4
Корнилов принял Леонида Ивановича радушно. Усадил в глубокое мягкое кресло у маленького столика, сам сел в такое же кресло напротив. Вынул из кармана пачку сигарет, зажигалку. Молча подвинул Колокольникову. Когда Леонид Иванович закурил, полковник сказал:
— А я вас помню. Когда бы ни приезжал к Грановскому, всегда вы с удочками мне навстречу попадались. Но без рыбы. Не слишком балует Финский залив рыбаков?
— Вы в неудачное время приезжали, — смутился Колокольников. — Скоро вот судак пойдет… — он махнул рукой. — Ну да что я вас отвлекаю! Дело у меня и так какое-то несерьезное. Может быть, и не по вашей части… — Он внимательно посмотрел в лицо Корнилову, стараясь уловить хоть тень недоверия или снисходительности. Но глаза у полковника были серьезные и внимательные.
Совсем успокоившись, Леонид Иванович подробно и обстоятельно рассказал Корнилову обо всем, что произошло вчера на шоссе.
Когда Колокольников закончил рассказывать, Игорь Васильевич встал и, не проронив ни слова, прошелся по кабинету. Потом подошел к столу, сказал по селектору:
— Варя, соедини меня с Сестрорецким ГАИ. И попроси зайти Бугаева.
«Да, мужик серьезный, — проникаясь доверием к полковнику, подумал Колокольников. — Зря словами не бросается». Он и сам не жаловал болтунов. В присутствии краснобаев всегда сникал и замыкался. От любителей поговорить у него болела голова.
В кабинет вошел темноволосый, смуглый мужчина. Моложавый, подтянутый, даже чуть-чуть франтоватый.
— Вызывали, товарищ полковник?
— Знакомься, майор. — Корнилов показал на Колокольникова. — Леонид Иванович интересные вещи рассказывает…
— Бугаев, — протянул руку майор. В это время в динамике раздался голос секретаря:
— Игорь Васильевич, дежурный из Сестрорецкого ГАИ у телефона.
— Семен, — кивнул Корнилов на телефонный аппарат. — Переговори. Выясни, что они знают о происшествии на Приморском шоссе. Какие меры предприняты?
Бугаев снял трубку, а полковник снова сел в кресло напротив Колокольникова. Сказал:
— Не волнуйтесь, Леонид Иванович. Сейчас мы во всем разберемся. Кстати, не хотите сигару? Кубинские чекисты в гости приезжали, подарили коробку.
— Нет. Крепкие они очень, — отказался Колокольников.
— А я иногда балуюсь.
Колокольников разговаривал с Корниловым, а сам поглядывал на Бугаева, пытался уловить по выражению его лица, что там нарассказывают ему сестрорецкие гаишники. Наконец майор закончил разговор и положил трубку.
— Рассказывай, Сеня, — попросил Корнилов. — Чего узнал?
Бугаев пожал плечами:
— Говорят, что был вызов на происшествие, но пострадавшего и никаких следов наезда не обнаружили…
— Больницы обзванивали?
— Обзванивали. Даже в Ленинград позвонили. Считают, что ложный вызов.
— Да как же ложный вызов! — горячо воскликнул Леонид Иванович. — Что я, разве на сумасшедшего похож?! Все своими глазами видел!
— Не волнуйтесь, — Корнилов дотронулся рукой до ладони Колокольникова. — Все встанет на свои места. Лучше уточним некоторые детали…
Колокольникову показалось, что Бугаев посмотрел на него с недоверием.
— Вот вы говорили про чемоданчик, — продолжал Корнилов. — Он тоже пропал?
— Все пропало. Как корова языком слизнула.
— Что было в чемоданчике?
— Инструменты. — Колокольников сердито покосился на майора, который смотрел скучающими глазами в окно и тихонько барабанил пальцами по облезлой обивке кресла. — Какие-то слесарные инструменты. Наверное, мужик этот был водопроводчик.
