Проснувшись, Орех тотчас вскочил, ибо лес был полон охотничьих кризов какого-то зверя. Орех быстро оглянулся, но ничего тревожного не заметил. Наступил вечер. Кое-кто из его команды уже проснулся и мирно жевал траву на окраине леса. Орех сообразил, что все эти тревожные, настойчивые вопли слишком слабы и слишком пронзительны, чтобы так кричал хищник. Доносились они откуда-то сверху. Сквозь ветки пронеслась над ним, не задев листвы, летучая мышь. За ней — другая. Орех понял, что здесь их целая стая. Мыши ловили на лету мошек и мух и отчаянно верещали. Человек едва ли расслышит крик летучей мыши, но кроличье ухо воспринимает его прекрасно. За лесом в поле еще сияло заходящее солнце, а под елками стояли сумерки — излюбленное время охоты летучих мышей, — и быстро темнело. Смолистый запах стволов смешивался с другим — сильным, свежим и резким запахом незнакомых Ореху цветов. Стараясь выяснить, что это такое, Орех выбрался на опушку. Запах шел от нескольких кустиков мыльнянки, которая росла на краю пастбища. Цветы распустились не все — кое-где торчали в бледно-зеленых чашечках остроконечные бутоны, но большинство раскрылось, и эти маленькие звездочки источали сильное благоухание. Оно привлекало множество мошек и мух, за которыми и охотились мыши.

Орех присел и, оставив кучку помета, принялся заеду. Вдруг заныла раненая нога, отчего Орех не на шутку встревожился. Он уже было решил, что с ней все в порядке, но, видно, для простреленной лапы такое путешествие вниз-вверх по холмам оказалось слишком тяжелым испытанием. Орех не знал, далеко ли река, про которую говорил Кехаар. Если да, неприятностей не оберешься.

— Орех-рах, — позвал его Плошка, выглядывая из-за кустика мыльнянки, — ну как ты? Что- то с ногой? Почему ты ее волочишь?

— Все в порядке, — ответил Орех. — Хлао-ру, посмотри-ка, где Кехаар. Мне нужно с ним поговорить.

— Он полетел искать патрули, Орех-рах. Шишак недавно проснулся, и они с Серебряным послали Кехаара на разведку. Не хотели тебя беспокоить.

Орех немного рассердился. Надо было бы сразу спросить Кехаара, какой дорогой идти дальше, а не ждать, пока он найдет патрули. Теперь поморник вернется не скоро, а ведь им еще перебираться через реку. Орех злился и ждал. Он быстро потерял терпение и разволновался, как никогда в жизни. Он даже решился было идти на попятный. Совершенно очевидно, что Падуб ничуть не преувеличивал опасность путешествия. У него почти не было сомнения, что Шишаку чисто случайно удалось вывести лису на внешний патруль, который шел по их следу. Потом утром им опять повезло, да и Кехаар помог, а то они, пересекая дорогу из железа, наверняка столкнулись бы с другой лисой. Но на самом деле, могли ли страхи Серебряного иметь под собой основание? Может быть, их уже обнаружили и об их местоположении уже доложили, а они об этом ничего не знают? Может, у генерала Дурмана есть существо, подобное Кехаару? Может, в эту минуту летучая мышь делает ему доклад? Как предусмотреть и уберечься от всего? Трава казалась гнилой, а солнце холодным. Расстроенный и мрачный Орех, сгорбившись, сидел под елкой. Теперь ему было не так обидно, ведь он находился в одной компании с Шишаком. Он мог понять его чувства. Трудно было ждать. Он сгорал от нетерпения в ожидании действия. Но тут появился Кехаар. Он неловко захлопал крыльями, разворачиваясь в ельнике, и распугал летучих мышей.

— Местер Орех, кроликов нет. Наферно, они не любят телесную дорогу.

— Прекрасно. До реки далеко, Кехаар?

— Нет-нет. Софсем плиско, в лесу.

— Великолепно. Мы сможем пересечь ее засветло?

— Та-та, я фам покашу мошт.

