— Вон он, смотри!

— Где?

— Да вон, рядом с высоким рыжим парнем.

— Это который в очках?

— Ты видел его лицо?

— Ты видел его шрам?

Этот шепот Гарри слышал со всех сторон с того самого момента, как на следующее утро вышел из спальни. За дверями кабинетов, в которых у Гарри были занятия, собирались толпы школьников, желающих взглянуть на него. Одни и те же люди специально по нескольку раз проходили мимо, когда он оказывался в коридоре, и пристально смотрели ему в лицо. Гарри предпочел бы, чтобы они этого не делали, потому что они его отвлекали, а ему надо было сосредоточиться на том, чтобы добраться до очередного кабинета.

В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили Гарри совсем не туда, куда вели в четверг. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда Гарри спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать.

С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определенном месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, а на самом деле там была стена

Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было очень сложно. Казалось, что в Хогвартсе все постоянно меняется и сегодня все иначе, чем было вчера. Люди, изображенные на портретах, ходили друг к другу в гости. И Гарри был убежден, что стоящие в коридорах рыцарские латы способны бегать.

Добавляли хлопот и привидения. Гарри всегда оказывался в шоке, когда сквозь дверь, которую он пытался открыть, вдруг просачивалось привидение. С Почти Безголовым Ником, призраком башни Гриффиндор и, следовательно, союзником, проблем никогда не было. Даже наоборот — он всегда был счастлив показать первокурсникам, как пройти туда, куда им надо. Но вот Пивз был опаснее двух закрытых дверей и ведущей в никуда лестницы — особенно если встретить его, когда опаздываешь на занятия. Пивз ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдергивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или благодаря своей невидимости незаметно подкрадывался и внезапно хватал за нос с хриплым криком: «Попался!»

Казалось, что хуже Пивза ничего и никого быть не может, однако выяснилось, что это не совсем так — Школьный завхоз Аргус Филч оказался куда более неприятной личностью. В первое же утро Гарри и Рон обратили на себя его внимание — к сожалению, в плохом смысле слова. Филч застал их в тот момент, когда они пытались открыть одну из дверей. К несчастью, выяснилось, что именно за этой дверью начинается тот самый закрытый для всех коридор на третьем этаже, про который говорил на банкете Альбус Дамблдор. Филч отказывался верить, что ребята просто заблудились. Смотритель был уверен, что они специально хотели проникнуть на запретную территорию, и угрожал запереть их в находящуюся в подземелье темницу. Но в самый критический момент их спас проходивший мимо профессор Квиррелл.

У Филча была кошка по имени миссис Норрис — тощее пыльно-серое создание с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у Филча. Она в одиночку патрулировала коридоры. Стоило ей заметить, что кто-то нарушил правила — сделал хотя бы один шаг за запретную линию, — и она тут же исчезала. А через две секунды появлялся тяжело сопящий Филч. Филч знал все секретные ходы лучше, чем кто-либо другой в школе — за исключением, пожалуй, близнецов Уизли, — и появлялся так неожиданно, словно был привидением. Ученики его ненавидели, и для многих пределом мечтаний было отважиться дать пинка миссис Норрис.

Но найти нужный кабинет было еще полдела, потому что занятия оказывались порой куда более непростыми, чем поиск той или иной комнаты. Как быстро выяснил Гарри, магия вовсе не сводилась к помахиванию волшебной палочкой и произнесению нескольких странных слов.

Каждую среду ровно в полночь они приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Трижды в неделю их водили в расположенные за замком оранжереи, где низкорослая полная дама — профессор Стебль — преподавала им травологию, науку о растениях, и рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими странными растениями и грибами и для чего они используются.

Самым утомительным предметом оказалась история магии — это были единственные уроки, которые вел призрак. Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришел на занятия уже без тела. Бинс говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным.

Профессор Флитвик, преподававший заклинания, был такого крошечного роста, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола. На самом первом уроке он, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошел до Гарри, то возбужденно пискнул и исчез из вида, свалившись со своей подставки.

А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Гарри был прав, когда, увидев ее, сказал себе, что с ней лучше не связываться. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на ее урок и расселись по местам.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.

После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро.

Потом профессор МакГонагалл продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы Грэйнджер спичка немного изменила форму — профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей. Эта улыбка поразила всех не меньше, чем превращение стола в свинью, — ведь казалось, что профессор МакГонагалл вовсе не умеет улыбаться.

С особым нетерпением все ждали урока профессора Квиррелла по защите от Темных искусств, однако занятия Квиррелла скорее напоминали юмористическое шоу, чем что-то серьезное. Его кабинет насквозь пропах чесноком, которым, как все уверяли, Квиррелл надеялся отпугнуть вампира, которого встретил в Румынии. Профессор очень боялся, что тот вот-вот явится в Хогвартс, чтобы с ним разобраться.

Тюрбан на голове Квиррелла тоже не прибавлял его занятиям серьезности. Профессор уверял, что этот тюрбан ему подарил один африканский принц, которому он помог избавиться от очень опасного зомби. Но по-настоящему никто не верил в эту историю. Во-первых, потому, что, когда Симус Финниган спросил, как Квиррелл победил зомби, Квиррелл покраснел и начал говорить о погоде. А во-вторых, потому, что тюрбан как-то странно пах, а близнецы Уизли уверяли всех, что это не подарок африканского принца, а просто мера предосторожности. По их словам, под одеждой Квиррелл был весь обвешан дольками чеснока, и в тюрбане его тоже был спрятан чеснок, поскольку профессор, боясь вампиров, желал быть полностью защищенным. И даже спал в том, в чем ходил по школе, — чтобы вампир не застал его врасплох.

