Глава 13. Комиссия по учёту магловских выродков

— А, Муфалда! — воскликнула Амбридж, увидев Гермиону. — Вас Трэверс послал, так?

— Д-да, — пропищала Гермиона.

— Очень хорошо. — И Амбридж повернулась к волшебнику в чёрном с золотом. — Стало быть, решено, министр. Если Муфалда возьмёт на себя ведение протокола, мы сможем начать прямо сейчас. — Она взглянула на свою папку. — Сегодня у нас десять человек и среди них жена нашего сотрудника. Подумать только, даже здесь, в самом сердце Министерства!

Она вошла в лифт и встала рядом с Гермионой, за ней последовали двое волшебников, которые прислушивались к её разговору с министром.

— Мы едем прямиком вниз, Муфалда, в зале суда найдётся всё, что вам потребуется. С добрым утром, Альберт, вы разве не выходите?

— Да, конечно, — низким голосом Ранкорна ответил Гарри.

Он вышел из лифта. Золотые решётки лязгнули, закрываясь за его спиной. Оглянувшись, Гарри увидел уплывавшее вниз встревоженное лицо Гермионы, рослых волшебников по обеим сторонам от неё и едва достающий ей до плеча бархатный бантик Амбридж.

— Что привело вас сюда, Ранкорн? — осведомился новый министр магии. Его длинные чёрные волосы и бороду пронизывало серебро, огромный, выпуклый лоб затенял мерцающие глаза. Гарри он напомнил выглядывающего из-под камня краба.

— Необходимость переговорить… — Гарри на долю секунды замялся, — с Артуром Уизли. Мне сказали, что он на первом уровне.

— Ага, — произнёс Пий Толстоватый. — Так его уже застукали на контакте с Нежелательным лицом?

— Нет, — ответил Гарри, горло которого мгновенно пересохло. — Ничего подобного.

— Ну ладно, — сказал Толстоватый. — Это всего лишь вопрос времени. Если хотите знать моё мнение, осквернители крови ничем не лучше грязнокровок. Всего хорошего, Ранкорн.

— Всего хорошего, министр.

Гарри смотрел вслед Толстоватому, уходившему по плотному ковру коридора. Как только министр скрылся из виду, Гарри вытащил из-под своего тяжёлого чёрного одеяния мантию-невидимку, набросил её на себя и пошёл по коридору в противоположную сторону. Ранкорн был так высок, что Гарри приходилось сутулиться, чтобы укрыть его большие ступни.

От паники у него сосало под ложечкой. Он шёл мимо поблёскивавших деревянных дверей, на каждой из которых висела табличка с указанием имени и должности хозяина кабинета. Мощь Министерства, сложность его организации, его непроницаемость, казалось, наваливались на Гарри, и план, который он, Гермиона и Рон с таким усердием разрабатывали в последние четыре недели, начинал представляться ему до смешного ребяческим. Все их усилия были направлены на незаметное проникновение в Министерство, они и на миг не задумались о том, что будут делать, если им придётся разделиться. А теперь Гермиона застряла в зале суда и наверняка проторчит там не один час, Рон пытался сотворить волшебство, которое ему не по силам, а между тем от результата его стараний зависит, по всей вероятности, свобода женщины. Что же до Гарри, то он слоняется по верхнему этажу, прекрасно зная, что его добыча только что ускользнула от него, уехав на лифте вниз.

Гарри остановился, прислонился к стене и попытался придумать, что делать дальше. Безмолвие давило его — здесь не было ни суеты, ни разговоров, ни торопливых шагов; в устланных лиловыми коврами коридорах стояла такая тишина, точно на всё это место наложили заклинание Оглохни!

«Где-то здесь должен находиться её кабинет», — думал Гарри.

Вряд ли, конечно, Амбридж стала бы держать свои драгоценности в кабинете, но, с другой стороны, глупо было бы не обыскать его для полной уверенности. И Гарри снова пошёл по коридору, встретив по пути лишь сосредоточенно хмурившегося чародея, который бормотал указания перу, плывшему перед ним по воздуху, исписывая листок пергамента.

Внимательно вглядываясь в имена на табличках, Гарри свернул за угол и, пройдя новый коридор до половины, оказался в просторном открытом холле, где за маленькими, расставленными в ряды столами, напоминавшими школьные, только лучше отполированные и ничем не исписанные, сидела дюжина волшебников и волшебниц. Гарри остановился, чтобы понаблюдать за ними, ибо зрелище было попросту завораживающим. Все они в лад взмахивали и покручивали палочками, и квадратные листки цветной бумаги разлетались от них во все стороны, подобно маленьким розовым воздушным змеям. Спустя несколько секунд Гарри обнаружил, что в происходящем присутствует некий ритм, что в перемещениях листков отмечается строгий порядок, а ещё через пару секунд понял, что он наблюдает за созданием брошюр: квадратные листки — это страницы, которые, будучи собранными, сложенными и магическим образом скреплёнными, складываются за спиной каждого из сидящих здесь в аккуратные стопки.

