7
– Ну вот! При виде неуклюжего мужчины и красавицы всегда найдутся желающие сделать мир Жана Кокто явью,- поежившись, неожиданно застонал Токида. Журналисты уставились на него.- Или мир Виктора Гюго. Я часто вспоминаю, что в детстве был таким же неуклюжим, как и сейчас. И когда меня посадили с самой красивой девочкой в классе, одноклассники надо мной насмехались. Хотя отчасти они просто пытались унизить ту девочку, она была недотрога.
Токида буквально расхныкался, выпятив блестящие толстые губы, и по рядам журналистов прокатился приглушенный смешок. Ученый явно был не одинок – многие испытали в детстве подобное и на себе.
– Думаете, мне не нравятся красивые девушки? Но когда над вами издеваются, валят вас двоих на пол и насильно заставляют целоваться – как это может понравиться ей? Я для нее был просто кошмаром. Она презирала и ненавидела меня больше всех на свете. Вот тогда-то я и ушел с головой в компьютерные игры.
Что это? Токида ломает комедию, чтобы отвлечь журналистку? Во всяком случае, его прорвало, хоть бы и в ущерб собственному реноме, и несло, пока журналисты не пошли на попятный.
– Да, теперь нам понятно. Извините за бестактность, – сказал начальник отдела культуры.
Невесело усмехнувшись, он поднялся с места и, сдерживая брюзжание Токиды, несколько раз подчеркнуто поклонился. Настырная журналистка никак не ожидала такого предательства коллеги и негодующе хлопнула по столешнице ладонью.
– Не обращайте внимания,- попросил начальник отдела науки.- Давайте продолжим. Полагаю, на начальных этапах применения установки вы действовали методом проб и ошибок…
– Первое время, записывая сны пациентов, мы познавали особенности взаимосвязи означающего и означаемого. Например, на мой взгляд, вы – начальник отдела науки «Таиландского еженедельника», а для какого-нибудь больного – скажем, иностранный шпион. Это в телевикторинах угадывают известные факты. Здесь же пациент сам не знает, как ему при слове «корреспондент» приходит в голову понятие «шпион». И если мы находим в снах у больного подобную взаимосвязь, уже это во многом помогает лечению.
– Только в одной нашей больнице двадцать пациентов пошли на поправку. Мы называем это периодом ремиссии. Это было феноменально,- с гордостью вставил директор Сима.- Для того времени – настоящая сенсация в психопатологических кругах. Да что там – во всем мире. Некоторые, надеюсь, это помнят.
– Далее мы обнаружили, что при помощи рефлектора возможен доступ к сну больного и его лечение,- подхватила было Ацуко, но ее перебил начальник отдела науки:
– Сразу после доклада на научном совете сделали вывод, что это весьма опасный метод лечения. Насколько я помню, вынос и использование психотерапевтической установки за пределами института категорически запрещались.
– Именно! – Начальник отдела культуры вдруг подскочил с места, едва не опрокинув стул.- Вот и я о том же. Мне доводилось слышать, что в период запрета установку использовали на стороне для лечения психоневрозов и душевных заболеваний.
Поднялся шум. Кто-то поддакнул, и Ацуко поняла: не обсуждаемая публично тема все же беспокоила корреспондентов. Какие-то слухи все же просочились наружу. Зная, что выбил у Ацуко почву из-под ног, начальник отдела культуры бросил на нее торжествующий взгляд: «Как я тебя?»
– Ну, что скажете? Разве помимо лечения больных шизофренией вы не использовали установку для тайных экспериментов на стороне? А это уже попахивает опытами над живыми людьми и…- Начальник отдела культуры запнулся, сообразив, что прочие эксперименты с этой установкой невозможны.- Разве такого не было?
– Я знаю, подобные слухи ходят,- не раздумывая ответил Сима и слегка улыбнулся.- Но они беспочвенны. Больше похоже на чаяния больных и их семей – вдруг лечение установкой возымеет действие.
– Вот как? Выходит, вы отрицаете? – с сожалением переспросил начальник отдела науки. Похоже, других аргументов в запасе у него не нашлось.- А мы знаем, что в определенных кругах это вызвало резонанс.
– По этому поводу,- нахально заговорил со своего места белолицый молодой корреспондент с проницательным взглядом,- в последнее время то там, то тут приходится слышать обросшие легендами кривотолки о существовании некой молодой особы. Якобы пять или шесть лет назад, в пору приснопамятного запрета, она лечила незначительные психические заболевания у сильных мира сего, которые не желали предавать свою болезнь огласке. Так вот, я кое-что выяснил. После снятия запрета с установки эта до тех пор секретная информация стала доходить и до нас. И все разговоры сводились, по сути, к одному: пресловутая героиня – красивая девушка по прозвищу Паприка. Меня это крайне интересует,- сказал он, подчеркнуто не сводя глаз с Ацуко.
– Слухи, все это просто слухи,- отнекивался Сима. Посмеиваясь, он повторял это на все методичные нападки журналистов, но голос его уже дрожал. И Ацуко поняла: ложь, которой он покрывал ее прежние незаконные махинации с техникой, оказалась для него, честного и порядочного человека, непосильным бременем.- Слухи. Такого не было. Совершенно.
– Я тоже слышал эту историю,- сказал журналист из отдела городских новостей, тот, которого интересовало, насколько вероятно Токиде и Тибе получить Нобелевскую премию.- Мол, была такая девушка по имени Паприка, выдавала себя за сыщика снов. Проникая в сновидения мужчин, вылечивала душевные заболевания виртуальным сексом.
