Книга: А если это был Он?
Назад: 31
Дальше: 33

32

«Неужели всегда надо так сражаться?»
Грусть сквозила в голосе женщины.
Ночное небо над Большим каньоном было ясным. Свежий ветерок доносил запахи деревьев. Они сидели вдвоем на террасе одного из домиков, которые местные власти сдают внаем туристам. Женщина положила голову на плечо мужчине.
Они поужинали в просторном бревенчатом зале жареным цыпленком, запивая его вином из Напа-Вэлли. Он был не только духом — ему тоже требовалась земная пища. Он обретал телесность по воле каких-то внутренних движений, которые она предчувствовала, но не понимала, беспрестанно восхищаясь.
— Душа подобно телу дряхлеет, — ответил мужчина. — Становой ее хребет горбится и усыхает из-за вялости, сделок с совестью, легких удовольствий. Плоть становится дряблой. Душа тоже обрастает жирком. Из-за праздности, эгоизма, скупости она становится неспособной к любому усилию, которое могло бы ее возвысить. И превращается в слепое чудовище.
— И какое от этого лекарство?
— Молитва. Не механическое повторение заученных слов, но глубокая медитация о предназначении человека. Мы до самой смерти колеблемся между светом и силой тяготения, между надеждой и ветрами страстей. Молитва — как древесный сок. Она возвышает, питает и укрепляет. Помогает раскрыть глаза и утоляет печали. Душа, жаждущая света, черпает в ней силу, чтобы сопротивляться упадку. Она открывается навстречу доброте и с благодарностью противостоит искушению обычными низостями. Божественный свет несет доброту и любовь. И ограждает от порока.
Он задумался на какое-то время, потом продолжил.
— Не так уж сложно развивать свою добродетель. Достаточно быть прямым и простым под взглядом Господа. Взгляни на дерево. Оно тянется к небу и простирает ветви, как руки. Почему люди не могут быть простыми! Ты понимаешь, о чем я говорю? — воскликнул он, повернувшись к женщине.
— Я поняла это с нашего первого разговора, там, на берегу реки Лиари. И ты меня сделал счастливой, — сказала она, взяв его за руку. — Я была полна горечи и беспокойства, недоверия к своим современникам. Ты меня утешил.
Она налила в два стаканчика вина из бутылки, которую они не допили за ужином, и протянула один ему.
— Мои ночи так же наполнены светом, как и мои дни, — сказала она.
Он уловил улыбку в ее голосе.
— Души стран подобны человеческим душам. Став слишком сильными, они ввергаются в смертный грех гордыни. Воображают себя непобедимыми. Хотят навязать свою волю другим. А эта страна хочет подчинить себе весь мир, чтобы изменить его по своему образу и подобию. Такого никогда не было видано со времен сотворения мира. Оттого и гневается Господь.
— И что теперь будет? Ведь они, как и во Франции, отказываются тебе верить. А если и согласятся в конце концов, то почувствуют себя униженными и побежденными.
— Одна-единственная страна не может остановить чудовище, — ответил он. — Оно здесь. Моя миссия в том, чтобы обуздать его. Я уйду не раньше, чем добьюсь этого.

 

Начальник президентской канцелярии Энтони Баскин вошел в большую столовую, где человек двенадцать гостей весело болтали под сверкающей хрустальной люстрой. Он наклонился к Уэсли:
— Господин президент, извините, что отвлекаю. Но этот человек — вы понимаете, о ком я говорю — опять взялся за свое, несколько минут назад.
Президент озабоченно повернулся к нему.
— И что он говорит?
— Он появился всего на минуту. Сказал: «Я предупреждал вас. Если не хотите исправиться, если и дальше будете гневить Всевышнего, Он вам покажет, что не вы владыки Земли».
— Это все?
— Да, сэр.
Громкость разговоров тем временем снизилась. Все заметили обмен репликами между хозяином дома и главой секретариата, так же как и серьезные выражения их лиц. Супруга президента вопросительно посмотрела на мужа. Суперпроповедник пастор Джим Фулберт тоже бросил пристальный взгляд из-под своих лохматых бровей.
