Четверг, 31 марта
Дышите глубоко, но, самое главное, лежите неподвижно. Как и в первый раз, я должна снять все украшения, а также лифчик, но могу надеть свитер, поскольку тут холодно. Я лежу на узкой кушетке, которая медленно въезжает в туннель на всю длину моего тела. Машина направлена на мою грудную клетку и брюшную полость, на грудь и живот.
Я думаю про два последних месяца и про то, что воспринимаю их как веху. Сегодня дораковая жизнь кажется мне такой далекой; я даже не помню, каково это – быть студенткой, которая днем подыскивает для себя подходящую стажировку, а вечерами встречается в кафе с мужчинами. Так много всего изменилось. Конечно, это относится и к моей повседневной жизни, но куда больше к будущему, которое сейчас кажется большим белым листом. Странно жить, не зная, что будет завтра, когда предыдущие двадцать лет только об этом и думала. Может, поэтому последние два месяца тянулись так долго. Все, что есть, – это сейчас, сегодня, а вот завтра под большим вопросом.
Я тихо сглатываю, стараясь не мешать работе томографа. Это длится недолго, может, минут десять. Но в моем случае это отнимает более получаса, потому что радиологи не могут поставить мне капельницу с контрастом, который надо закачать в меня до сканирования. Они говорят, что у меня очень тонкие вены и что они очень глубоко. Я закатываю глаза. Они уже рассказали об этом всем вокруг. Может, им нужно больше практиковаться? Наделали бы дырок друг в друге, прежде чем отправить меня домой с пятью новыми синяками.
Доктор Л. говорит, что постарается сообщить мне новости до выходных, чтобы я не томилась в ожидании. Не уверена, что я этому рада. Лучше уж иметь в запасе выходные, проведенные с надеждой, чем знать, что мне осталось жить на два выходных меньше.
В шесть вечера звонит телефон. Я перестала подходить к нему: душеспасительные звонки от друзей и родственников – это для меня слишком, но я стою рядом с телефоном и, прежде чем успеваю это понять, беру трубку. На том конце провода я слышу голос, из-за которого все мое тело покрывается холодным потом, а сердце начинает учащенно биться. Это доктор Л. Мой мир сжимается до размеров угла кухни, где я только что ответила на телефонный звонок. Все вокруг замирает: разговор между мамой и соседкой, заглянувшей несколько минут назад с букетом свежих цветов, и даже звуки улицы. Остаются только мое дыхание и голос доктора Л.
– Ну, Софи, я только что посмотрел снимки. Будет и официальное заключение, но… – далее следует длинный и запутанный рассказ, за которым я не могу уследить. Он, кажется, забыл, что я нетерпеливый пациент и не разделяю его страсть к науке. Он замолкает.
– Это хорошо? – спрашиваю я напряженно.
– Да, Софи, это хорошо.
Длинный, глубокий вздох. “Вы довольны?”
– Да, Софи, я доволен, но впереди еще немало трудностей. Нам предстоит еще очень долгий путь.
Крик сотрясает стены кухни семьи ван дер Стап.