Гарри осторожно подобрался поближе — впрочем, волшебники и волшебницы были настолько увлечены своей работой, что вряд ли расслышали бы его приглушённые ковром шаги, — и вытащил уже готовую брошюру из стопки, выраставшей рядом с молодой колдуньей. Засунув брошюру под мантию-невидимку, Гарри осмотрел её. На розовой обложке стояло оттиснённое золотом название:

Под названием была изображена красная роза с глуповато улыбающимся личиком в самой её серёдке и удушающий розу зелёный сорняк с клыками и злобной рожей. Имя автора указано не было, однако, пока Гарри вглядывался в брошюрку, у него закололо в шрамах на кисти правой руки. А затем молодая колдунья, рядом с которой он стоял, подтвердила его догадку — спросила, продолжая помахивать палочкой:

— Кто-нибудь знает — старая ведьма весь день будет грязнокровок допрашивать?

— Поосторожнее, — сказал её сосед и нервно заозирался по сторонам, отчего несколько его листков попадали на пол.

— А что, у неё не только глаз волшебный, но и уши тоже?

Колдунья взглянула в сторону выходящей в холл брошюровщиков сверкающей двери из красного дерева. Гарри тоже посмотрел на дверь и почувствовал, как ярость поднимает в нём свою змеиную голову. Точно в том месте, где на парадных дверях маглов обычно находится глазок, торчал из дерева ярко-синий глаз — до ужаса знакомый всякому, кто знал Аластора Грюма.

На долю секунды Гарри забыл, где он и чем занят. Забыл даже, что он невидим. Подойдя к двери, он осмотрел глаз. Тот не двигался, но слепо взирал вверх, застыв навсегда. На табличке под ним значилось:

Ниже посверкивала другая табличка, поновее:

Гарри оглянулся на брошюровщиков — на работе своей они, конечно, сосредоточены, однако вряд ли можно надеяться, что никто из них не заметит, как открывается дверь пустого кабинета. И Гарри вытащил из внутреннего кармана странную штуковину с волнующимися ножками и луковидной резиновой клизмочкой вместо тела. Затем, присев под мантией-невидимкой на корточки, он опустил отвлекающую обманку на пол.

Обманка шустро поползла между ногами волшебников и волшебниц. А через несколько мгновений, которые Гарри провёл, держа ладонь на ручке двери, в углу комнаты что-то бабахнуло и оттуда повалил едкий чёрный дым. Сидевшая в первом ряду молодая колдунья взвизгнула, все повскакали, рассыпая розовые страницы, вглядываясь в источник учинившегося безобразия. Гарри повернул ручку, проскочил в кабинет Амбридж и закрыл за собой дверь.

Ему показалось, что он шагнул назад во времени. Эта комната была точно такой же, как кабинет Амбридж в Хогвартсе: кружевные ткани, салфеточки и засушенные цветы покрывали здесь каждую плоскую поверхность. По стенам висели декоративные тарелочки, на которых красочно изображались котятки с повязанными на шею бантиками, резвящиеся, играющие и до тошноты миловидные. На письменном столе лежала яркая скатерть с цветочным узором. К глазу Грюма было приделано подобие подзорной трубы, позволявшей Амбридж шпионить за теми, кто работал по другую сторону её двери. Гарри заглянул в трубу и увидел, что все они ещё толкутся вокруг отвлекающей обманки. Он выломал трубу из двери, сорвал с неё волшебный глаз и сунул его в карман. А затем снова повернулся к кабинету, поднял палочку и негромко произнёс:

— Акцио, медальон.

Ничего не произошло, да Гарри ничего и не ожидал — разумеется, Амбридж знает о защитных чарах и заклинаниях всё, что следует знать. Он подошёл к её столу и начал вытягивать ящик за ящиком. Он увидел гусиные перья, блокноты, колечко чудо-скотча; волшебные скрепки для бумаг, которые змеёй поползли из ящика, — пришлось загонять их обратно; аляповатую, обклеенную кружевами коробочку, полную запасных клипсов и заколок для волос; однако никаких признаков медальона в ящике не было.

За столом возвышался картотечный шкафчик, Гарри принялся обыскивать и его. Как и шкафчики Филча в Хогвартсе, он был набит папками. И, только добравшись до дна самого верхнего ящика, Гарри увидел то, что заставило его на время отвлечься от поисков: папку с надписью «Уизли».