— Куда же мог идти водопроводчик среди ночи? — спросил Бугаев.
— Ты, Семен, подумай, прежде чем вопросы задавать, — строго сказал Корнилов. — А если он работает где-нибудь в санатории, в котельной? Там ведь не как в уголовном розыске, не в девять работу начинают.
Майор вдруг улыбнулся, и Колокольников увидел, что улыбка у него добрая, мальчишеская.
— В угрозыске, товарищ полковник, работа зато никогда не кончается…
— Ладно, — примирительно сказал Корнилов. — Надо поручить местным товарищам проверить всех, кто в поселке может по роду профессии с инструментами ходить…
Бугаев вынул из кармана маленький блокнот, шикарную паркеровскую авторучку и что-то записал, не удержавшись от комментария:
— Теперь, Игорь Васильевич, столько халтурщиков развелось… Машины чинят, крыши кроют, ограды на кладбищах делают…
— В поселке люди на виду. Каждый знает о своем соседе все… Можно выяснить. Кстати, Леонид Иванович, расскажите подробнее, что за инструменты лежали в чемоданчике?
— Ну… такие все блестящие. Каждый в своем гнезде… Потом сверла… Да вот же! — он вдруг вспомнил про сверло, лежащее в кармане, торопливо вытащил, развернул платок. Сверло медленно покатилось по полированной поверхности стола. — Хотел первым делом показать, — виновато улыбнулся Леонид Иванович, — да заговорился. Я его потом нашел. Увидел, что мужчина там один на обочине шарит…
Корнилов осторожно взял сверло и стал внимательно разглядывать его наконечник. Потом показал Бугаеву. По тому, с каким интересом они рассматривали его, Колокольников понял, что находку сделал непростую.
— Леонид Иванович, — Корнилов поднялся, — мы сейчас устроим небольшой эксперимент. — Он посмотрел на часы. — У вас еще найдется минут тридцать?
Колокольников кивнул.
— Прекрасно. Мы вас потом домой на машине отправим. А сейчас заглянем к нашим криминалистам. Кое-что вам покажем, — он весело посмотрел на Бугаева.
В научно-техническом отделе пожилой лысоватый крепыш разложил на большом столе несколько чемоданчиков и самодельных поясов с инструментами. Все чемоданчики были разные — новенький «дипломат», скромные, ничем не примечательные чемоданчики, с которыми ходят в баню, один с чуть закругленными углами. Колокольников вспомнил, что до войны у них был такой чемоданчик, который почему-то называли «балеткой».
— Раскрой, Николай Михайлович, — сказал Корнилов крепышу.
Теперь Леонид Иванович все понял. Перед ним лежали наборы воровских инструментов — разных размеров, сделанные топорно и мастерски, некоторые так даже похожие на инструменты из зубоврачебного кабинета, темные и хромированные, маленькие и громоздкие, они аккуратно покоились в кармашках или специальных пазах.
— Ну и ну! — только и покачал головой Колокольников.
— Попробуйте отобрать хотя бы приблизительно то, что вы видели, — попросил Игорь Васильевич. — Или, наоборот, отложите то, чего не было в том чемоданчике.
— Будет сделано! — весело согласился Колокольников. Он чувствовал, что сейчас это ему удастся.
Минуты две он стоял, молча разглядывая все эти пока непонятные ему приспособления. Потом закрыл глаза и даже прикрыл их ладонью. Кто-то, наверное опять Бугаев, нервно барабанил пальцами по столу. Это мешало Леониду Ивановичу, но он напрягся и услышал мерно сеющий по кустам дождь, жесткий шорох шин удаляющейся машины. Ему показалось, что он даже почувствовал запах мокрой хвои. И на мгновение представил себе валяющийся на асфальте чемодан и ряд неправдоподобно сверкающих в это раннее дождливое утро инструментов.
