30 октября, четверг, 19.00, в лимузине по дороге домой

У меня опять шок. При такой жизни мне очень скоро потребуется медицинская помощь.

Когда я пришла на очередной урок по этикету, в бабушкином номере сидела бабуля – бабуля!!! И хлебала чай.

– О, она всегда была такой, – говорила бабуля, – упрямая как бык.

Я сразу подумала, что речь обо мне. Швырнула школьную сумку о пол и заорала:

– НЕПРАВДА!!! Я НЕ ТАКАЯ!!!

Бабушка сидела напротив бабули с чашечкой в руке. На заднем плане суетился Виго. Он вел переговоры по трем телефонам одновременно.

– Нет, апельсиновые бутоны – для букета невесты. Розы для украшения зала.

И в другую трубку:

– Разумеется, филе ягненка подадут в самом начале, как бы в качестве аперитива!

– Что за манера вламываться в комнату? – гневно рявкнула бабушка по-французски. – Принцесса никогда не перебивает своих старших родственниц и уж точно никогда не бросается вещами. Теперь подойди и поздоровайся со мной как следует.

Пришлось идти и целовать ее в обе щеки, хоть не хотелось ужасно. Затем я подошла к бабуле и поцеловала ее тоже. Бабуля захихикала и сказала:

– Ах, как по-европейски!

– А теперь сядь, – продолжала бабушка, – и предложи своей бабушке пирожное.

Я села, чтобы продемонстрировать, что я вовсе не упрямая как бык, и по всем правилам предложила бабуле пирожное.

Бабуля снова хихикнула и взяла одно. При этом она оттопыривала мизинец.

– Спасибо, детка, – сказала она.

– Так, – бабушка перешла на английский, – на чем мы остановились, Ширли?

– Ах да. Ну и, как я уже говорила, она всегда была такой, всю жизнь. Такая упрямая! Как отмочит что-нибудь, то хоть стой, хоть падай. Я не удивлюсь, если она и на свадьбе выкинет какой-нибудь фокус. От нее всего можно ожидать. Из-под венца не сбежит, но предугадать невозможно…

Так, значит, это они не обо мне. Значит, это они о…

– Да, и вы не представляете, что она устроила в первый раз. Как мы обалдели тогда. Хелен ни словом не обмолвилась, что он принц. Если бы мы знали, заставили бы Хелен выйти за него.

– Да, понять можно, – вполголоса проговорила бабушка.

– Но на этот раз, – разливалась бабуля соловьем, – мы обалдели еще больше. Сильнее уже трудно. Фрэнк, знаете, такая душка.

– Значит, на том и порешим, – резюмировала бабушка, – эта свадьба обязательно должна состояться.

– Вне всяческих сомнений, конечно, конечно, – защебетала бабуля.

Я думала, они сейчас руки друг другу пожмут. Но вместо этого каждая взялась за свой чай.

Я была уверена, что мое мнение никого не интересует, но все равно открыла рот.

– Амелия, – сквозь зубы произнесла бабушка по-французски, – не вздумай.

Но я уже набрала воздуха:

– Мама не хочет…

– Виго! – крикнула бабушка, не поворачивая головы. – Где у тебя туфли к платью Ее Высочества?

Виго тут же оказался рядом. В руке он нес пару самых прелестных на свете розовых атласных туфелек. Я таких замечательных в жизни не видела! На носках у них были такие же розы, как на платье.

– Ну разве они не божественны? – спросил Виго. – Не хотите ли примерить?

Это жестоко. Нечестно. Против правил!

Это все бабушка, ее происки.

Что мне было делать? Сопротивляться я больше не могла. Да и зачем? Туфли сидели на ноге, словно я в них родилась, – так удобно! И так красиво на моей ужасной ножище! Эти туфли уменьшили мои лыжеподобные ступни на целый размер! Да что там, на все два! В тот момент я только и думала о том, когда же наконец смогу надеть их вместе с платьем. Если свадьбы все-таки не будет, может, хоть на школьный бал какой-нибудь? Если с Джосом Ироксом ситуация прояснится.

– Жаль было бы отсылать их обратно, – вздохнула бабушка, – а все из-за того, что твоя мать такая упрямица.

А-а-а…

– А нельзя ли мне оставить их себе? Для другого какого-нибудь праздника?

– О нет, – протянула бабушка, – розовый цвет неприемлем ни для какого другого случая, кроме свадебного торжества.

Ну что за жизнь у меня такая несчастная?

И на этом мой урок закончился. Или он заключался в том, чтобы сидеть между двумя своими бабушками и слушать их бесконечные жалобы на собственных детей (и внуков), как и те, и другие не слушают их, а всегда поступают по-своему, и что же из этого выходит в результате?..

Наконец бабушка встала и сказала бабуле:

– Значит, мы полностью поняли друг друга, дорогая Ширли?

– О да, Ваше Высочество, – уверила ее бабуля, старательно кивая с риском для здоровья.

Для меня это прозвучало зловеще. Собственно, чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что папа не приложил ни малейших усилий, чтобы оградить маму от надвигающегося кошмара. Ведь ситуация может сложиться очень неприятная. Просто безобразная может возникнуть ситуация.

По бабушкиным словам, лимузин прибудет завтра вечером к нашему дому, заберет нас: маму, мистера Джанини и меня – и доставит в «Плазу». Во классно-то будет, когда выяснится, что мама отказывается сесть в машину. И что свадьба отменяется. Всем же это заранее понятно, всем. Кроме моей бабушки.

Думаю, пришло время брать ситуацию под собственный контроль. Папа, разумеется, уверял меня, что все в порядке, он позаботится обо всем. Но речь-то идет о бабушке. О БАБУШКЕ!!!

Пока мы ехали с бабулей домой, я пыталась вытянуть из нее информацию. Что они имели в виду, говоря, что «поняли друг друга»? Но она ничего интересного так и не рассказала, хотя не умолкала всю дорогу. Они с дедулей смертельно устали, целыми днями мотаются по городу и осматривают достопримечательности, да еще Хэнк забот прибавляет, кстати, от него ни слуху ни духу… Словом, закончила она свою речь тем, что не в состоянии идти куда-нибудь в ресторан, а закажет ужин в номер.

Я страшно обрадовалась, так как не горела желанием снова видеть, как они терзают кровавое мясо. Больше я этого зрелища просто, наверное, не выдержала бы.