Он вытащил её, открыл:

— Нежелательное лицо номер один, — чуть слышно пробормотал Гарри и, вернув папку мистера Уизли на место, закрыл ящик. Ему казалось, что он знает, кто это «лицо». Выпрямившись и оглядев кабинет в поисках возможных тайников, он увидел приклеенный к стенке плакат, изображавший его самого, поперёк груди шла яркая надпись: «НЕЖЕЛАТЕЛЬНОЕ ЛИЦО № 1». К плакату был прилеплен розовый листок с котёночком в углу. Подойдя поближе, Гарри прочитал на нём: «Подлежит уголовному наказанию».

Обозлённый пуще прежнего, он продолжал рыться в вазах и корзинках с засохшими цветами — медальона в них не было, и это его нисколько не удивило. Гарри ещё раз прошёлся взглядом по кабинету, и внезапно сердце его словно пропустило один удар. Из маленького прямоугольного зеркальца, стоявшего на висевшей прямо за письменным столом книжной полке, на него взглянул Дамблдор.

Гарри бегом пересёк кабинет, схватил зеркальце и тут же понял, что это никакое не зеркальце. Дамблдор мечтательно улыбался ему с глянцевой обложки книги. Гарри не сразу заметил сделанную витиеватыми буквами надпись, шедшую дугой над шляпой Учителя. «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» — как не заметил и маленьких букв на его груди, слагавшихся в слова: «Рита Скитер, автор бестселлера „Армандо Диппет: идеал или идиот?“»

Гарри открыл книгу на первой попавшейся странице и увидел большую фотографию, на которой двое юношей хохотали, обняв друг друга за плечи. Дамблдор, отпустивший волосы почти до поясницы, успел отрастить крохотную, тонкую бородку, напоминавшую столь обозлившую Рона бородку Крама. В юноше, безмолвно хохочущем рядом с Дамблдором, ощущалось какое-то отдающее безумием ликование. Его золотистые волосы спадали, завиваясь, до плеч. Может быть, это молодой Дож, подумал Гарри, однако прежде чем он успел взглянуть на подпись под снимком, дверь кабинета растворилась.

Если бы Толстоватый, входя в кабинет, не смотрел назад, Гарри, наверное, не успел бы укрыться под мантией-невидимкой. Успеть-то он успел, и всё же ему показалось, что Толстоватый уловил какой-то промельк его движения, поскольку секунду-другую он оставался совершенно неподвижным, с любопытством вглядываясь туда, где только что исчез Гарри. Затем, решив, по-видимому, что он увидел всего лишь, как Дамблдор почёсывает нос, глядя с обложки книги, которую Гарри поспешно вернул на полку, Толстоватый подошёл к письменному столу и направил палочку на гусиное перо, стоявшее наготове в чернильнице. Перо, выпрыгнув из неё, принялось писать предназначенную для Амбридж записку. Медленно, стараясь даже не дышать, Гарри выбрался из кабинета в холл.

Брошюровщики по-прежнему толпились вокруг отвлекающей обманки, ещё продолжавшей слабо попыхивать, испуская вялый дымок. Торопливо проходя мимо них, Гарри услышал, как молодая колдунья сказала: «Спорим, эта штука от экспериментаторов сбежала, они же такие олухи. Помните их ядовитую утку?»

Спеша к лифтам, Гарри перебирал оставшиеся у него возможности. Вероятности того, что медальон находится в Министерстве, никогда, собственно говоря, и не существовало, а выведать колдовским способом сведения о том, где он, у сидящей в переполненном людьми зале суда Амбридж никакой надежды не было. Теперь главное — выбраться из Министерства, пока их не обнаружили, и совершить ещё одну попытку в другой раз. Первым делом нужно было отыскать Рона, а потом придумать вместе с ним, как вытащить из зала суда Гермиону.

Лифт пришёл пустым. Гарри заскочил в него и, когда тот поехал вниз, стянул с себя мантию-невидимку. К его великому облегчению, на втором уровне в лифт влетел мокрый до нитки и совершенно ошалевший Рон.

— Доброе утро, — пробормотал он, когда лифт, погромыхивая, отправился дальше.

— Рон, это я, Гарри!

— Гарри! Чёрт, я забыл, как ты выглядишь. А Гермиона-то где?

— Ей пришлось спуститься с Амбридж в зал суда, отвертеться она не смогла, ну и…

Прежде чем он успел закончить, лифт остановился снова, двери его отворились, и в него вошёл мистер Уизли, а с ним пожилая волшебница с копной светлых волос, зачёсанных вверх так, что они приобрели сходство с муравейником.

