Вчера вечером я сказала, что мне позвонили и сообщили, что умерла моя тетка, и мне придется поехать на похороны в северную Германию. Может быть, ты останешься у нас на выходные или еще на пару дней? — спросила я Карину, мне было бы приятно, если бы ты присмотрела за Клеменсом. По искре, мелькнувшей в ее глазах, я увидела, что она не только поняла, что слова об умершей тете — чистый вымысел, она поняла также смысл и цель моего предложения. Лицо ее было очень серьезным, когда она спросила: ты действительно этого хочешь? Я кивнула, и с ее уст сорвался истерический смешок, так смеются дети, когда им дарят шоколадку, которую можно тотчас запихнуть в рот. Прежде чем повернуться и уйти, я медлю, наступил момент, когда она еще могла что-то сказать. Я не имела ни малейшего понятия, что именно, но это был момент, когда она могла это сделать, я ждала секунду, потом еще одну, я слышала, как стучит в висках кровь, раз-два-три, могла ли она что-то сказать, какую-то решающую фразу? Нет, лицо ее стало похоже на экран, белый, красивый и пустой. Я ждала, что на нем появится, как в старых фильмах, надпись «Конец», но экран остался пустым. Смотреть на него было невыносимо, и я отвела взгляд. Я увидела, что миска кошки до сих пор стоит за подставкой для зонтиков, голова у меня закружилась, и впервые я ощутила, пусть мгновенно, укол страха.