, положил винтовку, отвязал от чашки плитку шоколада, потом подошел к женщине и, взяв ее под руку, сказал:
– Пошли, сестра.
“Конечно, сестра, – подумал Климов, глядя им вслед, – как это я сразу не понял?.. Чтобы так стрелять, надо тренироваться, а Шленов говорил... Зачем же Зайцев врет? И выправка, и морду брезгливо воротит – типичный петлюровец. А характеристика ЧК? Все равно надо проверить”.
На следующее утро Климов первым делом написал в управление запрос, чтобы ему прислали личное дело заместителя.
Назад: Глава третья Серж
Дальше: Глава пятая Серый