— Я понимаю, о чём вы говорите, Ваканда; и всё же боюсь, что не смогу участвовать в…

Тут он заметил Гарри и примолк. Гарри очень странно было видеть неприязнь, с какой смотрел на него мистер Уизли. Двери лифта закрылись, все четверо снова поехали вниз.

— А, Редж, здравствуйте, — сказал мистер Уизли, оглянувшись на звук стекавшей с Рона воды. — Это ведь вашу жену допрашивают сегодня? Э-э… Что с вами? Почему вы такой мокрый?

— Это у Яксли в кабинете дождь идёт, — ответил Рон. Он смотрел в плечо мистера Уизли, и Гарри понимал: Рон боится, что отец узнает его, если они взглянут друг другу в глаза. — Я пытался остановить его, но не смог, ну и меня послали за Берни — Пиллсуортом, что ли, по-моему, они его так назвали….

— Да, в последнее время во многих кабинетах дождит, — сказал мистер Уизли. — А заклинание Метео реканто вы не пробовали? Блетчли оно помогло.

— Метео реканто? — пробормотал Рон. — Нет, не пробовал. Спасибо, па… простите, спасибо, Артур.

Двери лифта отворились, старая колдунья с муравейником на голове вышла, Рон метнулся следом за ней и исчез. Гарри тоже попытался выйти, но путь ему преградил уткнувшийся носом в какие-то документы Перси Уизли.

Лишь когда двери закрылись снова, Перси обнаружил, что едет в лифте вместе с отцом. Увидев мистера Уизли, он побагровел и, едва лифт остановился, выскочил из него. Гарри попытался последовать за ним, но на этот раз его остановила рука мистера Уизли.

— Минутку, Ранкорн.

Двери снова закрылись, лифт, лязгая, поехал вниз, а мистер Уизли сказал:

— Я слышал, вы донесли на Дирка Крессвелла.

Гарри показалось, что гнев мистера Уизли вызван столько же этим обстоятельством, сколько и встречей с Перси. И он решил, что самое для него лучшее — изображать тупицу.

— Не понял, — сказал он.

— Не притворяйтесь, Ранкорн, — резко произнёс мистер Уизли. — Вы разоблачили мага, подделавшего свою родословную, не так ли?

— Я… что я сделал? — спросил Гарри.

— Ну так вот, Дирк Крессвелл — волшебник, каким вы не станете, даже если вас на десять помножить, — негромко сказал мистер Уизли, когда лифт снова поехал вниз. — И если он выживет в Азкабане, вам придётся отвечать перед ним, не говоря уж о его жене, сыновьях и родственниках…

— Артур, — перебил его Гарри, — вам известно, что за вами следят?

— Это что — угроза, Ранкорн? — громко осведомился мистер Уизли.

— Нет, — ответил Гарри, — это факт! Они наблюдают за каждым вашим шагом…

Двери лифта открылись. Они добрались до атриума. Мистер Уизли смерил Гарри уничтожающим взглядом и вышел. Гарри не сдвинулся с места, он был потрясён. Лучше бы он изображал кого угодно другого, только не Ранкорна… Двери залязгали, закрываясь.

Гарри вытащил мантию-невидимку, снова надел её. Нужно было освободить Гермиону, пока Рон ещё возится с дождём. Когда двери лифта открылись снова, Гарри вышел в освещаемый факелами каменный проход, нисколько не похожий на оббитые деревом, устланные коврами коридоры, которые он видел наверху. Лифт, погромыхивая, уехал. Гарри не без опасливой дрожи смотрел на далёкую чёрную дверь Отдела тайн.

Он пошёл вперёд — не к этой чёрной двери, к другой, находившейся в левой стене коридора. Она, как помнил Гарри, открывалась на лестницу, которая вела к залам суда. Уже спускаясь по лестнице, Гарри мысленно перебирал имевшиеся у него возможности: в кармане ещё лежала пара отвлекающих обманок, но, может быть, самое лучшее — просто стукнуть в дверь, войти туда в виде Ранкорна и попросить Муфалду выйти для минутного разговора? С другой стороны, он не знал, достаточно ли важной для такого поступка персоной является Ранкорн, к тому же, если Гермиона не вернётся, её могут начать разыскивать по всему Министерству ещё до того, как они уберутся отсюда…

Углубившись в эти мысли, он не сразу заметил неестественный холод, пронимавший его так, словно он спускался в туман. С каждым шагом становилось всё холоднее — стужа уже добралась до горла, раздирала лёгкие. А следом пришло вкрадчивое чувство отчаяния и безнадёжности, разраставшееся в его душе…

«Дементоры», — подумал он.