Пробежав по лесу всего чуть-чуть, кролики почуяли реку. Земля под ногами стала мягкой и влажной. Запахло водой, осокой. Неожиданно раздался отозвавшийся эхом среди деревьев резкий, дрожащий вскрик шотландской куропатки, а затем хлопанье крыльев и плеск воды. Отдавался эхом и шорох веток, и показалось, будто звук идет откуда-то от земли. Вскоре друзья отчетливо услышали гул падающей воды и мощный непрерывный шепот волн у берега. Человек, услышав издалека гул толпы, легко может представить себе ее размеры. Кролики же по гулу реки сразу сообразили, до чего же она широкая, ровная, быстрая. Им и в голову не приходило, что такие бывают. Они остановились среди зарослей бузины и окопника и переглянулись, ища друг у друга поддержки. Потом один за другим, неуверенно, выскочили из леса. Реки все еще не было видно, но в воздухе плясал и дрожал отраженный от воды свет. Орех, прихрамывая, бежал впереди бок о бок с Пятиком и вдруг выскочил на узкую зеленую лужайку, которая тянулась вдоль берега.

Лужайка была ровная, чистая, почти как газон, — сорняки там косят для рыболовов. Но со стороны берега, возле воды, трава разрослась, и получилось что-то вроде зеленой изгороди из кустов лиловатого вербейника, высокого кипрея, душицы, норичника и кое-где расцветшего седача. Кролики выбирались из леса по одному. Раздвинув носишками стебли, они замирали, увидев мерцающую, блестящую, гладкую поверхность реки, которая была намного быстрее и шире Энборна. Здесь не было хищников, не было ничего, в чем бы крылась опасность, но всем стало страшно и неуютно, как человеку, который, ничего не подозревая, оказывается вдруг в незнакомом, пугающем месте, где он сам ничего не значит. Когда семь столетий тому назад Марко Поло добрался наконец до Китая, разве он не подумал — и не забилось ли оттого быстрей его сердце? — что огромная, великолепная столица огромной империи стояла тут всю его жизнь, когда он и знать о ней не знал. Ничего ей не было нужно ни от него, ни от его Венеции и ни от всей Европы.

В ней крылось множество тайн и чудес. Она почти не заметила его появления. Так, насколько нам известно, почувствовал себя Марко Поло, и похожие мысли приходят в голову всякому, кто, путешествуя в чужих землях, не знает точно, что ждет его в конце пути. Ничто так не умаляет вас в собственных глазах, как чужие прекрасные страны, где никто даже не остановится и не заметит, что вы ими любуетесь.

Кролики забеспокоились, растерялись. Они сидели в траве, нюхая прохладный и влажный вечерний воздух. Все старались держаться поближе друг к дружке, и каждый надеялся, что страшно только ему, а товарищи знают, что делать. Когда на лужайке появился Плошка, над плечом его зажужжала огромная, дюйма четыре длиной, изумрудно-черная стрекоза — повисела и исчезла, как молния, в зарослях осоки. А Плошка в страхе шарахнулся в сторону. Тотчас послышался громкий, пронзительный крик, и сквозь стебли травы Плошка заметил метнувшуюся над водой лазурную, яркую птицу. Через несколько мгновений оттуда донесся довольно тяжелый и громкий всплеск — кто-то шлепнулся в воду, но не издал при этом ни звука.

Поискав глазами Ореха, Плошка увидел в стороне Кехаара, который стоял в небольшой лужице меж двух высоких кустов кипрея. Он что-то нашел в грязи, подцепил клювом и быстренько выдернул пиявку, длиной не меньше шести дюймов, которую тут же и проглотил. Чуть дальше, на лужайке, Орех чистил свою шубку о жесткую траву и, наверное, слушал Пятика, который сидел рядом, под цветком рододендрона. Плошка запрыгал по бережку и пристроился возле братьев.

— Место как место, — говорил Пятик. — Не опасней любого другого. Кехаар ведь покажет нам, где перейти. Единственное, что нам нужно, — успеть сделать все засветло.

— Они ни за что не согласятся здесь оставаться, — отозвался Орех. — И Шишака тут дожидаться нельзя.

— Можно, можно, а еще можно и успокоиться. Все освоятся здесь гораздо быстрей, чем тебе кажется. Здесь гораздо безопасней, чем там, где мы сегодня прошли. Не все новое плохо. Хочешь, я сам всех уговорю? Скажу, что ноге твоей стало хуже.

— Отлично, — ответил Орех. — Хлао-ру, собери остальных. — А когда Плошка убежал, добавил: — Неспокойно мне, Пятик. Я требую от них слишком многого, да и план наш слишком рискованный.

— Они способны сделать намного больше, чем ты думаешь, — отвечал Пятик. — Если бы ты собирался…

Хрипло крикнул Кехаар, спугнув с куста ворон:

— Местер Орех, чего шдем!?