— Этот человек опять взялся за свое, — сказал президент. — Он заявил…
Фразу он закончить не успел. Раздались крики, и настала тьма. Свет погас. Все в беспорядке выскочили из-за стола, какая-то женщина споткнулась и взвизгнула.
— Свечей! — скомандовала госпожа Уэсли.
Прибежал дворецкий с электрическим фонариком.
— Наверное, пробки вылетели, — сказал президент.
— Не только у нас, господин президент, — заметил один из гостей у окна. — Весь Вашингтон в темноте.
Только фары машин освещали Пенсильвания-авеню. Тьма окутывала весь город, включая Мемориал Линкольна.
— Но почему не включился наш собственный аварийный генератор? — спросил Уэсли.
— Господин президент, ситуация ненормальная, надо спуститься в убежище, — сказал начальник секретариата настойчивым тоном. — Я сейчас вернусь.
Слуги нашли другие электрические фонарики. Зажглись декоративные свечи в настенных подсвечниках, наполнив помещение мерцающим, фантастическим светом. Все ошеломленно переглядывались.
Вернулся запыхавшийся Баскин, неся чемоданчик с секретными кодами. И пошел впереди Уэсли, показывая дорогу.
— Сюда, пожалуйста…
— Сожалею, — сказал президент, обернувшись к своим гостям, — сожалею об этом инциденте, но думаю, что вам стоит вернуться домой.
В этот час все члены президентской администрации были, очевидно, у себя дома, так что сбор антикризисного совета казался проблематичным из-за того, что город погружен в потемки. Президенту и его супруге оставалось лишь следовать за начальником секретариата. Бывший чемпион Гарварда по гребле на каноэ, еще не достигший сорока, Баскин прекрасно владел своими нервами и действовал поразительно спокойно. На лестничной площадке топтались несколько сбившихся в кучку охранников, недоумевая, как автономный генератор Белого дома мог выйти из строя одновременно со всеми электросетями федеральной столицы. Пройдя через просторный холл второго этажа, президентская чета направилась к лифту, спускавшемуся непосредственно в противоатомное убежище.
— Он не работает, сэр, придется идти пешком.
Большая лестница, другой холл, другая лестница…
Президентская чета следовала за пляшущим на полу кружком света, который отбрасывал фонарик в руках их проводника. Миссис Уэсли держалась за руку своего супруга.
Телефон президента пропиликал первые такты «Stars and Stripes». Он остановился, чтобы ответить.
— Да, генерал. Мы с женой направляемся в противоатомное убежище… Что? Но это же невозможно! Вся страна? Послушайте, перезвоните мне через пять минут.
Он повернулся к жене и объявил ей:
— Тотальная авария. Вся страна полностью осталась без света!
Та тихонько вскрикнула.
— Вся страна, ты уверен?
— Это звонил старый добрый генерал Уоррен Арминиус, ты его знаешь, он на шутника не похож.
Арминиус был не кто иной, как глава JCCS. И, соответственно, возглавлял штабы трех родов войск.
Президент и его свита достигли второго подземного этажа и наткнулись на двоих часовых, явно нервничавших, оказавшись в полной темноте.
— Who goes there? — крикнул один из них, направив свое оружие на президента Соединенных Штатов.
— The President of United States, — ответил секретарь, направив луч своего фонарика на Уэсли и его жену.
— Lord Almighty! — воскликнул часовой, пытаясь вытянуться по стойке «смирно». — Please, forgive me, Sir.

 

Пройдя проверку, они двинулись по коридору. В его конце находилась бронированная дверь. Секретарь вставил ключ и потянул дверь на себя. Оказавшись в тамбуре, открыл вторую дверь. Затем включил дежурное освещение, и, слава богу, зажегся свет, одновременно в коридоре, тамбуре и двух просторных комнатах с беловатыми стенами. Это и было убежище. Его автономная электрогенераторная установка работала — слышалось гудение. Уэсли и его жена зажмурились, ослепленные потолочными светильниками.