Спустившись по лестнице и повернув направо, Гарри увидел жуткую картину. Тёмный коридор, примыкавший к залу суда, наполняли высокие фигуры в тёмных плащах с капюшонами, полностью закрывавшими лица. Единственным, что слышалось здесь, было их прерывистое дыхание. Вызванные для допроса потомки маглов сидели на жёстких деревянных скамьях, прижавшись друг к другу и дрожа. Большинство прятало лица в ладонях — может быть, в инстинктивной попытке заслониться от алчущих губ дементоров. Кто-то из них привёл с собой родственников, другие пришли в одиночку. Дементоры прохаживались перед ними, и холод, безнадёжность, отчаяние, царившие здесь, наваливались на Гарри, точно заклятие.

«Не поддавайся», — сказал себе Гарри. Он понимал, что, воспользовавшись Патронусом, мгновенно выдаст себя, и потому шёл вперёд, ступая как можно тише, и с каждым шагом разум его словно немел, однако Гарри заставлял себя думать о Гермионе и Роне, нуждавшихся в нём.

Каждая высокая, тёмная фигура, мимо которой он проходил, внушала ему ужас: скрытые под капюшонами безглазые лица поворачивались в его сторону. Гарри был уверен, что они чуют его, ощущают, быть может, присутствие человека, ещё сохранившего какие-то надежды, какие-то жизненные силы…

А затем в этом студёном безмолвии вдруг распахнулась слева одна из дверей подземной темницы и по коридору эхом раскатился крик:

— Нет, нет, я полукровка, говорю же вам, полукровка! Отец был волшебником, правда, вот, посмотрите, Арки Олдертон, известный человек, он конструировал мётлы, посмотрите, не хватайте меня, уберите руки…

— Предупреждаю в последний раз, — послышался негромкий голос Амбридж, магически усиленный так, что он легко перекрывал отчаянный крик несчастного. — Будете сопротивляться, получите поцелуй дементора.

Крик мгновенно стих, сменившись сухими рыданиями.

— Уведите, — сказала Амбридж.

Из двери вышли двое дементоров, которые гноящимися, покрытыми струпьями руками держали за предплечья мужчину, по-видимому, лишившегося чувств. Они проплыли с ним по коридору и скоро скрылись в завивавшейся за ними тьме.

— Следующая — Мэри Кроткотт, — произнесла Амбридж.

Со скамьи поднялась маленькая дрожавшая с головы до ног женщина с тёмными, зачёсанными назад и собранными на затылке в узел волосами, одетая в длинную, простенькую мантию. В лице её не было ни кровинки. Гарри увидел, как она содрогнулась, проходя мимо дементоров.

Дальше Гарри действовал инстинктивно, не успев ничего обдумать. Он просто был не в силах смотреть, как она одиноко входит в узилище, и потому, когда дверь начала закрываться, проскользнул следом за женщиной в зал суда.

Это был не тот зал, в котором его когда-то допрашивали по поводу неправомерного использования магии. Он был поменьше, хоть и с таким же высоким потолком. Оказавшись в нём, Гарри ощутил себя словно попавшим в глубокий колодец.

Дементоров хватало и здесь, они источали холод, стоя, подобно безликим часовым, в двух дальних от высокого судейского помоста углах зала. На помосте восседала отгороженная балюстрадой Амбридж с Яксли по одну сторону от неё и Гермионой, такой же белой, как миссис Кроткотт, по другую. Вдоль помоста прохаживался серебристый, длинношёрстный кот, защищавший, как сразу понял Гарри, судей от источаемой дементорами безнадёжности: её полагалось ощущать обвиняемым, а не обвинителям.

— Садитесь, — мягко и вкрадчиво произнесла Амбридж.

Миссис Кроткотт, спотыкаясь, приблизилась к одиноко стоявшему перед помостом жёсткому креслу. Едва она села, как из подлокотников кресла с лязгом выскочили цепи, сковавшие ей руки.

— Вы — Мэри Элизабет Кроткотт? — спросила Амбридж.

Миссис Кроткотт кивнула, подрагивая.

— Жена Реджинальда Кроткотта, сотрудника Отдела магического хозяйства?

Миссис Кроткотт заплакала:

— Я не знаю, где он, он должен был прийти сюда, ко мне!

Амбридж не обратила на это никакого внимания.

— Мать Мэйси, Элли и Альфреда Кроткоттов?

Миссис Кроткотт зарыдала:

— Они так испуганы, боятся, что я не вернусь домой…

— Увольте, — презрительно произнёс Яксли. — Отродья грязнокровок никаких симпатий нам не внушают.