— Ждем, когда ты покажешь нам дорогу, — ответил Пятик.

— Мошт рядом. Идите туда, и фон мошт.

В том месте, где сидели братья, подлесок подходил вплотную к зеленой лужайке и к берегу, но ниже по течению — и кролики интуитивно это почувствовали — он отступал в сторону. Туда они и направились — впереди Орех, за ним Пятик.

Орех не знал, что такое мост. Для него это было просто одно из новых словечек Кехаара, и Ореху не пришло в голову спросить, что оно означает. Орех доверял Кехаару, верил в его опыт, но, когда они вышли на открытое место, встревожился еще больше. На мосту явно часто бывали люди, и Орех почуял опасность. Недалеко, прямо перед ним, светлела дорога. Он видел у края травы ее ровную, почти ненастоящую гладь. Орех остановился, всмотрелся. Наконец, уверившись, что людей поблизости нет, осторожно подошел к обочине.

Дорога вела к мосту длиной футов тридцать и уходила за реку. Орех и не подумал удивляться. Мост выходил за пределы его воображения. Кролик видел лишь ряд прочных бревен, лежавших по обе стороны дороги. Так африканцы в далеких деревнях, никогда не уезжавшие из дому, не слишком удивляются, впервые увидев самолет, — он выходит за рамки их понимания. Но при виде тележки, запряженной лошадью, они показывают на нее пальцем и улыбаются, радуясь изобретательности человека, который додумался до такого. На дорогу, идущую через реку, Орех смотрел без удивления.

Единственное, что тревожило его сердечко, — это что на подступах к мосту мало травы и, значит, нет почти никакого прикрытия. Кроликов будет видно издалека, а бежать тут в одну сторону — по дороге.

— Как ты думаешь, стоит рискнуть, Пятик? — спросил он.

— Я не понимаю, что тебя так беспокоит, — ответил Пятик. — Ты отправился на ферму и не побоялся войти в сарай с клеткой. А ведь это было намного опасней. Пошли, ты трусишь, а на тебя все смотрят.

Пятик выпрыгнул на дорогу. С минуту он осматривался, потом подбежал к началу моста. Орех бежал за ним по обочине, держась поближе к ограждению со стороны верхнего течения реки. Он оглянулся и увидел, что Плошка идет за ним по пятам. Посредине моста Пятик, который ни капельки не волновался и не спешил, остановился, сел, навострив ушки. Подбежали Орех с Плошкой.

— Поиграем чуть-чуть? — предложил Пятик. — Поморочим им голову? Они увидят, как мы что-то рассматриваем, и сразу прибегут.

Бортиков на мосту не было — хоть скачи в воду, которая бежит внизу в трех футах. Просунув головы под нижнюю планку ограждения, друзья выглянули наружу и теперь впервые по-настоящему увидели реку. И не мост, а именно река поразила воображение Ореха. Он вспомнил Энборн, ровная гладь которого разбивалась о каменистые отмели или вязла в водорослях. И по сравнению с ним Тест, кишащий форелью, с чистенькими, ухоженными берегами, показался кролику необъятным. Шириной ярдов в десять, стремительный, ровный, он блестел и мерцал в лучах вечернего солнца. Отражения деревьев неподвижно темнели в его быстрых водах, как в озере. Возле берега не было ни тростника, ни осоки. Рядом, внизу, на левом берегу, у самой воды росли лютики, и их круглые, похожие на колесики листья наполовину тонули в воде. Темнели на дне почти черные островки водяного мха, густые и неподвижные, — лишь молодые отростки, подхваченные течением, колыхались из стороны в сторону. Раскачивались и заросли густых бледно- зеленых водорослей, по которым пробегала легкая, быстрая рябь. Вода была чистая, дно усыпано светлой желтой галькой, и глубины в нем, даже посередине, было не больше четырех футов. Глядя сверху, кролики заметили очень красивые струйки, похожие на струйки дыма, — это река несла крошечные кусочки мела, как ветер несет пыль. Вдруг из-под моста, лениво шлепнув плоским хвостом, выплыла рыба длиною с кролика, а цветом напоминавшая гальку. Рыбина проплыла прямо под нашими приятелями, и они рассмотрели даже широкие темные пятнышки по бокам. Медленно двигалась она против течения, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Ореху рыба напомнила кошку во дворе фермы. Она чуть отплыла от моста и гибким движением, сверкнув на солнце, поднялась почти к самой поверхности. Мгновение спустя кролики увидели высунувшуюся из воды пятнистую морду и раскрытый рот, внутри совершенно белый. Не спеша, ритмично, рыбина несколько раз втянула в себя воду вместе с плавающей мошкарой и снова ушла на глубину. По воде побежали круги, разбив отражение и скрыв дно. Постепенно вода разгладилась, и тогда друзья снова увидели внизу под собой рыбину, которая шевелила хвостом, чтобы ее не снесло течением.

