Несмотря на вонь от разлагавшегося трупа Стена, неожиданно ударившую горячей струей в нос, когда его ноги выскользнули из спального мешка, похороны прошли довольно торжественно. Мы все окружили могилу, которую накануне вырыл Жан: она находилась достаточно близко к водопаду, удачно вписываясь в окружающий пейзаж, и одновременно была удалена от источника питьевой воды, не угрожая заразить его. Сэл сказала несколько слов о неизменной преданности Стена лагерю и о том, что всем нам его будет очень не хватать. Грязнуля, как шеф-повар, сказал больше. Он говорил о том, что Стен всегда вылавливал самую крупную рыбу, которая не обязательно была вкуснее мелкой рыбы из лагуны, но в большей степени способствовала наполнению наших желудков. Грязнуля также напомнил, что, хотя Стен и не отличался общительным характером, он всегда был готов влиться в лагерную жизнь при организации футбольного матча и никогда не играл грубо. Последнее замечание вызвало два-три невнятных одобрительных возгласа из толпы.

Никто, казалось, не горевал, пока не начали закапывать могилу. В этот момент заплакали несколько девушек. Особенно Элла; как и все повара, она больше общалась со Стеном, чем остальные. Я понимал причину этих слез: в зрелище сделанного из спального мешка савана, который медленно покрывала земля, было что-то пронзительное. Нельзя было не осознать всю абсолютность исчезновения Стена из этого мира.

Наконец Багз установил деревянное надгробие. К чести для него нужно сказать, что он выполнил отличную резьбу по дереву, сделав вокруг имени Стена и даты небольшие изящные завитушки. Но если придираться, то надо упомянуть об отсутствии на надгробии фамилии Стена и даты его рождения. Проблема заключалась в том, что Христо был не в состоянии ответить на вопросы о Стене, а Карл не хотел разговаривать, и вопросы остались без ответа. Но, может, это было и к лучшему. Фамилия привязывала человека к миру, указывала на дом и семью, поэтому фамилиями в лагере никогда не пользовались и даже не спрашивали их. Если сегодня по какой-то необъяснимой причине мне захочется разыскать кого-нибудь из тех, с кем вместе я жил на пляже, то придется отталкиваться от национальности и постепенно стирающихся в памяти черт лица.

На протяжении всей церемонии меня не покидало любопытство, когда же Сэл заговорит о царившей в лагере напряженности. Я предполагал, что она скажет об этом во время своей надгробной речи, и думаю, она сама собиралась так сделать, но ее намерению, вероятно, помешал запах. Он был отталкивающим. Несмотря на то что мы внимательно слушали Сэл и Грязнулю, все, по-моему, испытали настоящее облегчение, когда земля скрыла под собой прорезь для головы в спальном мешке Стена.

Сэл перешла к вопросу о примирении, когда мы решили, что похороны закончились. Джед уже повернулся, чтобы двинуться в лагерь, — он торопился, поскольку не хотел слишком долго оставлять Христо одного, — но Сэл остановила его.

— Подожди, Джед, — приподнявшись на цыпочки, крикнула она поверх наших голов. — Пусть никто не уходит. Я собираюсь сказать кое-что важное и хочу, чтобы все меня слышали.

Джед нахмурился, но остался на месте. В толпе я заметил еще несколько хмурых и недоумевающих лиц. Я также заметил выжидательное выражение на лицах некоторых сторонников Багза, и, к моему смятению, в них проглядывала самоуверенность. Еще более тревожным был маневр Багза, который подошел и встал справа от Сэл. В обычных обстоятельствах это было бы неудивительным, но, обращаясь к Джеду, Сэл сделала шаг-другой вперед, и Багз последовал за ней, толкнув при этом Кэсси. Я ругал себя за то, что забыл передать сообщение Сэл. «Предупрежденный — значит во всеоружии», — пробормотал я себе под нос, отчего Кити посмотрел на меня.

— О'кей! — Сэл хлопнула в ладоши. — Сначала я хотела бы попросить всех вас сесть, чтобы вы меня видели… и тогда я буду уверена, что помимо похорон есть еще несколько вещей, которые мы можем сделать вместе.

Обмениваясь взглядами, мы расположились на траве. Багз специально сел последним.

Сэл наблюдала за нами, пока мы не расселись, а затем кивнула.

— Если кто-то не догадывается или еще не знает, — начала она, — то поясню, что я собираюсь говорить об атмосфере в лагере. У меня нет иного выбора. Никто больше не хочет этого делать, если не считать нескольких несдержанных выходок.

