Глава 5
Из динамика на пульте Смолла раздались голоса — далекие, еле слышные, перекрываемые радиопомехами:
— «Луч-один» вызывает «Сетус-семь». «Луч-один» на связи. Возвращаемся после двенадцати лет полета. «Сетус-семь», как слышите?
«Вот это да! — подумал я. — Встречный корабль».
Мои мысли передали ответ Квелла:
— Уму непостижимо. Среди всех этих миллиардов космических миль. Какова вероятность встречи…
— С другим кораблем? — договорил я вслух.
— Говорит «Луч-один», — зазвучал тот же голос, — «Сетус-семь», просим сигнала к снижению скорости.
Все члены экипажа сбежались на главную палубу и приникли к мониторам.
— «Сетус-семь», дайте добро на сближение, стыковку и посещение вашего борта.
— Да! — заорала команда.
— Нет! — прогремел капитан.
— «Сетус-семь», как слышите? Прием.
Капитан приказал Смоллу выйти на связь.
— «Луч-один», говорит «Сетус-семь». В сближении отказано.
— «Сетус-семь», просим подтвердить: в сближении отказано? Мы правильно поняли?
— Да, — отрезал капитан.
— К вам обращаются мои люди, капитан, выслушайте их!
И по каналу связи, за несколько тысяч миль, до нас донеслись возмущенные протесты с другого корабля.
— Что за детский сад! — буркнул наш капитан. — Времени нет. Время не позволяет.
— Время?! — вскричал голос с «Луча-1». — Опомнитесь, времени в космосе навалом. У Бога прорва времени. Поставьте себя на мое место! У меня за спиной годы скитаний, чужие звезды, смертоносные кометы.
— Кометы? — встрепенулся наш капитан.
— Величайшая комета во Вселенной, сэр! — сказал капитан «Луча-1».
— Начать сближение, — скомандовал наш капитан. — Посещение нашего борта разрешаем.
Не отрываясь от экранов слежения, мы наблюдали за стыковкой. Два корабля протянули навстречу друг другу механические руки и обнялись, как друзья. Стыковка сопровождалась глухим лязгом; уже через час капитан «Луча-1», ступив на борт «Сетуса-7», отсалютовал:
— Иона Эндерби с «Луча-один» прибыл.
Он вышел из переходного шлюза, а позади него оказалось около десятка членов его команды: белые и черные, мужчины и женщины, рослые и приземистые, земляне и инопланетяне — все с любопытством оглядывались вокруг. Мы встретили их улыбками, желая поскорее услышать их историю.
* * *
Позднее, во время обеда в кают-компании, старший офицер Эндерби провозгласил тост за нашего капитана, с которым сидел за центральным столом:
— За ваше здоровье, сэр. Нет, за мое. Господи, девять месяцев не было случая выпить от души. Я на сносях. И ребеночка зовут — жажда!
Капитан «Луча-1» осушил свой стакан.
— Надо повторить! — потребовал он.
— Разумеется, — согласился капитан, — а потом побеседуем.
— Хотите узнать о кометах? — спросил Эндерби.
— Сгораю от нетерпения, — ответил наш капитан, сверкнув глазами.
Чтобы послушать рассказ, мы все придвинулись ближе, насколько позволяла субординация.
— Бога вытошнило мне в морду, — начал Эндерби. — До сих пор не могу отмыться. Потому что это был жирный, длиннющий, слепящий…
Наш капитан договорил за него:
— Левиафан?!
Эндерби так и ахнул:
— Откуда вы знаете?
— Значит, вы его выследили?
— Да уж, выследили! Он пустил мне кровь, переломал кости — я чудом уцелел!
— Ага! — вскричал капитан. — Слышал, Рэдли?
Эндерби продолжал:
— Это не шутки, сэр. Он меня пожрал, изжевал, сгрыз. Проглотил вместе с кораблем и командой, в один присест. Мы жили у Левиафана во чреве!
— Во чреве! Слыхал, Рэдли? В брюхе!
Командир «Луча-1» заметил:
— Вам лишь бы посмеяться, сэр.
В гробовой тишине наш капитан поднялся:
— Я не хотел вас оскорбить. Мне, как никому другому…
— А мы и сами посмеялись всласть! — не дослушал Эндерби. — Чем еще заниматься у чудовища в брюхе? Джигу отплясывали у него в кишках!
— И все же вы сейчас здесь, с нами!
— Сэр, он с самого начала нас не переваривал! Потому как мы травили его смехом. Все нутро ему оттоптали: то поднимались, то падали, то опять поднимались, а сами дивились судьбе и уповали на случай. Наш хохот пушечными ядрами разил его в сердце!
Капитан содрогнулся.
— Хохот? Пляски? — усомнился он.
Тогда Эндерби с «Луча-1» коснулся своего правого глаза.
— Уж поверьте! Однако для начала он едва не лишил меня зрения. Вот. Чистой воды ирландское хрустальное стекло. Вставной глаз! Клянусь. Могу вынуть — сыграем с вами в камешки, хотите?
— Нет-нет. Не утруждайтесь, — вздохнул наш капитан. — Я вам верю.
— Понятное дело, верите! — ответил Эндерби. — Левиафан решил меня ослепить, но справился лишь наполовину. Будь у него хоть малейшая возможность, он бы и второго глаза меня лишил. Но мы такой бунт устроили, что Левиафана стошнило, и он изрыгнул нас обратно, к звездам!
Наш капитан стиснул руку Эндерби:
— Где это было?
— В десяти миллионах миль от самой дальней точки орбиты Сатурна.
— Слышишь, Рэдли? — подскочил наш капитан. — Враг идет строго по курсу!
— По курсу? — Капитан «Луча-1» хохотнул. — По какому еще курсу? Думаете, он соображает, что делает, куда направляется? Мыслимо ли составить график хаоса, рассчитать его движение, задать ему курс? У нас еще остался джин? Хорошо идет.
Рэдли поспешил наполнить его стакан.
— Мои расчеты выверены и точны. — Схватив Рэдли за локоть, наш капитан расплескал джин. — Я желаю встретиться с этим демоном!
— Уж не по нашему ли примеру? — изумился Эндерби. — Может, я рисую чересчур яркими красками? А зря. — Он покачал головой. — Ладно, давайте: за шутовские колпаки с бубенчиками и развеселую джигу. За вас с Левиафаном, сэр. Чтоб ему захлебнуться желчью, когда он вас изрыгнет! Да, если будет на то воля Небес, он, будем надеяться, вас изрыгнет.
— Нужно продолжать путь, и прямо сейчас, — сказал капитан, внезапно покрывшись испариной. — Аврал!
Вставая из-за стола, Эндерби спросил:
— Капитан, нельзя ли нам еще чуток погостить? Команда жаждет увидеть новые лица, завести новые знакомства, узнать, что творится на Земле. Мы выжжены и иссушены, как песок.
— Моя жажда сильнее, — бросил капитан. — Нам пора.
Эндерби осушил свой стакан и в сердцах стукнул им по столу:
— Ну и катитесь! Ищите ветра в поле, сэр, если вам приспичило.
По знаку Эндерби его команда последовала за ним. Прошагав коридорами до дверей переходного шлюза, гости надели скафандры и покинули борт.
Прошло совсем немного времени, и «Луч-1» уже скрылся из виду, унося свой экипаж обратно, в космическое безмолвие.