Джеймс закончил читать. Вытер слезы. «Признания убийцы» оказались «Воспоминаниями потерявшего память», только с другим названием и в другом жанре. А то, что он прочел, и есть третья глава — стертая страница его жизни. Только теперь он знает: она не пуста, а закодирована. Он сам написал ее, только забыл когда.

Не голые факты, а нечто более важное — правда. Джеймс мог прочесть дневники, но он знал, что его ждет разочарование. Да и стоит ли читать их сейчас, когда волна подкатилась так близко? Воспоминания вот-вот нахлынут. Как ни странно, эта перспектива уже не пугала Джеймса. Даже сожаления лучше неизвестности. Лучше знать, что ты убийца, чем знать, что тебя просто нет.

И с этой мыслью воспоминания вернулись. Волна накрыла его с головой.

В течение нескольких коротких секунд Джеймс вспомнил все. Словно миллионы бабочек выпорхнули из черной коробки. Они кружились у лица и скоро заполнили собой всю комнату, а затем упорхнули в окно, чтобы никогда не вернуться. За три секунды Джеймс словно прожил три года. Впоследствии воспоминания об этих секундах расплылись и помутнели, но когда бабочки кружились у лица, он отчетливо видел каждую из них — не разноцветный вихрь, но мельчайшие детали.

Джеймс встал и выглянул из окна. Сад купался в солнечных лучах. Бабочка, сделав головокружительную петлю над кроной яблони, упорхнула прочь. Джеймс глубоко вдохнул: пахло землей, травой, бетоном, ветчиной, чаем, бензином. Он с радостью отметил, что жужжание в голове прекратилось. Я стоял сзади. Я видел мысли, что проносились в его голове. Он оплакивал Иена, Анну, Джеймса. Она жива, теперь он это знал, как знал и то, что никогда больше ее не увидит. А Иен… кто ведает, почему люди решают свести счеты с жизнью. В предсмертной записке нельзя объяснить всего.

А как же третий? Впервые в жизни Джеймс Пэдью видел юного Джеймса Пэдью не как несовершенную версию себя самого, а как другое существо. Бедный ты мой, подумал Джеймс. Если бы я мог вернуться назад и утешить тебя! Взять за руку и вывести из лабиринта! Но путешествия во времени придуманы писателями. В жизни человеку суждено в одиночку блуждать в потемках настоящего. И тут он повернулся, взглянул мне в глаза, недоверчиво усмехнулся. И захохотал.

В это мгновение я перестал существовать. Я привык считать, что это он мне снится, но, когда он рассмеялся мне в лицо, я понял, что на самом деле это я ему снюсь.