Рыдания миссис Кроткотт заглушили шаги осторожно поднимавшегося на помост Гарри. Едва миновав патрулировавшего помост Патронуса-кота, он почувствовал, как изменилась температура: на помосте было тепло и уютно. Гарри не сомневался, что Патронус принадлежал Амбридж и светился он так ярко потому, что она была здесь счастлива, находилась в своей стихии, применяя извращённые законы, которые сама же и помогала составить. Медленно, очень осторожно Гарри прошёл вдоль края помоста за спины Амбридж, Яксли и Гермионы и присел на стоящий за её спиной стул. Главное было — не напугать Гермиону. Он подумал, не ударить ли ему по Яксли и Амбридж заклинанием «Оглохни!», но сообразил, что даже произнесённое шёпотом слово встревожит Гермиону. Но тут Амбридж повысила голос, обращаясь к миссис Кроткотт, и Гарри воспользовался этим.

— Я за твоей спиной, — прошептал он в ухо Гермионы.

Как Гарри и ожидал, она дёрнулась с такой силой, что едва не опрокинула пузырёк с чернилами, которыми ей полагалось вести протокол допроса, однако и Амбридж, и Яксли сосредоточенно вглядывались в миссис Кроткотт и этого не заметили.

— Когда вы пришли в Министерство, миссис Кроткотт, у вас отобрали палочку, — говорила Амбридж. — Восемь и три четверти дюйма, вишнёвая, с начинкой из шерсти единорога. Вы узнаёте её по описанию?

Миссис Кроткотт кивнула, вытирая глаза рукавом.

— Не могли бы вы сообщить нам, у какого волшебника или волшебницы вы отняли эту палочку?

— От-отняла? — снова заплакав, произнесла миссис Кроткотт. — Я не… я ни у кого её не отнимала. Я ку-купила эту палочку, когда мне было одиннадцать лет. Она… она… она выбрала меня.

И миссис Кроткотт расплакалась пуще прежнего.

Амбридж испустила негромкий девичий смешок, вызвавший у Гарри желание чем-нибудь ударить её. Она склонилась над барьером, чтобы лучше видеть свою жертву, и что-то золотистое сверкнуло, свисая с её шеи, — это был медальон.

Гермиона, тоже увидевшая его, негромко пискнула, однако Амбридж и Яксли с таким увлечением терзали свою жертву, что ко всему остальному оставались глухи.

— О нет, — произнесла Амбридж, — нет, миссис Кроткотт, не думаю. Палочки выбирают только волшебников или волшебниц. А вы не волшебница. У меня имеется заполненная вами анкета, которую мы вам посылали. Муфалда, будьте добры, подайте мне её.

Амбридж протянула ладошку — в этот миг она до того походила на жабу, что Гарри даже удивился, не увидев перепонок между её тупыми, короткими пальцами. Руки Гермионы дрожали. Она порылась в кипе документов, лежавшей на соседнем стуле, и вытащила из этой кипы пачку пергаментов, помеченных именем миссис Кроткотт.

— Какой… какой красивый, Долорес, — пролепетала она, указывая на кулон, поблёскивавший в рюшечках блузы Амбридж.

— Что? — резко отозвалась Амбридж. — А, да… семейная ценность. — Она погладила медальон, лежавший на её обширной груди. — «С» означает «Селвин»… я же в родстве с Селвинами… Собственно, чистокровных семей, с которыми я не состою в родстве, не так уж и много. Чего, к сожалению, — повысив голос и перелистывая заполненную миссис Кроткотт анкету, продолжила она, — нельзя сказать о вас. Род деятельности родителей: зеленщики.

Яксли презрительно хохотнул. Под помостом так и прохаживался серебристый кот, дементоры стояли, ожидая приказаний, в углах зала.

От лжи, услышанной Гарри, кровь ударила ему в голову, заставив забыть об осторожности. Эта дрянь выдавала медальон, полученный ею в виде взятки от мелкого воришки, за доказательство чистоты собственной крови. Он поднял палочку, даже не пытаясь укрыть её под мантией-невидимкой, и рявкнул:

— Остолбеней!

Полыхнул красный свет, Амбридж обмякла, тюкнувшись лбом о край балюстрады, посвящённые миссис Кроткотт документы посыпались на пол, прогуливавшийся под балюстрадой кот сгинул. Холодный воздух ударил в сидевших на помосте, точно порыв ветра. Озадаченный Яксли заозирался, пытаясь понять, что происходит, и увидел висящую в воздухе руку Гарри с направленной на него палочкой. Он попытался выхватить собственную, но не успел.

— Остолбеней!

Яксли кулём повалился на пол.

— Гарри!

— Гермиона, я не желаю сидеть и слушать, как она изображает…

— Миссис Кроткотт, Гарри!

