В начале этой главы я спрашивал, не находитесь ли вы сейчас в интернете? Даже если в тот момент вы были офлайн, вполне вероятно, что до или после чтения книги вы посещали Всемирную паутину. Мы проводим там все больше и больше времени, посещая Twitter, YouTube, Facebook и другие сайты. В этом нам помогает множество новых устройств и технологий. Интернет становится для нас средой, в которой мы работаем, играем и выражаем самих себя. Стоит спросить, какое воздействие он оказывает на наше благополучие и нашу личность, а также как наша личность формирует наш онлайновый опыт.

Есть два противоположных взгляда на виртуальную реальность. Один из них описывает ее в утопических терминах как средство эффективного взаимодействия с другими, источник многообразного опыта и кладезь знаний. Другой, наоборот, считает интернет безликой и искусственной средой, которая провоцирует перегрузки и отвлекает нас от настоящего общения. Другими словами, оптимистический, утопический взгляд на виртуальное пространство воспринимает его как своеобразный Александервиль, изобилующий возможностями для общения. С пессимистической, антиутопической точки зрения интернет – это Милгрэмополис, нездоровая среда, делающая информационные перегрузки неизбежными и провоцирующая стресс и отрыв от реальности. Чтобы пролить свет на обе точки зрения, рекомендую обратиться к новейшим эмпирическим исследованиям.

Барри Уэллман из Торонтского университета провел ряд исследований социального взаимодействия с помощью интернета и мобильных технологий. В основе исследования лежало предположение о том, что в нашу эпоху технологического прогресса возникла новая форма социальной организации, которую ученые назвали сетевым индивидуализмом. По мнению Уэллмана, вопреки тому, что было раньше, сегодня каждый индивид формирует круг общения, куда входят не только люди, с которыми он живет в реальном мире. Заинтересованные в изучении новой формы социальной организации ученые задались вопросом, предлагают ли эти новые структуры такую же поддержку и близость, как и более традиционные виды общения. Результаты предыдущих исследований указывали на то, что увлеченность виртуальным миром, очевидно, препятствует полноценным контактам в режиме офлайн и в той или иной степени изолирует людей от общества, провоцирует стресс и снижает уровень благополучия. Вопреки этим данным, Уэллман и его коллеги собрали убедительные доказательства того, что сетевой индивидуализм имеет полное право на жизнь, а виртуальное общение повышает качество этой жизни. Интернет не только не отвлекает внимание от реального мира, но и становится инструментом взаимопомощи.

В свете исследования сетевого индивидуализма стоит еще раз вернуться к Александервилю. Удовлетворяет ли виртуальное общение базовую человеческую потребность в интенсивном, регулярном и тесном общении, которую постулировал Александер? Для активных пользователей Facebook, Twitter и других социальных сетей ответ кажется очевидным – да! Однако между виртуальной коммуникацией и реальными встречами существует качественное различие. Переписываясь в Facebook, мы не можем ощутить запах друг друга… Тем не менее интернет позволяет без труда делиться переживаниями с теми, кто нам дорог.

Уэллман и его коллеги – социологи, поэтому они не занимались изучением индивидуальных различий способов взаимодействия с виртуальным миром. Чего не скажешь о моих кембриджских студентах, входящих в состав группы исследований социальной среды (ГИСС). Их очень интересовало, можно ли на основе личностных особенностей и социальных проектов судить о нашем отношении к виртуальному миру и общению в нем. Основное внимание мы уделили Facebook и его многочисленным функциям, таким как обновление статуса, обмен сообщениями, разговор в чате и публикация записей на стенах. Нам было любопытно, повышает ли такое общение уровень человеческого благополучия, особенно если с помощью Facebook мы знакомим других со своими личными проектами и таким образом заручаемся их поддержкой.

Результаты нашего исследования подтвердили, что, хотя все пользователи Facebook получают удовольствие от работы с этой социальной сетью, они предпочитают функции приватного общения (что уподобляет Facebook электронной почте). Обновление статуса и публикация записей на стенах для большинства вторичны. Также мы установили интересные индивидуальные различия. В целом экстраверты пользуются Facebook чаще и получают от него больше удовольствия, чем интроверты. Это вполне соотносится с нашими прогнозами о том, кому будет комфортнее в Александервиле. Проекты, которыми опрошенные делились с другими, были связаны с отдыхом, общением, а также с учебой или научной работой. Можно выделить два типа проектов, которые редко становились достоянием окружающих. Во-первых, глубоко личные проекты (касающиеся, например, того, что вы собираетесь в себе поменять) редко выставлялись на всеобщее обозрение. Во-вторых, рутинные проекты, такие как замена покрышек, также публиковались нечасто, возможно, потому, что казались неважными. Однако пользователи Twitter имеют другое представление о том, что важно, а что нет. Многие из нас знают людей, которые считают нужным докладывать всему интернету, что они только что почистили зубы зубной нитью или что соседскую собаку вырвало прямо на клумбу ее хозяев.

