Лорен

Вхожу в «Паб». Встаю рядом с сигаретным автоматом. Не работает. Из джукбокса орут Talking Heads. Шон у стойки, в полицейской куртке и черной футболке. С ним разговаривают приехавшие панки. Подхожу к нему и спрашиваю:

– Ты в порядке?

В итоге сажусь с ним за столик, уставившись на автомат для игры в пинбол – «Флеш-рояль», пока он ноет.

– Я чувствую, что моя жизнь буксует. Мне жутко одиноко,- говорит он.

– Хочешь «Беке»? – спрашиваю его.

– Да. Темный,- отвечает он.

Ни минуты больше не могу находиться с этим человеком. Проходя, задеваю Франклина, который стоит, облокотившись на испорченный сигаретный автомат. Слегка улыбается. Пробираюсь к барной стойке и заказываю два пива. Разговариваю с хорошенькой девушкой из Рокауэя и ее ужасной соседкой. Рядом стоит группа нелепых старшекурсников с классического отделения, похожих на работников похоронного бюро. Обычный вечер в «Пабе». Люди в нижнем белье, студенты с театрального все еще в гриме. Бразилец, которому не выпить, потому что потерял свое удостоверение. Кто-то щиплет меня за задницу, но я даже не оборачиваюсь.

Несу пиво к столу. У Шона на лице едва видны красные пятна, и я уже хочу намочить салфетку «Бексом» и оттереть их. Но он начинает жаловаться и, жестко глядя на меня, спрашивает:

– Почему я тебе не нравлюсь?

Я поднимаюсь, иду в туалет, жду в очереди, и, когда возвращаюсь, он задает тот же вопрос.

– Не знаю,- вздыхаю я.

– Ну, в смысле, что происходит? – спрашивает он. Пожимаю плечами и оглядываю помещение. Он

поднимается играть в пинбол.

– В Европе такого бы не произошло,- говорит кто-то в серферском прикиде – на самом деле парень из Эл-Эй, и, конечно же, на ум приходит Виктор, а потом, черт подери, кто-то присаживается на корточки рядом с моим стулом и рассказывает мне про первые трипы под MDA, демонстрируя бутылку текилы, которую они пронесли в «Паб», и, к моему разочарованию, мне это небезразлично.

Шон присаживается обратно, и я просто знаю, что мы будем ссориться. Вздыхаю и говорю ему:

– Мне нравится другой человек.

Он снова играет в пинбол. Я опять отправляюсь в туалет, надеясь, что кто-нибудь сядет за наш столик. Я стою в очереди с теми же людьми, с которыми стояла в прошлый раз. Когда я возвращаюсь к столику, он уже там.

– Что не так?

– Мне нравится другой,- говорю я.

Заходит Симпатяга Джозеф, с которым спит милашка Алекса из Рокауэя, и что-то передает бразильцу.

Тут я замечаю Пола. Он смотрит на Джозефа, затем на бразильца. Пол с новой прической – платформой, которая смотрится о’кей, привлекательно для лохов, он смотрит на меня, а я поднимаю брови и улыбаюсь. Он смотрит на Шона, затем на меня и устало машет. Потом опять переводит взгляд на Шона.

– Я хочу узнать тебя,- ноет Шон.

– Что?

– Узнать тебя. Я хочу узнать тебя,- молит он.

– Что это значит? Узнать меня? – спрашиваю я.- Узнать меня? Никто никогда никого не узнаёт. Никогда. Ты никогда меня не узнаешь.

– Послушай,- произносит он, трогая меня за руки.

– Ты успокоишься? – говорю я ему.- Мотрина хочешь?

Рядом с джукбоксом завязывается драка. Старшекурсники хотят поставить кассеты и выключить из розетки джукбокс. Первогодки против, и я пытаюсь на этом сосредоточиться. Заканчивается тем, что первогодки побеждают только потому, что они больше, чем старшекурсники. Физически мощнее. Как так получилось? Начинает играть «Boys of Summen»*. Думаю о Викторе. Шон поднимается поиграть в пинбол с несчастным Франклином. Игра называется «Флеш-рояль». Там загораются король, королева и валет – они глядят прямо на человека, который играет, а короны на их головах гаснут и загораются каждый раз, когда игрок набирает очки. Какое-то время это забавно.

* «Летние мальчики» (англ.).

Я бросаю взгляд на Пола через полный «Паб». Он выглядит жалко. Он смотрит на Шона. Таращится на Шона. Шон не перестает смотреть на меня, будто бы знает, что на него смотрит Пол, а Пол все так же пялится на Шона. Шон замечает это и, краснея, выкатывает глаза и снова поворачивается к автомату для игры в пинбол. Я снова гляжу на Пола. Он сминает свой пластиковый стакан из-под пива, обеспокоенно смотрит в сторону. И я начинаю что-то догонять, но потом думаю – нет, ни в коем разе, нет, ни в коем случае. Только не это. Я перевожу взгляд обратно на Шона, меня озаряют смутные догадки, но потом они исчезают, потому что он-то не таращится на Пола. А затем на меня находит злость – я начинаю вспоминать, какой же это был ужас с Полом и Митчеллом. Все отрицающий Пол, какой жалкой я сама себе казалась, думая, как должна была себя вести, когда никакой конкуренции не было вовсе. Если бы с Полом в те выходные на Кейп-Коде была очередная девушка, а не Митчелл или очередная девушка здесь, в «Пабе», прямо сейчас, воздыхающая о Шоне,- все было бы хорошо, прекрасно, «решать вопрос» было бы просто. Но это был Пол, и это был Митчелл, и ничего сделать было невозможно. Говорить басовитей? Невзначай упомянуть, что мне надо побриться, как решили мы с Джуди, помирая от смеха, однажды ночью в прошлом семестре, но потом уже стало совсем не смешно, и мы прекратили. Тут меня озаряет, что, может, мистер Дентон таращится на меня, а не на Шона. «Boys of Sum-тег» заканчивается, начинается снова.

Руперт присаживается рядом со мной, в футболке с Дэвидом Боуи, фетровой шляпе и все в той же ужасной маске, и предлагает мне кокс. Спрашиваю его, где Роксанн. Он говорит мне, что она ушла домой с Джастином. Просто улыбаюсь.