— Водяной ястреб! — сказал Пятик. — И охотится под водой. И ест там же. Смотри, Хлао-ру, не свались. Вспомни Эль-Ахрайраха и щуку.

— Она может меня съесть? — спросил Плошка, не сводя с рыбы глаз.

— Наверное, может, — ответил Орех. — Откуда нам знать? Пошли-ка дальше. Что будем делать, если вдруг появится храдада?

— Бежать, — просто ответил Пятик — Вот так. — И он одним скачком перемахнул мост и исчез в прибрежной траве.

С этой стороны кусты и огромные дикие каштаны подходили к самому мосту. Берег был топкий, но зато — прячься, где хочешь. Пятик и Плошка немедленно принялись рыть норку, а Орех решил дать больной ноге отдых и сел перекусить. Вскоре к ним присоединились Серебряный и Одуванчик, но остальные испугались моста еще больше, чем Орех, и жались друг к другу в высокой траве на правом берегу. В конце концов, когда уже почти совсем стемнело, за ними вернулся Пятик и перевел на другую сторону. Больше других трусил, к удивлению всей команды, Шишак, который согласился рискнуть только после того, как вернувшийся из очередной разведки Кехаар спросил, не решил ли местер Шишак привести сюда еще одну лису.

Наступившая ночь внесла в кроличьи ряды разброд и смятение. Ореху все не давала покоя мысль, что дорогу сделали люди, и он все ждал то ли кошек, то ли собак. Не раз раздавался крик совы, но все же за ночь никто кроликов не потревожил, и к утру команда повеселела.

После завтрака Орех немедленно отправил всех на разведку. Он прекрасно понимал, что для кроликов здесь слишком сыро. Местами ноги просто проваливались в грязь. Повсюду росли болотная осока, розовая, сладко пахнущая валериана и стелющийся гравилат. Серебряный доложил, что чуть дальше от берега, в лесу, земля посуше, и Орех даже решил было перейти на новое место и вырыть еще одну нору. Но стало так жарко, так душно, что делать ничего не хотелось. Воздух замер. На солнце от прибрежных зарослей поднимались влажные испарения. В сыром воздухе стоял запах мяты. Кролики искали, кто где, утолок попрохладней и забились в тень. И задолго до наступления на-Фрита в лесных зарослях все стихло.

Еще не остыл яркий полдень, когда Орех вдруг неожиданно проснулся и сразу увидел Кехаара. Поморник прохаживался из стороны в сторону мелкими, быстрыми шажками и нетерпеливым движением выхватывал что-то клювом из высокой травы. Орех немедленно вскочил.

— Что случилось, Кехаар? Патруль?

— Нет-нет, фее сладко спят, как паршифые софы. Мошет, я полечу к Польшей Фоде? Местер Орех, скоро фы прифедете подрушек? Чего ждать?

— Ты прав, Кехаар, пора начинать. Беда в том, что я знаю, с чего начать, да не знаю, чем кончить.

Орех пробежался по траве, поднял первого попавшегося кролика — им оказался Колокольчик — и отправил его за Шишаком, Черничкой и Пятиком. Когда все собрались, Орех привел их к Кехаару, который все еще бродил по берегу.

— Послушай, Черничка, — начал Орех. — Помнишь, когда мы сидели вечером у подножия холма, я сказал, нам нужно решить три задачи: как выманить из Эфрафы крольчих, как сбить со следа погоню и как незаметно вернуться домой. План у тебя хорош. С первым и со вторым мы справимся — я уверен. Но как быть с последним? Эфрафцы злые, бегают быстро. Если они решат отыскать нас, то непременно отыщут, и я не понимаю, как уйти от них, особенно вместе с крольчихами, которые никогда толком-то и не бегали. Остановиться, принять бой невозможно — нас слишком мало. И что хуже всего, у меня разболелась нога. Что будем делать?

— Не знаю, — ответил Черничка — Ясно, нам как-то надо исчезнуть. Может, реку переплывем? Тогда они потеряют след.