Нельзя не отметить и гендерные различия. Женщины чаще мужчин делятся с другими пользователями Facebook сложными проектами, которые вызывают у них стресс. Эти результаты вполне совместимы с данными других наших исследований, проведенных до наступления эры социальных сетей. Они показывали, что мужчины, которые делились с окружающими своими наиболее сложными проектами, имели уровень благополучия ниже среднего; женщины, которые делали то же самое, наоборот, могли похвастаться более высоким уровнем благополучия. Очевидно, что, рассказывая другим о проекте, вызывающем стресс, мужчины только усиливают этот стресс, скорее всего, потому, что они признают свою слабость. У женщин стресс снижается потому, что они получают необходимую им поддержку.

Исследования Уэллмана и ГИСС соответствуют оптимистическому, утопическому взгляду на виртуальную реальность, но есть и другие работы, которые больше соотносятся с пессимистическим, антиутопическим представлением об интернете. Возьмем, например, недавнее исследование технологической перегрузки. Исследователи хотели узнать, ведет ли перегрузка, связанная с использованием новых технологий, к ухудшению благополучия. Исследование, проходившее в два этапа, показало: высокий уровень технологической перегрузки коррелирует с высоким уровнем стресса и плохим состоянием здоровья; при этом ученые учли все демографические переменные и базовые показатели здоровья и стресса. В соответствии с нашими доводами исследователи обнаружили, что личностные особенности оказывают заметное влияние на эту перегрузку, а значит, и на благополучие. Меньше всего от нее страдали участники с высокими баллами по шкале «Поиск острых ощущений», которая тесно связана с экстраверсией и шкалой «Поиск стимуляции». Аналогичный эффект производит то, что они назвали средовой перегрузкой, которая, по сути, представляет собой перегрузку, испытываемую жителями Милгрэмополиса.

Одним словом, ученые доказали справедливость и утопического взгляда на виртуальный мир как на стимулятор социального взаимодействия, и антиутопического представления об интернете как об источнике перегрузки. Однако делать окончательные выводы о влиянии новых технологий на наше благополучие еще слишком рано. Но главная мысль этой главы о том, что связь между средой и благополучием определяется личностными особенностями, кажется доказанной. Нам известно, что измеримые качества человеческой личности и предпочтения в отношении той или иной среды обитания определяют, в каком месте нам будет хорошо, а в каком – не очень. Одни выбирают хаотичные, непредсказуемые и шумные места, где энергия бьет через край; их идеальная среда обитания – это город. Другие предпочитают спокойствие, тишину и уединение. Архитекторы и проектировщики должны создавать разнообразные пространства, учитывающие особенности и склонности конкретных людей. Это задача не из легких. Многие смелые проектировщики ни за что не станут посвящать себя достижению подобной цели. Вместо этого они займутся созданием мест, которые обязательно подойдут всем и каждому. Но мы, психологи, скептично относимся к подобного рода попыткам. Те, кому нравится Нью-Йорк, вряд ли захотят жить в тихом и спокойном городке вроде Фарго. В равной мере справедливо и обратное.

Виртуальный мир, различные социальные сети, включая Twitter, Facebook и другие, популярность которых неуклонно растет, могут быть той средой, в которой все люди, независимо от черт характера, найдут что-то свое. Мы способны придавать виртуальному пространству такую форму, какую сочтем нужной, поэтому некоторые из нас получают больше удовольствия от виртуального мира, чем от реального.

Когда неослабевающая стимуляция среды и технологические перегрузки меня утомляют, я могу найти восстанавливающую нишу во Всемирной паутине, например скачать видео стрекозы, которая садится на лепестки вишни в японском саду, и поразмышлять над тем, не символизирует ли она, помимо старой, также и новую архитектуру. Я подозреваю, что нет, но, чтобы убедить в этом вас, необходимо рассмотреть вопрос, что такое естественное и спонтанное и чем оно отличается от запрограммированного и формализованного. Я должен показать, как мы вкладываем свои силы и ресурсы в преследование целей и реализацию проектов, и просто обязан рассказать, чему может научить нас глотание слюны (это я сделаю уже в следующей главе).