Войдя, они тут же упали на один из кожаных диванчиков, стоящих вдоль стен вокруг низкого стола. Два вмонтированных в дальнюю стену телеэкрана, один подключенный к внутренней линии Белого дома, другой — для приема всех каналов страны, были слепы и немы. Уэсли попытался их включить, но тщетно.
— Не закрывайте дверь! — крикнул он Баскину. — Еще не хватало сидеть здесь взаперти.
Баскин удержался от замечания, что нелепо укрываться в противоатомном убежище, оставив дверь открытой.
— Да, сэр. Сварить вам кофе?
— Пожалуйста, — ответила миссис Уэсли.
Снова зазвонил телефон — наверняка опять Арминиус.
— Да, мы с женой сейчас в убежище… Вся страна, говорите?
Уэсли нажал на кнопку громкой связи, чтобы супруга могла следить за разговором.
— Да, вся страна целиком, господин президент, — прогнусавил голос Арминиуса. — И причину аварии пока определить невозможно.
— Я вот думаю, генерал, не разумнее ли мне сразу же вылететь в Неваду?
Генерал понял, что президент имел в виду подземный центр в горах Невады, где находился запасной стратегический командный пункт на случай атомного удара.
— Пока не советую, господин президент. Даже если вертолет сможет вас доставить в вашингтонский аэропорт, не представляю, как президентский самолет сможет взлететь. Диспетчерская вышка осталась без электричества. Конечно, передвижная генераторная установка, чтобы срочно обеспечить ее электропитанием, уже в пути, но…
В мертвенно-бледном свете убежища лицо президента приобрело какой-то призрачный оттенок.
— Аэропорт блокирован? — воскликнул он.
— Как и сто шестьдесят шесть остальных аэропортов страны, господин президент. Что, впрочем, создает проблемы для тех самолетов, которые сейчас в воздухе и ждут возможности посадки. К счастью, на этот час их осталось уже не так много. В большинстве аэропортов вдоль посадочных полос жгут мазут, чтобы обеспечить приземление дальним рейсам… Алло? Да?.. Минутку, господин президент, мне звонят по другой линии.
Баскин протянул одну чашку миссис Уэсли, другую — мистеру Уэсли.
— Не могу поверить, — пробормотал тот. — Прячусь тут под землей, словно крыса.
Опять послышался голос Арминиуса:
— Я только что узнал, что диспетчерская вышка в Чикаго снова заработала благодаря передвижной генераторной установке, которая оказалась на месте. Все трансатлантические рейсы перенаправлены в Канаду. Я только что отдал приказ, чтобы тех, кто должен приземлиться в Далласе, направляли в Мексику. Касательно вашего вылета в Неваду, настоятельно советую дождаться рассвета. Тогда самолет сможет ориентироваться визуально, если диспетчерские вышки не заработают к тому времени.
Похоже, Арминиус взял на себя еще и обязанности министра транспорта. Но того требовала ситуация.
— Есть у вас соображения насчет случившегося? — спросил его Уэсли.
— Ни малейших, господин президент. Когда электричество отключилось, из NORAD ни о чем подозрительном не докладывали. С минуты на минуту в воздух поднимутся пять эскадрилий ВВС, чтобы осмотреть западное и восточное побережья. Адмирал Рассел уже перевел тихоокеанский флот в состояние полной боевой готовности. Но точную информацию со спутников мы, разумеется, не получаем. Больше всего наших инженеров интригует то, что авария, похоже, охватила всю страну меньше чем за минуту. И они не представляют себе ни одной тайной организации, способной на такое грандиозное дело.
— Но что же это тогда?
— Быть может, какое-то астрономическое явление… — высказал предположение Арминиус.
— Которое поразило только Соединенные Штаты?
— Это лишь гипотеза, я еще не собрал никакой определенной информации. В любом случае, я отдал приказ подразделению национальной гвардии охранять периметр Белого дома.
