Ритрит, или обет молчания, – нормальная буддийская практика. Люди могут не говорить годами, к вящему удовольствию окружающих. Однако товарищи пелевинское решение не оценили.

«Обычно ритрит устраивают в более уединенных местах, не с коллективом в совместном путешествии, – недоумевает Гермес Зайгот. – И ритрит заключается не в том, чтобы просто не говорить. Это еще и остановка внутреннего диалога. А если он продолжается, то зачем это?»

Аналогичного мнения придерживается и начальник экспедиции Виногродский. Он вообще остался не в восторге от попутчика-писателя: «В быту он не компанейский, с ним не очень приятно ездить. А этот обет молчания – просто смешно. Он нас всех достал, потому что внутри-то он пищал, как сорока».

Гермес предлагает неожиданное развитие сюжета о ритрите: «Так вот он молчит, мы едем в новый монастырь. И тут он видит фуникулер. Ну и он пошел на фуникулер вместо общения с просвещенными».

Пелевин – сочинитель, придумщик, преобразователь. Прежде всего – фиксатор действительности с блокнотом или электронным записывающим устройством в кармане. Попутчик в любом случае не из легких. Тем не менее впечатления у Гермеса Зайгота остались в целом позитивные.

«Витя – человек очень интересный и в душе тонкий и нежный, – говорит он. – Внешние проявления – это форма защиты. Мы однажды сидели в одном монастыре. Дошли уставшие. Пришли, сидим. Я стал медитировать, и абсолютно случайно я попадаю в голову Вити Пелевина и так спокойно блуждаю. Мне интересно, хорошо, приятно, удивляюсь иногда. Вдруг в какой-то момент – а Витя рядом со мной сидел – он так встрепенулся, напрягся и говорит: “Гермес, кто тебе разрешал залезать ко мне в голову?” И головой так меня боднет достаточно сильно. Такие вот вещи могут происходить только с действительно очень тонкими, раскрытыми людьми».

Виногродскому запомнились меткие писательские замечания. «Он, несомненно, ярко остроумен, – говорит он. – При этом он не то что шутит, но периодически выдает чеканные выражения, которые стоит записывать. Например, “бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но нам, тараканам, это похуй”».

По словам и Виногродского, и Зайгота, затем Пелевин провел в Китае год в даосском монастыре. «Вернувшись оттуда, он сказал мне удивительную фразу, – говорит Зайгот. – Я ему: “Ну как?” Он говорит: “Ты знаешь, я все понял”. Я: “А что ты понял, Витя?” Он: “Белая стена – это всего-навсего белая стена и ничего больше”. И тогда я понял, что он действительно познал даосскую суть, дзен даосский».