Интервью с Виктором Пелевиным

Кто: Мастер.

Возраст: 36.

Где можно встретить: He's a real Nowhere Man.

Странная особенность: никогда не давать интервью. Не фотографироваться. Для Playboy — реальное исключение. При этом было поставлено одно условие: чтобы вопросы были такие, которые никто никогда не задавал и задавать не будет.

Одним словом: волхв.

Очень просто — не пошел бы на эту вечеринку.

Василий Аксенов, кажется, переводил слово «PLAYBOY» как «ходок». В дореволюционном русском языке была точная калька — «повеса», молодой человек из высших слоев общества, ведущий праздный и легкомысленный образ жизни. Правда, у этого термина есть негативные коннотации — по звучанию он как бы подразумевает готовность работать вешателем. Но чего не сделаешь для того, чтобы войти в высшие слои общества. В современном русском такого слова нет по той простой причине, что даже средний слой у нас очень узок. Не назовешь же «повесой» выпившего шофера. Поэтому разумно было бы выпускать дешевую и интеллектуально облегченную версию журнала для широких масс — он мог бы называться «Плейбей», а эмблемой мог бы стать не кролик, а киркоровский зайка в феске. Кстати, слово «PLAYBOY» на слух далеко не нейтрально — в нем слышен отзвук того самого «вечного боя», который не давал покоя Александру Блоку и его степной кобылице, что лишний раз доказывает — счастье надо выстрадать.

Почему — никто не знает и не видит? Я ни от кого не прячусь — просто стараюсь держаться сферы людей с близкими интересами. Действительно, в программе «Угадай мелодию» их увидеть довольно сложно. Но это происходит главным образом потому, что мелодию они давно угадали и приняли ответные меры. А какой обо мне создается миф и кем — я не в курсе. Что касается романа, основанного на этом мифе, то я вряд ли его напишу, но у меня есть хорошее название — «Затворник и шестисотый».

Меня восхищает энергетически емкий язык «понятий». Почему сегодня востребован не тот, кто «ведет дискурс», а тот, кто «держит базар»? В советском мироустройстве была интеллигенция, целая каста хранителей логоса — слова которое когда-то было у Бога и которым, по Гумилеву, «разрушали города». Но логос устал «храниться», устал преть во рту бессильного интеллигента — и возродился в языке сражающихся демонов. В речи братков есть невероятная сила, потому что за каждым поворотом их базара реально мерцают жизнь и смерть. Поэтому на их языке очень интересно формулировать метафизические истины — они оживают. Например, можно сказать, что Будда — это ум, который развел все то, что его грузило, и слил все то, что хотело его развести. Кроме того, меня интересует провинциальный молодежный сленг, который развивается независимо от московского. Например, когда нас с вами «пробивает на думку», в Барнауле «выседают на умняк». А драма России уместилась в барнаульском панк-фольклоре в двух чеканных строках: «Измена! — крикнул мальчиш-Кибальчиш. И все мальчиши высели на измену. Один Плохиш высел на хавчик — и съел все варенье».

«Беловежская пуща» в исполнении Надежды Бабкиной.

Детство как «Детство», отрочество как «Отрочество», а юность как «Юность».

Я не мог вести писательского семинара в Америке по той простой причине, что сам термин seminar стал некорректен, так как ассоциативно напоминает о мужской репродуктивной системе, чем как бы подразумевает главенство мужчин в литературе, а это явный сексизм. Поэтому литературные семинары в Америке не проводятся. И я мечтаю о времени, когда они будут запрещены в России. О то, какие темы интересуют русский PLAYBOY, я узнаю методом тыка. Я думаю, что PLAYBOY узнает о них так же, поэтому мне кажется, что одна из тем близких вашему журналу и мне, — метод тыка сам по себе.

По стодолларовой бумажке. Рассказ назывался бы «Independence hall» (для тех читателей, которые никогда ее не видели, — это здание изображено на банкноте). Сюжетом он напоминал бы «Independence day», только вместо летающей тарелки в небе над Москвой появлялось бы большое лицо Франклина и, вытягивая губы, нежно обдувало бы триколор над зданием Сената. Рассказ был бы построен на чеховских полутонах зеленого — но крови, надрывного трагизма, военной авиации и положительных героев там не было бы. В сущности, практически все современное искусство в той или иной степени посвящено этой картинке — либо по форме, когда художник исследует внешние проявления этого феномена, либо по содержанию — когда он просто хочет впарить свой продукт подороже.

Смотря что спросили бы.

Могут не пустить в театр военных действий.

Хорошо было бы научиться превращаться в джип «Чероки», чтобы тебя каждый день продавали в Южном порту, а ночью ты тихо линял бы со стоянки. Потом можно было бы написать об этом новую русскую сказку.

Аббревиатура моего имени — ПВО. И поэтому на земле и в воздухе я всегда старался противопоставить эстетике ВВС эстетику противовоздушной обороны, даже летать старался на перехватчиках.

Не думал.

Не знаю.

Microsoft Flight Simulator. Но она, я думаю, будет подвисать — особенно в тех местах, где я сам бы заторчал.

Нет. Но молчать пробовал.

Боюсь надорвать животик.

Они мне нравятся по-разному, так что сравнить трудно.

Где захочет.

Нет ответа (Ред.)