Открыв глаза, он быстро стал вытаскивать из всех чемоданчиков большие и маленькие инструменты, откладывать в сторону.
— Товарищи! — обиженно сказал Николай Михайлович. — Мы же потом не разберемся.
— Разберемся, разберемся, — успокоил его полковник. Он так и впился в эту растущую горку.
Многие инструменты были одинаковые, но Колокольников откладывал и дубликаты. Наконец он остановился. Еще раз внимательно оглядел внутренности чемоданов. Потом повернулся к Корнилову и, улыбнувшись своей извиняющейся улыбкой, сказал:
— Ну вот, Игорь Васильевич… Отобрал что-то похожее.
— Очень похожее! — удовлетворенно сказал Корнилов. — Набор для вскрытия сейфов. Ты понял, Бугаев? Ну и Леонид Иванович! Ну и мастер! С ним можно любую кассу брать.
Все рассмеялись, и Корнилов дружески обнял Колокольникова за плечи.
Они зашли еще на несколько минут в кабинет к Игорю Васильевичу, оставив Николая Михайловича в одиночестве рассортировывать свой «инструментарий». Поговорили о том, что лето слишком жаркое, в городе не продохнуть, и о том, что от ночных дождиков никакой пользы нет, одна влажность. Леонид Иванович пригласил Корнилова к себе на дачу, порыбачить.
— Приглашение принимаю, — сказал полковник. — Места в Зеленогорске красивые. Теперь уж если приеду к Грановскому, вас не миную… А Бугаев, я думаю, зачастит в ваши края.
— Конечно, — обрадовался Колокольников. — Порыбачим. Организуем шашлык… — он умолк на полуслове, с запозданием уловив интонацию Корнилова, посмотрел внимательно на него и спросил: — Думаете, это серьезно? Не просто наезд, как выражается старший лейтенант Орехов?
— Серьезно. Инструменты-то вы опознали. И сверло… Непростое сверло. Такие сверла на особом учете. — Он нахмурился и мягко, но решительно сказал: — Большая к вам просьба, Леонид Иванович. Не занимайтесь больше никакими розысками. — Он улыбнулся. — Очень хорошо, что вы нашли это сверло. Но ведь в случае чего ни один суд не примет его, как вещественное доказательство.
— Почему же? — удивился Колокольников.
— Да потому, что заинтересованная сторона скажет во время судебного процесса: может быть, свидетель и не находил ничего на месте происшествия, а сверло принес из дома.
— Этак все можно отмести! — сердито проворчал Колокольников. — И никому не верить!
— Нужно верить, — Корнилов почувствовал, что разговор на эту тему может приобрести затяжной характер, а ему хотелось поскорее начать действовать. — Нужно верить, — повторил он. — Но от слова, сказанного в суде, зависит судьба человека. И поэтому слово следует подкрепить объективными доказательствами.
А Колокольников не торопился уходить. Ему было интересно сидеть в этом просторном кабинете и вести задушевную беседу с опытными сыщиками, которые никак не бравировали своей опытностью, а разговаривали с ним на равных.
— Знаете, Игорь Васильевич, в жизни бывают случаи, когда нет никаких других доказательств, кроме честного слова…
— Вы меня извините, Леонид Иванович, — прервал Корнилов, — но случай, ради которого пришли вы к нам, требует от нас максимальной оперативности. Сутки уже упущены… Так что извините! — он поднялся из-за стола, протянул Колокольникову руку.
— Да, да, конечно, — смутился Леонид Иванович и поспешно вскочил. — Я вас в это дело втравил и сам же отвлекаю разговорами. — Он ответил на дружеское рукопожатие и, виновато улыбаясь, сказал: — Спасибо. Еще раз извините.
— Телефоны наши у вас есть. Если что — сразу звоните, — попросил полковник. — И никаких расследований. Обещаете?