— Если это подготовка к террористическому акту, видите ли вы причину, по которой целую страну погрузили в потемки?
— Нет, и никто вокруг меня не может это объяснить. Я поздравляю себя хотя бы с тем, что телефон еще работает. Буду держать вас в курсе по мере поступления информации, господин президент.
Уэсли положил трубку, потом набрал номер вице-президента Лакета. Если с президентом случится худшее, надо удостовериться, что вице-президент сможет его заменить. Какое-то время он слушал гудки на линии. Так и не дозвонившись, повторил попытку по мобильному. Тщетно.
Миссис Уэсли смотрела прямо перед собой остекленевшим взглядом. Вдруг зазвонил телефон убежища. Уэсли снял трубку:
— Лакет! Благодарение Богу! Я как раз пытался до вас дозвониться… Нет, никто ничего не знает… Если только не вся Америка осталась без света…
Он слушал какое-то время, потом положил трубку, пообещав держать своего собеседника в курсе.
— Потерял электрический фонарик и торчит на лестнице своей резиденции, — объяснил Уэсли.
Он представил себе, как Лакет, и без того близорукий, стоит, парализованный темнотой, на ступеньке, не осмеливаясь ни спуститься, ни подняться из страха переломать себе кости. Прекрасный пример бессилия власти.
В этот момент в убежище вошел военный атташе Белого дома генерал-лейтенант Эдвин Хендрикс. Он отдал честь и поклонился миссис Уэсли.
— Входите, генерал, — сказал Уэсли устало. — Присаживайтесь. Кофе хотите?
Когда наступила темнота, генерал присутствовал на каком-то офицерском ужине. К счастью, его водителю удалось найти дорогу до Пенсильвания-авеню.
На некоторое время воцарилась тишина. Полнейшая тишина, конец времен. Хендрикс насыпал сахару в свой кофе. Все отчетливо слышали малейшее позвякивание ложечки о чашку. Военный посмотрел на президентскую чету. Губы миссис Уэсли беззвучно шевелились. Она молилась.
Можно было подумать, что это — бдение над покойником.
— Я только что выяснил, что вся страна парализована, — сказал Уэсли удрученно.
— Если эту аварию устроили нарочно, мы имеем дело с очень могущественным противником, господин президент, — сказал генерал-лейтенант.
Уэсли бросил на него туманный взгляд; догадываясь о предположениях Хендрикса, он не хотел их выслушивать. Мобильный телефон президента снова зазвонил. Опять Арминиус.
— Не могли бы вы проверить ядерную кнопку, господин президент?
— Да… А в чем дело?
— Из штаба Маунт Мориа мне сообщили, что у них не действует система запуска ракет.
— Что?.. Подождите…
Под обеспокоенными взглядами своей супруги и Хендрикса Уэсли открыл чемоданчик, лежавший рядом с ним на сиденье, тот самый, который Баскин по его приказу взял в Овальном кабинете. Черный кожаный чемоданчик с президентским значком. Напичканный электроникой и снабженный экраном. Обычно, когда система была в рабочем состоянии, там горели две зеленые сигнальные лампочки. Со своего места Хендрикс искал взглядом зеленые огоньки, но не находил. Прижав телефон к уху, Уэсли растерянно смотрел внутрь чемоданчика. Несколько раз щелкнул тумблером, чтобы задействовать клавиатуру, на которой набирался ядерный код. Лампочки по-прежнему не загорались.
Хендрикс от потрясения разинул рот.
— Не работает, — сказал Уэсли Арминиусу вдруг ужасно севшим голосом. — Что мы можем сделать?
— Боюсь, что пока ничего, господин президент. В настоящий момент специалисты Маунт Мориа пытаются определить неисправность и восстановить связь. Я предупрежу министра обороны.
Уэсли оборвал разговор.
В случае нападения Соединенные Штаты не смогут запустить атомные ракеты. Самая могущественная страна планеты оказалась совершенно бессильной, а ее президент, как крыса, загнан в нору под Белым домом.
Баскин, казалось, был поражен кататонией.
