31
Было 1.12 ночи, когда отец приехал в полицейский участок. Я не видел его до 1.28, но я знал, что он там, потому что слышал его голос.
Он кричал: «Я желаю видеть своего сына!» И еще: «Какого дьявола вы его заперли?» И еще: «Да, я чертовски зол».
В 1.28 полицейский открыл дверь камеры и сказал, что ко мне пришли.
Я вышел. Отец стоял в коридоре. Он поднял правую руку и развел пальцы в стороны. Я поднял левую руку и тоже растопырил пальцы. И мы соприкоснулись подушечками. Мы так делаем, потому что иногда отец хочет меня обнять, но я не люблю, когда меня трогают, поэтому мы немножко касаемся друг друга, и это обозначает, что отец меня любит.
Потом полицейский велел нам пройти по коридору в другую комнату. Там стоял стол и три стула. Он сказал, чтобы мы сели с дальней стороны, а сам сел напротив. На столе лежал диктофон, и я спросил, значит ли это, что он будет допрашивать меня и записывать показания.
Он ответил:
— Думаю, в этом нет необходимости.
Он был инспектором. Я это понял, потому что он не носил униформы. И у него было очень много волос в носу. Казалось, будто у него в ноздрях прячутся две маленькие мышки.
Он сказал:
— Я поговорил с твоим отцом, и он утверждает, что ты не нарочно ударил полицейского.
Я ничего не ответил, потому что это не было вопросом.
Инспектор спросил:
— Ты намеренно ударил полицейского?
Я сказал:
— Да.
Он скривил лицо и сказал:
— Но ты не хотел причинить полицейскому вред?
Я подумал и ответил:
— Нет. Я не хотел причинять ему вред. Я просто хотел, чтобы он перестал меня трогать.
Тогда он сказал:
— Ты знаешь, что нельзя бить полицейских, не так ли?
Я сказал:
— Да.
Он помолчал две секунды, а потом спросил:
— Это ты убил собаку, Кристофер?
Я сказал:
— Я не убивал собаку.
Он спросил:
— Ты знаешь, что нельзя лгать полицейскому, а если ты станешь это делать, то у тебя будут очень серьезные проблемы?
Я сказал:
— Да.
А он спросил:
— Может быть, ты знаешь, кто убил собаку?
Я сказал:
— Нет.
Он сказал:
— Ты говоришь правду?
Я ответил:
— Да. Я всегда говорю правду.
И он сказал:
— Ладно. Я собираюсь вынести тебе предупреждение.
Я спросил:
— Оно будет написано на листке бумаги и я смогу носить его с собой?
Он ответил:
— Нет, предупреждение означает, что мы запишем все, что произошло: что ты ударил полицейского, но это была случайность и ты не собирался причинять ему вред.
Я сказал:
— Но это не было случайностью.
А отец сказал:
— Кристофер, я тебя умоляю.
Инспектор закрыл рот, громко подышал через нос и сказал:
— Если ты опять попадешься, мы извлечем эту запись и увидим, что тебе уже было сделано предупреждение. И тогда у тебя будут гораздо более серьезные неприятности. Ты меня понимаешь?
Я ответил, что все понимаю.
Потом он сказал, что мы можем идти, и открыл дверь.
Мы вышли в коридор и вернулись к первому столу, где я оставил мой армейский нож, кусок веревки, деталь деревянной головоломки, и 3 шарика крысиной еды для Тоби, и мои 1,47 фунта, и ключ от входной двери. И все это было уложено в пластиковый пакет. Потом мы вышли на улицу, сели в машину отца, которая была припаркована снаружи, и поехали домой.