— Конечно. — Колокольников пожал руку Бугаеву и направился к дверям. Корнилов отметил, что Колокольников сутулится. И костюм сидит на нем мешковато.
— Леонид Иванович, — сказал он ему вдогонку, — как что-нибудь прояснится, я вам позвоню. А сейчас садитесь в приемной и подробно опишите все, что видели. И все приметы человека, шарившего вечером на месте происшествия.
Колокольников обернулся и согласно кивнул.
Как только за ним закрылась дверь, Корнилов сел в кресло перед маленьким столиком и сказал задумчиво:
— Дело, Семен, непростое.
Бугаев улыбнулся:
— Я, Игорь Васильевич, еще с университета помню ваши слова: «Простых дел в уголовном розыске, товарищи студенты, не бывает».
— Помнишь? — хмуро сощурился Корнилов. — Неужто? Это когда я у вас практику вел?
— Так точно. И еще помню: «В уголовном розыске не только голова, но и ноги должны работать».
— Помнить-то помнишь, да что-то на практике плохо мои советы применяешь, — полковник усмехнулся и оборвал воспоминания: — В этой истории достоверно известно, что третьего августа, около четырех часов утра, на пятьдесят пятом километре неизвестный водитель на автомашине «Жигули» сбил неизвестного прохожего.
— Получившего неизвестно какие повреждения, — сказал Бугаев.
— Правильно. Скорее всего, он даже скончался от полученных травм. Что нам еще известно?
— На месте происшествия пропали удочки и весла Колокольникова.
Бугаев любил такие быстрые и острые беседы у полковника, беседы, которые велись перед тем как составить план розыскных мероприятий, помогали четче представить положение дела, взвесить все «про» и «контра» и не упустить ни одной мелочи.
— Вот эти удочки… — поморщился Корнилов.
— И весла, — добавил майор. — Стал бы виновник катастрофы совать их к себе в машину?
— Вот именно, — согласился Корнилов. — Когда происходит такое несчастье — сбивают внезапно выскочившего на дорогу человека, — даже закоренелый подлец может растеряться. Допустим, водитель возвращается и берет пострадавшего в машину. Зачем? Один — чтобы доставить в больницу, другой — чтобы скрыть преступление. Но с ходу сообразить, что надо забрать еще и весла с удочками?..
— Но ведь логика в рассуждениях этого инженера есть, — сказал Бугаев так, словно не он еще десять минут назад скептически качал головой, когда Колокольников высказывал свои предположения. — Трудно нам будет выйти на такого догадливого автомобилиста.
— А может быть, никакого автомобилиста и не было?
Бугаев удивленно уставился на полковника.
— Я хочу сказать, что не было наезда, — спокойно продолжал Корнилов. — Этого человека, — взломщик он или нет, мы пока точно не знаем, — кто-то подстерег на шоссе и избил… Или даже ранил…
— А «Жигули», которые видел Колокольников?
— Проезжала машина, водитель заметил лежащего человека, затормозил, хотел помочь, но потом испугался и уехал.
— Прихватив удочки и весла?
— Дались тебе эти удочки! — сердито бросил Корнилов. — Если хочешь знать, эти удочки могли прихватить случайные прохожие. Какие-нибудь рыболовы вроде Колокольникова. То, что их пропажа близка по времени с обнаружением пострадавшего, еще ничего не доказывает.
— Я и хочу сказать, что в этом деле пока ничто ничего не доказывает.
— Кроме того, что мертвый человек на дороге все-таки лежал! — сказал Корнилов. — Допустим, что он взломщик…
Бугаев согласно кивнул.
— Мог его сбить случайный проезжий? — полковник нарисовал на листке бумаги квадратик и написал: «Случайный проезжий».