— Она слишком быстрая, — сказал Орех. — Нас снесет. Но даже если бы мы и переплыли реку, вряд ли это спасло бы нас от эфрафцев. Уж они-то точно, если понадобится, переплывут что угодно. Короче говоря, с помощью Кехаара можно увести крольчих и уйти от погони. Но гвардейцы сразу узнают, какой дорогой мы ушли, и сядут нам на хвост. Да, ты прав, исчезнуть нужно бесследно, чтобы нас не выследили. Но как?

— Не знаю, — повторил Черничка. — Давай немного поднимемся по реке и посмотрим? Может, найдем, где спрятаться. Как твоя нога, выдержит?

— Если не очень далеко, — ответил Орех.

— А можно и мне пойти, Орех-рах? — спросил Колокольчик, который ждал чуть поодаль.

— Что ж, пошли, — добродушно отозвался Орех и запрыгал по берегу вверх по течению.

Они сразу поняли, что левобережный лес, пустынный, темный, заросший, куда гуще ореховых рощ Сэндлфорда. Несколько раз до их слуха доносилась дробь большого дятла, самой пугливой из лесных птиц. У Чернички даже появилась надежда и впрямь отыскать в этих джунглях укромное местечко, как вдруг они услышали тот же звук, что и вчера, когда впервые вышли к реке, — звук падающей воды. Вскоре приятели дошли до запруды, отчего берег здесь изогнулся к западу, — там и шумел небольшой водопад. В высоту он был не более фута — обычный искусственный водопад на меловой отмели, куда приманивают форель. В таких местах летают несметные полчища мошкары, и несколько рыбин уже поднимались вверх по течению на вечернюю кормежку. Сразу за водопадом через речку лежал небольшой пешеходный мостик. Кехаар поднялся в воздух, облетел запруду и уселся на перила.

— Здесь потише и поспокойней, чем там, где мы перешли вечером, — сказал Черничка. — Может быть, это нам пригодится. Ты ведь не знал про этот мостик, а, Кехаар?

— Нет, не снал, не фидел. Но мост хорош — никого нет.

— Орех-рах, перейдем? — предложил Черничка.

— Ну, у нас для этого есть Пятик, — ответил Орех. — Он просто обожает переходить реку по мосту. Давай сначала ты с Пятиком, потом я, потом Шишак с Колокольчиком.

Пятеро кроликов осторожно запрыгали по доскам, и их чуткие уши больше не, улавливали ничего, кроме шума падающей воды. Орех боялся, что нога подведет, и несколько раз останавливался передохнуть. А когда наконец достиг противоположного берега, Пятик с Черничкой уже спустились по берегу чуть ниже водопада и изучали какой-то большой предмет, лежавший на воде. Сначала Орех подумал, что это упавшее дерево, но, подойдя поближе, разглядел почти плоскую доску с высокими краями, явно сделанную человеком. Орех вспомнил, как когда-то давно они с Пятиком рылись в мусорной куче возле фермы в Сэндлфорде и наткнулись на нечто похожее — большое, плоское, ровное. (В тот раз они нашли старую выброшенную дверь.) И тогда, и теперь Орех решил не обращать на доску внимания.

Один конец ее был закреплен на берегу, а другой плавал в воде. Течение рядом с берегом несло не хуже, чем на середине, и вода возле доски бурлила. Когда Орех подошел, Черничка уже забрался на эту штуковину. Он стукнул по дереву лапой, и звук отозвался слабым эхом, — значит, лежала она на воде. Не на дне, а именно на воде.

— Что тебе там понадобилось, Черничка? — резко спросил Орех.

— Еда, — ответил Черничка. — Флэйрах. Ты что, запах не слышишь?

Кехаар опустился прямо на середину деревяшки и подцепил клювом беленькую крошку. А Черничка скакнул за ним и понюхал какую-то зелень. Немного погодя и Орех ступил на доску, сел на солнышке, глядя на снующих по теплой, нагретой доске мух и принюхиваясь к незнакомым речным запахам, поднимавшимся от воды.

— Что это такое, Кехаар? — спросил он поморника. — Это опасно?

— Нет, не опасно. Не снаешь? Это лодка. На Польшей Фоде много, много лодка. Их делают люди ходить по фоде. Никакого фреда.

И Кехаар принялся расклевывать старую высохшую корку. Черничка, покончив с огрызком салатного листика, который валялся на дне, положил нос на очень низенький бортик и наблюдал за пятнистой, цвета донной гальки, форелью, устремившейся к водопаду. Лодка была крошечным плоскодонным яликом с одной только банкой посередине, на которых обычно фермеры режут тростник. Бортик ялика, даже пустого, поднимался над водой всего на несколько дюймов.