Здесь, к моему изумлению, она посмотрела на Багза. Но моя реакция не шла ни в какое сравнение с изумлением Багза, а когда я увидел, что его щеки стали пунцовыми, я не удержался от широкой усмешки. Сэл исполнила свое обещание быть справедливой, с одобрением подумал я. И меня вдруг заинтересовало, не существует ли в их отношениях каких-то неизвестных нам разногласий. Я с радостью представил, как упадет авторитет Багза в лагере, если Сэл бросит его. Моя усмешка, однако, исчезла, когда Сэл продолжила свою речь, прямо обращаясь ко мне.

— Добавлю, что обстановка ухудшилась из-за некоторых личностей, которые едва ли стремились ее нормализовать. Могу даже сказать, что они фактически умышленно усугубили создавшуюся ситуацию. Да, Ричард, прежде чем ты станешь это отрицать, я потороплюсь подчеркнуть, что имею в виду тебя. Я не хочу повторять все, что говорилось в доме несколько дней назад, но если что-нибудь подобное произойдет снова, бросать остроги буду я. Всем ясно? — Она не ждала ответа. — Ричард вовсе не единственный, кто виноват. По-моему, за очень немногими исключениями, все вели себя, как идиоты. Я не увидела никого в обеих группах, кто попытался бы смягчить ситуацию, поэтому и не считаю, что поведение Ричарда чем-то хуже поведения остальных присутствующих.

К этому времени обмен взглядами прекратился, и все мы стали пялиться на листву над головой или обрывать нитки на обтрепанных шортах. В общем, делали что угодно, лишь бы не смотреть на Сэл.

— На мой взгляд, дела обстоят следующим образом. На прошлой неделе у нас было два серьезных происшествия. Первое — это пищевое отравление, а потом случилась ужасная трагедия, которая и собрала нас сегодня здесь. По этим причинам атмосфера в лагере, естественно, ухудшилась. Мы не были бы людьми, если бы в состоянии шока у нас не сдавали нервы… Но, — Сэл ударила кулаком в ладонь, — на этом хватит! С похоронами друга все должно прекратиться, чтобы его смерть была как-то оправдана, иначе она становится бессмысленной. И еще. Нам на пляже нет нужды в числах, но я веду календарь, — объявила Сэл. — Может быть, вам будет интересно узнать, что сегодня одиннадцатое сентября.

Мне вообще-то было очень интересно узнать, что в тот день было одиннадцатое сентября. Это означало, что в тот день исполнилось почти пять месяцев с момента, как я покинул Англию. Однако меня удивила реакция других. Раздались выкрики, кто-то присвистнул.

— Тем, кто появился у нас недавно, поясню, что через три дня у нас должен быть праздник Тэт. Тэт, название которого придумал еще один ушедший от нас товарищ, Даффи, — это наш ежегодный юбилей. В этот день мы впервые переночевали на берегу, поэтому мы и отмечаем это событие. — Когда Сэл произносила эти слова, огонек в ее глазах исчез, и теперь она выглядела погрустневшей. — Честно говоря, я не очень рада нынешнему Тэту. Без Даффи — чего уж там скрывать — праздник будет довольно странным. Однако после всех наших происшествий, особенно после потери Стена, я чувствую, что праздник — это как раз то, что нам сейчас нужно. Он напомнит нам, кто мы такие и почему мы здесь. Поскольку это наш юбилей, он станет точкой отсчета нашей новой жизни. — На мгновение Сэл замолчала, очевидно, уйдя в свои мысли. Затем ее лицо посуровело и приняло обычное деловое выражение. — Понятно, что это означает путешествие на Пханган за едой для вечеринки. Обычно я вызываю добровольцев, но на этот раз я поступлю по-другому. Багз и Кити, поскольку вы стали главными виновниками раскола, я хочу, чтобы вы вместе отправились на Пханган.

Я тут же взглянул на Кити, чтобы узнать, как он воспринял эту новость. Его изумление не знало границ. Лица Багза я больше не видел, потому что он теперь сидел, немного откинувшись назад, но я был уверен, что ему уже известно о решении Сэл. Сомневаюсь, чтобы он чувствовал себя от этого счастливым, однако вряд ли он испытал при словах Сэл потрясение — как Кити.

