Глава 4
По гравиевой дорожке Люксембургского сада метались опавшие листья. Кэйд позволила ветру выдуть из своих мыслей Сильвана Маркиза и, гордо вздернув подбородок, наслаждалась прелестями прогулки. Перед дворцовым зданием семнадцатого века по глади пруда безупречной восьмиугольной формы прокатывались легкие волны, хотя сегодня на них не покачивались игрушечные парусники, которые обычно оживляли этот пейзаж на иллюстрациях туристских справочников. Солнечные лучи нежно просеивались сквозь облака, подсвечивая густые кроны деревьев и дворцовые стены.
Парк был почти пуст. Несколько прохожих, спрятав руки в карманы, видимо, использовали садовые аллеи для сокращения пути и, стойко снося удары осеннего ветра, спешили в столь ранний час добраться до теплых домов. Парочка бегунов, маячившая на дальних аллеях, выглядела неуместно и даже нелепо в этом классическом окружении и даже нелепо в своих современных легкоатлетических костюмах.
«Вот я и наслаждаюсь жизнью в Париже», – подумала Кэйд, останавливаясь на берегу пруда и окидывая взглядом изысканный пейзаж. Ее руки в карманах слегка сжались, так сильно она волновалась.
Париж.
Она освободилась от обиды на Сильвана Маркиза, занеся его отказ в разряд временных неудач. Отныне этот город войдет в ее мир, и она достигнет успеха, выпустит новую продукцию. В ее жизни будет своя лаборатория, мастерская, наполненная сложной шоколадной алхимией и взыскательными мастерами, способными создавать шедевры. И это тоже станет ее миром.
В этих размышлениях душа Кэйд словно созревала и крепла, становясь все больше и больше, все глубже и богаче, обретая размах подобно этому городу со всем его содержимым, таким же драгоценным, как темная шоколадная начинка. Сердце шоколада – нежное, насыщенное новыми, неведомыми Кэйд ароматами и вкусами, волнующими и оригинальными, и сокровенным теплом жизни.
Она почувствовала странное жжение в глазах, вероятно, от холодного ветра или от внезапного постижения красоты момента. Кэйд могла бы еще долго смаковать момент, если бы в него не вторгся разрушивший очарование запах мочи. К ней приближался грязный небритый бродяга, просительно протягивая руку. Она дала ему двадцать евро и, подчинившись внезапному порыву, присовокупила к ним «Плитку Кори» из своей коллекции талисманов. Привезя с собой большую коробку фирменного шоколада, она поставила ее в глубине кухоньки снятой квартиры и могла по мере надобности брать оттуда плитки, учитывая, что привыкла раздавать их вместе с милостыней на улицах. Обычно Кэйд представляла, какое удовольствие получит человек. И сейчас вздохнула с облегчением. Она продолжила прогулку, чувствуя себя сильнее и смелее, почти освободившись от воспоминаний о возмущении и превосходстве Маркиза Сильвана. Ее пронизывала радость, даже когда Кэйд увернулась от парня, бросившего окурок в ее сторону, пока его собака, тужась посередине дорожки, вываливала кучку дерьма. Да, Париж. Она уже в Париже. Этот славный город принадлежал ей одной.