– И я слышал,- поддакнул корреспондент отдела науки. Уже никто не вставал с мест, пресс-конференция превратилась в стихийный митинг.- Прозвище Паприка – кодовое имя, сама девушка очень красивая, ей лет восемнадцать, а еще она, как в фантастическом кино, нелегально занимается поисками снов.
– Вот только что директор Сима упоминал, что госпожа Ацуко Тиба была выдающимся психотерапевтом чуть ли не со студенческой скамьи,- собачьими глазами разглядывая Ацуко, сказал начальник отдела искусства.- Я тоже знаю легенду о Паприке – правда, я считал, что это байка, раздутая вокруг психотерапевтической установки. Но, вижу, байка стремительно обретает черты реальности. Не думал, что она будет иметь какое-то отношение к госпоже Тибе.
– Пусть госпожа Тиба скажет сама! – выкрикнула журналистка.- Прямо возьмет и скажет всем, что Паприка – не она.
От такого нахальства Ацуко едва не побледнела. Только бы ничем не выдать волнения.
– Все именно так, как утверждает директор Сима. Девушка по имени Паприка – абсолютная фантазия.
– Это правда? – Таким приемом журналисты, как правило, пользуются на пресс-конференциях актеров.
– К психотерапевтической установке имели доступ лишь я и госпожа Тиба. Так вот, мы заявляем: такого не было,- ни с того ни с сего пролепетал Косаку Токида.- Вам достаточно? Или будете копать дальше? Помимо меня и госпожи Тибы, никто не знает истинного положения вещей по этой теме. Или повторить вам то же, но другими словами? Вы знаете, я ведь могу.- Токида пожал плечами и окинул аудиторию взглядом, в котором сквозил мальчишеский вызов.
"Лучше не стоит",- читалось в усмешках журналистов.
– Говорите, девушка лет восемнадцати? – рассмеялась Ацуко.- Пять-шесть лет назад мне было двадцать четыре. К тому же в восемнадцать только поступают в институты, нет? Какие же из абитуриентов психотерапевты?
– Ну да, еще бы! Вам теперь остается получить разрешение на легальное использование установки – и можно закрыть глаза на незаконные действия в прошлом, так? – с неприятным напускным спокойствием заговорил белолицый молодой корреспондент. Его симметричное лицо походило на маску театра но.- Однако разве у института сейчас нет куда более важных проблем? Доступ к сну шизофреника при помощи психотерапевтической установки, в отличие от обычного мониторинга на дисплее, подразумевает самоотождествление врача с пациентом, верно? Не приведет ли это к шизофрении самих врачей? Я слышал, один врач из вашего института уже заразился шизофренией от больного. Это правда?
Ацуко опять стало не по себе. Заместитель директора . Сэйдзиро Инуи или психотерапевт Осанай. Бесспорно, информацию слил кто-то из них.
– Ничего подобного не было и в помине,- твердо сказала Ацуко. Но хотелось бы выяснить источник информации.- Очень даже интересно, кто вам такое наплел?
Корреспондент, не меняясь в лице, только выпятил грудь:
– Источник информации я вам назвать не могу. Но я слышал, что так оно и есть.
Аудитория зашумела. Ацуко пошла ва-банк:
– Не думаю, что кто-то из наших сотрудников мог нести такую чушь. Поэтому мне тем более не верится, что, боже упаси, журналист мог принять такой вздор за чистую монету.
Зажатый в угол журналист побагровел:
– Что вы хотите этим сказать? Я несу вздор?
– Именно.- Ацуко, улыбаясь, окинула взглядом журналистов.- Это нонсенс. Господа, неужели вы способны в это поверить? В инфекционную шизофрению?
Журналисты, не знавшие, что, хотя шизофрения не заразна, люди из окружения больных подвержены бреду отношения, громко рассмеялись.
– Но эта информация из надежного источника, прекрасно осведомленного в делах института,- негодующе повысил голос журналист.
– Прекрасно осведомленного в делах института – изнутри?
– Этого я не говорил.
Шаг за шагом прояснялось, откуда дует ветер. Ацуко жалела молодого журналиста, но продолжала давить:
– Это ведь особое право господ журналистов – настаивать на фактах, не открывая источника информации.
– Нет-нет, я не говорил, что это факт. Как раз это я и пытаюсь выяснить, разве нет?
– Я тоже хочу выяснить, источник из института говорил это вам или нет.
– Поэтому я ничего…
– Ладно-ладно, будет вам,- прервал Торатаро Сима, тем самым спутав Ацуко все карты. До разоблачения изменника оставался всего шаг.- По правде говоря, психотерапевт может оказаться под влиянием больного. Однако это касается неопытных кадров. Все психотерапевты нашего института – прекрасные специалисты, и это не про них. Опять-таки, фактов заражения от психотерапевтической установки…
– Но я располагаю информацией из надежных рук, и эта информация подтверждает факт заражения от установки.
Покрасневший корреспондент стоял насмерть, но тут Косаку Токида опять взвыл – таким тоном, будто ему все это надоело до чертиков:
– Сколько вам ни объясняй, все равно никто ничего так и не понял. Достижения передовой науки не смогут найти отклик в сознании простых масс, а вас волнуют лишь оторванные от сути побочные продукты. Сегодня никто из вас не задал действительно важных и интересных вопросов. Не подумайте, что я набиваю себе цену, но, с моей точки зрения, психотерапевтическая установка постепенно уходит в прошлое. И это нормально при нынешних темпах развития технологии.
Пока Токида брюзжал, заткнув рты корреспондентам, Ацуко Тиба, немного успокоившись, размышляла, как вычислить среди коллег крысу, подрывавшую доверие к институту.