Гарри развернулся, сбрасывая мантию-невидимку. Дементоры, покинув свои углы, скользили по залу к женщине, прикованной к креслу, — то ли потому, что исчез Патронус, то ли они почувствовали, что хозяева уже не способны ими управлять и теперь их ничто не сдерживает. Миссис Кроткотт дико закричала от страха, когда слизистая, вся в струпьях рука схватила её за подбородок и запрокинула ей голову назад.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Серебристый олень вырвался из палочки Гарри и понёсся к дементорам, и они отпрянули назад, снова слившись с тенями. Олень закружил по залу, заливая его светом, более мощным и тёплым, чем тот, что исходил от кота.

— Возьми крестраж, — сказал Гарри Гермионе.

Запихивая мантию-невидимку в мешочек на шее, он сбежал с помоста к миссис Кроткотт.

— Вы? — прошептала она, взглянув ему в лицо. — Но… но Редж сказал, что именно вы включили меня в список для допроса!

— Правда? — пробормотал Гарри и дёрнул за цепи, сковывавшие её руки. — Ладно, считайте, что я передумал. Диффиндо!

Ничего не произошло.

— Гермиона, как избавить её от цепей?

— Подожди, я занята…

— Гермиона, вокруг нас дементоры!

— Знаю, Гарри, но если эта дрянь очухается и увидит, что медальон исчез… нужно соорудить дубликат… Джеминио! Ну вот… это её одурачит…

И Гермиона тоже сбежала с помоста.

— Так, посмотрим… Релассио!

Цепи с лязгом втянулись в подлокотники кресла. Миссис Кроткотт выглядела ещё более испуганной, чем прежде.

— Не понимаю! — прошептала она.

— Вы пойдёте с нами, — сказал Гарри, поднимая её на ноги. — Отправляйтесь домой, берите детей и бегите, если придётся, то и из страны. Измените внешность и бегите. Вы видели, что происходит, справедливого суда вы здесь не дождётесь.

— Гарри, — сказала Гермиона, — как же мы выберемся отсюда? За дверью полно дементоров.

— Патронусы, — ответил Гарри, указав палочкой на своего, и посверкивавший олень, замедлив бег, направился к двери. — И чем больше, тем лучше. Зови своего, Гермиона.

— Экспек… экспекто патронум, — произнесла Гермиона. Безрезультатно.

— Это единственное заклинание, которое даётся ей не всегда, — сказал Гарри ошеломлённой миссис Кроткотт. — К сожалению… Ещё разок, Гермиона.

— Экспекто патронум!

Из палочки Гермионы вылетела и грациозно поплыла по воздуху к оленю серебристая выдра.

— Вперёд, — сказал Гарри и повёл Гермиону и миссис Кроткотт к выходу.

Когда Патронусы выплыли из зала суда, люди, сидевшие в очереди, испуганно закричали. Гарри огляделся: дементоры расступались в стороны, растворяясь во тьме, удирали от серебристых созданий.

— Принято решение: всем вам следует разойтись по домам и скрыться вместе с вашими семьями, — произнёс Гарри, глядя на родившихся от маглов людей, ослеплённых светом Патронусов и всё ещё поёживавшихся. — Если сумеете, уезжайте за границу. Главное — держитесь подальше от Министерства. Таков… э-э… новый официальный курс. А теперь следуйте за Патронусами, и вы сможете уйти через атриум.

По каменным ступеням им удалось подняться без помех, но, когда все они уже подходили к лифтам, Гарри начали одолевать сомнения. Если он и Гермиона появятся в атриуме с плывущими рядом серебряными оленем и выдрой да ещё и с двумя десятками людей, половина которых обвиняется в происхождении от маглов, ненужного внимания им не избежать. Однако, едва он успел прийти к этому неприятному выводу, подъехал лифт.

— Редж! — закричала миссис Кроткотт и бросилась Рону на грудь. — Ранкорн отпустил меня, он напал на Амбридж и Яксли и велел всем нам бежать из страны. Я думаю, нам лучше послушаться его, Редж, я правда так думаю! Давай быстрее домой, возьмём детей и… Ты почему такой мокрый?

— От воды, — пробормотал, высвобождаясь из её рук Рон. — Гарри, они знают, что в Министерство проникли посторонние. В двери кабинета Амбридж обнаружили какую-то дырку, думаю, у нас есть минут пять, а потом…

Гермиона обратила к Гарри до смерти перепуганное лицо, и её Патронус с негромким хлопком исчез.

— Гарри, если нас здесь поймают…

— Будем действовать быстро, не поймают, — ответил Гарри и повернулся к безмолвным людям, стоявшим за его спиной. Все они, разинув рты, смотрели на него. — У кого из вас есть палочки?

Примерно половина подняла руки.