«Я вас предупреждал…» — сказал незнакомец.
Миссис Уэсли залилась слезами.
— Господин президент… — пробормотал Баскин боязливо.
— Что?
— Может, это и не имеет никакого значения, но кое-что меня поразило, — выговорил Баскин.
— И что же?
— Авария началась в одиннадцать часов девять минут вечера по вашингтонскому времени.
— Ну и?.. — вскричал Уэсли раздраженно, но осекся, вдруг осознав значение этих цифр: 11.9, таких знаменательных для Америки. Его округлившиеся глаза уставились на Баскина. Он сглотнул слюну.
— Боже Всемогущий! — хрипло воскликнула миссис Уэсли.
По крайней мере, она перестала плакать, что принесло хоть какое-то облегчение ее супругу.

 

Никто никогда этого не подсчитывал, но, без всякого сомнения, нервные припадки в тот вечер исчислялись сотнями тысяч. Истерики застрявших в лифте и прищемленных автоматическими дверьми, поваров палас-отелей и дорогих ресторанов, загубивших свои замысловатые десерты. Не говоря уж о трех грабителях, проникших в шикарный далласский магазин и оказавшихся запертыми в подвале, двери которого заклинило намертво.
Одной из самых достопамятных была истерика шерифа городка Каспер в Вайоминге. Внезапное отключение электричества привело к короткому замыканию на мусоросжигающем заводе, из-за чего взорвалась емкость с пластиковыми отходами. Тотчас же по всем окрестностям распространились ядовитые пары. Живший неподалеку оттуда шериф Чед Бивер убедил себя в том, что город стал мишенью химической или биологической атаки. Позвонив капитану городской пожарной команды, он выпалил торопливой до невразумительности скороговоркой, чтобы тот объявил красный уровень тревоги. На что капитан заметил ему, что подобное решение может принять лишь мэр. А мэр, которого авария застала за семейной сценой, слышал взрыв, но возразил шерифу (чья паника все же произвела на него впечатление), что довольно затруднительно объявлять тревогу в полной темноте.
— Вы мне только дайте ваше согласие! — крикнул Бивер.
Что мэр и поспешил сделать. После чего вызвал капитана пожарных и приказал ему подготовить высокотехнологичные средства пожаротушения, которыми его команда была обеспечена совсем недавно, и отправляться на место взрыва. Эта самая команда состояла из двух десятков человек, снаряженных новыми герметичными комбинезонами haz-mat, по одной тысяче восемьсот долларов за штуку, плюс два бронированных грузовика со встроенными лабораториями. Скафандры выглядели очень эффектно: изготовленные из металлизированной жаропрочной ткани, они неистово сверкали, к тому же были снабжены огромными шлемами, за забралом которых виднелись жутко искаженные лица. Все вместе придавало пожарным вид облаченных в алюминиевую фольгу марсиан.
Итак, меньше чем через час пожарные отправились в путь в сопровождении вооруженных до зубов шерифа и мэра. Высокие чины следовали в собственных должностных машинах. Оказавшись на месте, пожарные приблизились к месту сжигания мусора со счетчиками Гейгера и индикаторами химических и биологических субстанций в руках. Викарий церкви Всех Святых, равно как и его ближайшие соседи, увидевшие эту картину в лучах фар, приняли их за инопланетян. Перепуганный викарий побежал бить в набат, и паника обывателей Каспера, уже встревоженных отсутствием света, достигла крайнего предела. Вооружившись факелами и охотничьими ружьями, они под предводительством викария высыпали на улицы и, исполненные решимости изгнать марсиан из Каспера, стали распевать гимны, чтобы придать себе храбрости.
Теперь паника охватила пожарных, и спасло их только то, что при первых же выстрелах они погасили фары и пустились наутек.
Новые же крестоносцы простояли там лагерем до самого рассвета. Тогда викарий обратился к ним с краткой речью:
— Христос победил! Америка отторгла Зло.
Это он не видел продолжения.
Назад: 31
Дальше: 33