— Вы можете, если хотите, считать эту поездку символическим жестом сближения. Я рассматриваю ее как практическое… Этьен, — перебила она себя, как бы вдруг вспомнив о чем-то. — Я обдумала твое предложение отвезти Карла на Пханган, но, по причинам, которые мы обсуждали, я полагаю, что это невозможно.

Неожиданно я почувствовал, что кто-то ткнул мне пальцем под ребра. Я обернулся и увидел наклонившегося ко мне Джеда.

— Эй, — прошептал он. — Я и не знал, что Этьен хочет отвезти Карла на Пханган.

Я кивнул:

— Да. Он собирался вчера поговорить об этом с Сэл. А что?

Джед опустил глаза.

— Да так, поинтересовался, — произнес он одним ртом.

Я пожал плечами и оглянулся на Сэл, но она, очевидно, уже сделала знак, что ее речь завершена. Люди зашевелились и начали подниматься с земли.

— О'кей, — произнесла она. — Вот и все, что мне хотелось вам сказать. Надеюсь, вы слушали меня как следует. Сегодня все работают на своих обычных местах. Завтра Кити с Багзом отправляются на Пханган.

Я попытался перехватить Джеда, когда мы возвращались от водопада, но он побежал к Христо. Тогда я пошел вместе с Кити и Грегорио.

Разговор, который мы вели, пробираясь через джунгли, носил до смешного сюрреалистический характер. Мы, конечно же, сгорали от нетерпения обменяться мнениями по поводу речи Сэл, но пришлось ограничиться пустяковой болтовней из опасения, что нас могут подслушать. Передо мной шли беседовавшие о созревающих помидорах Жан и Элла, а за мной шагала Кэсси, которая сообщила, что ей нужно заточить мачете.

Впрочем, и без напускного добродушия было ясно, что речь произвела на нас именно то впечатление, на которое Сэл рассчитывала. Настроение у всех было приподнятым, а шаг быстрым. Похороны представлялись уже событием далекого прошлого. Если бы не Джед, поспешивший вернуться к Христо, я бы и забыл, что мы собирались у водопада из-за шведов.

Когда мы вернулись в лагерь, наше настроение не изменилось. Я почти ждал, что мы снова разобьемся на кучки и примемся обсуждать утренние события. Но через несколько минут бригады уже разошлись по своим делам, и лагерь опустел. То есть в нем остались только мы с Сэл.

— Я поступила справедливо? — спросила она, подойдя ко мне.

— Справедливо?.. — Я почесал голову, уронил сигарету, которую курил, и затоптал ее. — Да, ты поступила справедливо. Думаю, все прошло очень хорошо. Я даже удивился, что так легко отделался… учитывая, что Багз твой друг и все такое.

— Я против фаворитов, Ричард. Надеюсь, ты уже понял это. Впрочем, ты искупил свою вину, когда спас Христо. Это был очень смелый… просто изумительный поступок.

Я улыбнулся:

— Спасибо.

— Ну, — она улыбнулась мне в ответ, — тебе не пора идти? Наши соседи, наверное, что-то готовят, и я с нетерпением буду ждать твоего вечернего отчета.

— Хорошо.

Я было направился к ведущей на пляж тропинке, но затем, повинуясь инстинкту, остановился и оглянулся. Сэл по-прежнему смотрела на меня.

— Я тебе нравлюсь, Сэл? — спросил я.

Она стояла ко мне довольно близко, и поэтому я заметил, как взметнулись вверх ее брови.

— Извини, Ричард?

— Я тебе нравлюсь. Я хочу сказать, что… ты ругаешь меня, когда я делаю что-нибудь не так, но никогда не сердишься на меня долго.

— Ошибки, совершенные людьми, не восстанавливают меня против них.

— Ты доверила мне поездку за рисом и работу под началом Джеда. Ты легко могла отказать ему в просьбе, ведь я из новеньких. И ты предпочла, чтобы именно я передал твое сообщение о собрании, хотя знала, что на меня нельзя положиться.

— Боже мой, Ричард, ты несешь какую-то околесицу.

— Но ведь я прав, не так ли?

Сэл вздохнула:

— Пожалуй, да. Но это не значит, что…

— Я знаю. Ты против фаворитов. — Я остановился. — Хочешь, я скажу, почему я тебе нравлюсь?

— Валяй.

— Потому что напоминаю тебе Даффи, да?

— Да. Но откуда ты… — она покачала головой. — Да, ты мне сильно напоминаешь Даффи. Очень сильно.

— Так я и думал, — сказал я. И отправился дальше.