— Знаете, — сказал с берега Пятик, — а я посмотрел на вас и вспомнил, как, когда по лесу бегал пес, Черничка нашел деревяшку и вы переправили нас с Плошкой через реку. Помните?

— Еще бы забыть, как я вас толкал! — фыркнул Шишак. — Ужасно я замерз тогда.

— Вот чего я не могу понять, — произнес Черничка, — так это почему лодка стоит на месте. Все на реке плывет, и довольно быстро — смотрите. — Он показал на обломок палки, который течение несло со скоростью двух миль в час. — Так что же ее держит?

Кехаар не церемонился с «салагами», особенно если это касалось кроликов, которых он не слишком жаловал. Черничка не входил в число его любимчиков — он предпочитал характеры открытые и прямые, как у Шишака, Алтейки и Серебряного.

— Туг ферефка. Если перегрысгь, срасу поплыфешь, и чертофски быстро.

— Понятно, — сказал Пятик. — Веревка проходит сквозь железную штучку рядом с Орехом, а другой конец закреплен на берегу. Как черенок большого листа. Отгрызешь, и лист — то есть лодка — отлетит от берега.

— Ну ладно, так или иначе, а нам пора, — уныло сказал Орех. — Боюсь, Кехаар, мы, кажется, не нашли того, что ищем. Ты не мог бы подождать до завтра? Наверное, теперь надо до темноты успеть найти место посуше, подальше от берега.

— Ох, какая жалость! — сказал Колокольчик. — А я-то решил было стать водяным.

— Кем-кем? — спросил Шишак.

— Водяным кроликом, — повторил Колокольчик. — Есть же водяные крысы, водяные жучки, Плошка вон говорит, что вчера видел водяного ястреба. Почему бы мне не стать водяным кроликом? Я с удовольствием поплавал бы…

— Фрит великий небесный! — неожиданно воскликнул Черничка. — Великий славный Проказник! Вот же оно! Вот оно! Быть тебе, Колокольчик, водяным кроликом! — И он запрыгал, заскакал по берегу, толкая Пятика передними лапами — Пятик, ты что, не понял? Ты не понял? Мы перегрызем веревку и смоемся, и генерал Дурман ничегошеньки не узнает!

Пятик молчал.

— Да, я понял, — наконец произнес он. — Ты имеешь в виду лодку. Должен сказать тебе, Черничка, умный же ты у нас парень. Я помню, как в тот раз после переправы ты сказал, что эта хитрость с плотом может нам еще пригодиться.

— Эй, погодите-ка немного, — сказал Орех. — Вот мы с Шишаком тут среди вас, умных, простые серые кролики. Может быть, вы и нам объясните, в чем дело?

И, сидя возле дощатого мостика, рядом с маленьким водопадом, перебирая ушами, чтобы отогнать комаров, Черничка и Пятик наперебой принялись объяснять.

— Осмотри веревку, Орех-рах, — закончил Черничка. — Вдруг она чересчур прочная.

Они вновь подошли к ялику.

— Да нет, не слишком, — решил Орех. — К тому же она сильно натянулась, а значит, и грызть легче. Я с ней и один справился бы.

— Та, это хорошо, — признал и Кехаар — Отлично поедете. Но надо делать пыстро. Мошет фсе измениться. Придет человек и саперет лодку — понятно?

— Больше нам ждать нечего, — сказал Орех. — Давай, Шишак, начинай — и пусть Эль-Ахрайрах тебя не оставит. Помни, ты теперь самый главный. Когда понадобится, пришлешь Кехаара, он скажет нам, что делать. Мы будем ждать тебя здесь.

Потом все долго вспоминали, как Шишак ответил на этот приказ. Никто не посмел бы сказать, что он не умеет выполнять того, чего сам требует от других. Шишак помедлил, а потом прямо посмотрел в глаза Ореху.

— Это так неожиданно, — сказал он. — Я не думал, что идти сегодня. Но может, оно и лучше — терпеть не могу ждать. Пока.

Шишак коснулся кончиком носа носа Ореха, повернулся и исчез в кустах. А несколько мгновений спустя, направляемый Кехааром, он уже бежал по зеленому пастбищу к северу от реки, прямиком до кирпичной арки в заросшей грубой травой железнодорожной насыпи, а потом еще дальше, в поле.