— Хорошо, те, у кого нет палочки, держитесь за тех, у кого она есть. Нужно торопиться, иначе нам помешают. Вперёд.

Им удалось втиснуться в два лифта. Патронус Гарри стоял на часах, пока золотые решётки не захлопнулись и лифты не поехали вверх.

«Уровень восьмой, — произнёс спокойный голос колдуньи. — Атриум».

Едва выйдя из лифта, Гарри почувствовал неладное. Атриум был полон людей, переходивших от камина к камину, запечатывая их.

— Гарри! — запищала Гермиона. — Как же мы?..

— ПРЕКРАТИТЬ! — громыхнул Гарри мощным, наполнившим весь атриум голосом Ранкорна.

Люди, перекрывавшие камины, замерли.

— За мной, — прошептал он перепуганным отпрыскам маглов, и те стайкой двинулись за ним, подгоняемые сзади Роном и Гермионой.

— В чём дело, Альберт? — спросил лысоватый колдун — тот, что в начале дня вылетел следом за Гарри из камина. Вид у него был до крайности нервный.

— Эти люди должны уйти прежде, чем вы перекроете выходы, — сказал Гарри со всей доступной ему властностью.

Замершие при его приближении волшебники начали переглядываться.

— Нам велели запечатать все выходы и не позволять никому…

— Ты с кем собрался спорить? — взревел Гарри. — Хочешь, чтобы я занялся твоей родословной? Забыл о Дирке Крессвелле?

— Извини! — пролепетал, отступая назад, лысоватый. — Я не… я ничего, Альберт, я думал… думал, их вызвали на допрос и…

— Их кровь чиста, — заявил Гарри, и голос его громким эхом прокатился по атриуму. — Ещё и почище, чем у многих из вас, я бы сказал. Пошли прочь! — грянул он, обращаясь к отпрыскам маглов, и те торопливо бросились к каминам и начали попарно исчезать в них. Министерские волшебники стали подходить поближе, у одних вид был растерянный, у других испуганный и обиженный. А затем…

— Мэри!

Миссис Кроткотт оглянулась. Из лифта только что выскочил настоящий Редж Кроткотт, уже не блюющий, но всё ещё бледный и слабый.

— Ре-редж?

Она перевела взгляд с мужа на Рона, и тот громко выругался.

Лысоватый разинул рот и потешно закрутил головой, глядя то на одного Реджа Кроткотта, то на другого.

— Эй, что тут происходит? Что это значит?

— Перекрыть выход! ПЕРЕКРЫТЬ!

Яксли вырвался ещё из одного лифта и понёсся к группе, стоявшей у каминов, в которых исчезли уже все отпрыски маглов, не считая миссис Кроткотт. Лысоватый колдун поднял палочку, и Гарри треснул его огромным кулаком по лбу, отправив в долгий полёт по воздуху.

— Он помогал удирать магловским выродкам, Яксли! — крикнул Гарри.

Коллеги лысоватого зароптали, и Рон, воспользовавшись их замешательством, схватил миссис Кроткотт за руку, втянул её в ещё остававшийся открытым камин и исчез. Яксли, недоумевая, перевёл взгляд с Гарри на пришибленного им колдуна, а настоящий Редж Кроткотт завопил:

— Моя жена! Кто был с моей женой? Что такое?

Гарри увидел, как Яксли снова поворачивается к нему, увидел, как его зверская физиономия озаряется пониманием происходящего.

— Вперёд! — крикнул он Гермионе, хватая её за руку. Они прыгнули в камин, и над головой Гарри пронеслось выпущенное Яксли заклятие. Несколько секунд их крутило так и этак, а затем оба вылетели из унитаза в кабинку. Гарри распахнул дверь. Около умывальников стоял Рон, держа за руку продолжавшую биться миссис Кроткотт.

— Редж, я не понимаю…

— Уходите, я не ваш муж, бегите домой!

Из кабинки за спиной Гарри донёсся шум, он обернулся и увидел выскакивающего из толчка Яксли.

— УХОДИМ! — крикнул Гарри и, схватив Гермиону и Рона за руки, крутнулся на месте.

Темнота, ощущение стягивающихся пут, но что-то было не так. Рука Гермионы выскальзывала из ладони Гарри.

Ему казалось, что он вот-вот задохнётся, дышать было нечем, он ничего не видел, единственным, что осталось на свете плотного, были рука Рона и пальцы Гермионы, неторопливо уплывавшие от него.

Потом он увидел дверь дома номер двенадцать на площади Гриммо, молоток в форме змеи, но не успел ещё набрать воздуха в грудь, как послышался крик, полыхнуло лиловое пламя, ладонь Гермионы вдруг сжалась, точно тиски, и всё потонуло во мраке.