— Не исключено, — сказал Семен. — Но могли и свои. Повздорили из-за чего-то…
— Перед тем как идти на дело? В такие моменты счеты не сводят, — возразил Корнилов, но все-таки нарисовал еще один квадратик и написал: «Свои». — Случайный проезжий, Семен, самая перспективная версия. Но вот тут-то начинаются вопросы. Он мог сбить и уехать. А потом испугался и вернулся. Погрузил тело в машину и увез в неизвестном направлении. Бросил где-нибудь подальше в лесу, закопал, кинул в озеро… Это одно направление. Второе — сбил и не возвращался. А у погибшего могла быть назначена встреча на шоссе со своими. Колокольников побежал звонить, и в это время подошли дружки…
— И унесли на кладбище? — усмехнулся майор. — Похоронить? Если это дружки, которых мы имеем в виду, то похороны не в их традициях. Чемодан бы забрали, а погибшего бросили.
— А может быть, они подумали, что он еще жив? И в больнице проболтается? — возразил Игорь Васильевич.
— Он мог быть жив и в самом деле, Колокольников не врач…
Корнилов вздохнул:
— Ты прав, что сомневаешься. Но давай посомневаемся и в другую сторону, — он усмехнулся, покачал головой. — Наверное, нельзя сомневаться в разные стороны, а?
Бугаев промолчал.
— Так вот — дружки посчитали, что он жив. Раз! Он был слишком заметной фигурой. Для нас. И они испугались: найдут труп, приедет милиция, то да се. Выяснение личности. Вдруг поинтересуются пальчиками. А пальчики о многом расскажут. Им же хотелось, чтобы все тихо-спокойно. Два!
— Интересно, товарищ полковник, — с наигранной меланхолией сказал Бугаев и даже вздохнул.
— Чего интересно?
— Дело вообще интересное. Чисто теоретически. Наверное, может в «Следственную практику» попасть. Только на нас уже столько висит! Грубо, зримо, как говорится. А тут что? Трупа нет, следов нет. Даже тормозного следа на асфальте нет.
Корнилов нахмурился.
— Я, товарищ полковник, чувствую, что вы это дело мне хотите поручить, и ничего против не имею. Но ведь происшествие автодорожное — пускай им и занимаются те, кому положено. А у меня, — загнул один палец Бугаев, — ограбление в Стрельне…
— Не трудись, — остановил его Корнилов. — Сейчас ты загнешь все пальцы. После того как Колокольников разобрался в инструментах, я считаю, что он дал объективную картину. Значит, погибший…
— Или пострадавший, — вставил Бугаев.
— Или пострадавший, — согласился полковник, — это не меняет дела — опытный взломщик. Не новичок. Ты сам знаешь — такие наборы теперь редкость. А значит, готовилось преступление. — Увидев, что Бугаев хочет возразить, Корнилов остановил его. — Все, Семен, прения сторон закончены. Делом заниматься надо. На сегодня задача такая — поиски «Жигулей» белого цвета, проезжавших около половины четвертого через Зеленогорск по Приморскому шоссе. Этим займется Белянчиков. Ты предупреди все сберкассы и предприятия Сестрорецкого и Ждановского районов, чтобы были более внимательны. Улучшили охрану. И главное — запроси данные, кто из известных «медвежатников» вышел в последнее время из заключения. Кто может, предположительно, быть сейчас в городе.
Бугаев ушел. Полковник достал из сейфа папку с ежедневными сводками происшествий. Внимательно перечитал их за весь последний месяц. Никаких ограблений или попыток ограбить кассы предприятий или сберегательные кассы в сводках не значилось. Он отложил папку. Недовольно подумал о разговоре с Бугаевым. «Не слишком ли я миндальничаю с сотрудниками? Все со мной спорят, доказывают свои точки зрения». Полковник был человеком мнительным, знал это хорошо, но ничего поделать с собой не мог. И вдруг ему пришли на память слова, прочитанные недавно в одной из книг — он только никак не мог вспомнить в какой, — «мы заслуживаем уважения лишь постольку, поскольку умеем ценить других».