За первые несколько дней учебы Гарри с облегчением убедился в том, что он не хуже, чем другие. Очень многие школьники родились и выросли в семьях маглов и, как и он, даже понятия не имели о том, кто они такие, пока не получили письмо из Хогвартса. К тому же первокурсникам столько всего предстояло выучить, что даже Рон, родившийся в семье волшебников и кроме родителей имеющий пятерых старших братьев, не имел особого преимущества перед остальными.

Пятница стала для Гарри и Рона великим днем. Они наконец смогли спуститься в Большой зал на завтрак, ни разу не сбившись с пути.

— Что у нас там сегодня? — спросил Гарри, посыпая сахаром овсянку.

— Два занятия по зельям — заниматься будем вместе со слизеринцами, — ответил Рон. — Занятия ведет профессор Снегг, а он их декан. Говорят, что он всегда и во всем на их стороне, выгораживает их перед остальными преподавателями и ставит им лучшие отметки. Вот как раз и увидим, так ли это.

— Хотел бы я, чтобы МакГонагалл всегда заступалась за нас, — задумчиво произнес Гарри.

Профессор МакГонагалл была деканом факультета Гриффиндор, но это не помешало ей позавчера дать им огромное домашнее задание.

Пока они завтракали, прибыла почта. Теперь Гарри уже привык к этому, но в свое первое утро в школе он даже испугался, когда во время завтрака в Большой зал с громким уханьем влетело не меньше сотни сов. Они начали кружить над столами, высматривая своих хозяев и роняя им на колени письма и посылки.

Пока Букля не принесла Гарри ни одного письма. Сова иногда залетала в зал вместе с другими, чтобы посидеть у него на плече и ласково похватать его клювом за ухо. А потом, съев кусочек тоста, улетала в совятню, как называли в школе домик, где жили совы, и там спокойно засыпала. Но этим утром Букля, приземлившись между сахарницей и блюдцем с джемом, уронила в тарелку Гарри запечатанный конверт. Гарри тут же вскрыл его — он просто не мог спокойно завтракать, не прочитав свое первое письмо.

Дорогой Гарри, — было написано в письме неровными буквами. — Я знаю, что в пятницу после обеда у тебя нет занятий, поэтому, если захочешь, приходи ко мне на чашку чая примерно часам к трем. Хочу знать, как прошла твоя первая неделя в школе. Пришли мне ответ с Буклей. Хагрид.

Гарри одолжил у Рона перо, нацарапал на обороте письма: «Да, с удовольствием, увидимся позже, спасибо» — и вручил письмо Букле.

Гарри повезло, что впереди его ждал чай с Хагридом, потому что занятия по зельеварению оказались самым неприятным из всего, что с ним пока произошло в школе.

На банкете по случаю начала семестра Гарри почувствовал, что профессор Снегг почему-то невзлюбил его с первого взгляда. К концу первого урока он уже понял, что ошибся. Профессор Снегг не просто невзлюбил Гарри — он его возненавидел.

Кабинет Снегга находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные.

Снегг, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

— О, да, — негромко произнес он. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Драко Малфой и его друзья Крэбб и Гойл издевательски захихикали, прикрыв лица ладонями.

Закончив знакомство с классом, Снегг обвел аудиторию внимательным взглядом. Глаза у него были черные, как у Хагрида, только в них не было того тепла, которым светились глаза великана. Глаза Снегга были холодными и пустыми и почему-то напоминали темные туннели.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.

Снегг говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снегг обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снегг. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Гарри и Рон, подняв брови, обменялись недоуменными взглядами. Гермиона Грэйнджер нетерпеливо заерзала на стуле — судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж ее никак нельзя отнести к стаду болванов.

— Поттер! — неожиданно произнес Снегг. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

«Измельченный корень чего с настойкой чего?» — хотел переспросить Гарри, но не решился. Он покосился на Рона, но тот, похоже, был не менее ошарашен вопросом. Зато Гермиона Грэйнджер явно знала ответ, и ее рука взметнулась в воздух.

— Я не знаю, сэр, — ответил Гарри.

На лице Снегга появилось презрительное выражение.

— Так, так… Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. — Снегг упорно не желал замечать поднятую руку Гермионы. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Гермиона продолжала тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места. А вот Гарри абсолютно не представлял, что такое безоаровый камень. И старался не смотреть на Малфоя, Крэбба и Гойла, которые сотрясались от беззвучного смеха.

— Я не знаю, сэр, — признался он.

— Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер?!

Гарри заставил себя не отводить взгляд и смотреть прямо в эти холодные глаза. По правде, он читал свои, новые учебники, пока жил у Дурслей, но неужели Снегг рассчитывал на то, что он наизусть выучит «Тысячу волшебных растений и грибов»?

Снегг продолжал игнорировать дрожащую от волнения руку Гермионы.

— Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

Гермиона, не в силах больше сидеть спокойно, встала, вытягивая руку к потолку.

— Я не знаю, — тихо произнес Гарри. — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить ее?

Послышался смех. Гарри нервно оглянулся, чтобы увидеть, кто еще над ним смеется, кроме Малфоя и двух его приятелей, — ему показалось, что смеявшихся было человек десять, как минимум, — и встретился взглядом с Симусом. Симус одобрительно подмигнул ему, и Гарри подумал, что смеются, видимо, не над ним, а над его ответом, который почему-то всем показался остроумным. Но как бы там ни было, Снегг его таковым не нашел.

— Сядьте! — рявкнул он, на мгновение повернувшись к Гермионе. — А вы, Поттер, запомните: из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. Поняли? Так, все записывайте то, что я сказал!

Все поспешно схватились за перья и зашуршали пергаментом. Но тихий голос Снегга перекрыл поднявшийся шум.

— А за ваш наглый ответ, Поттер, я записываю штрафное очко на счет Гриффиндора.

Для первокурсников факультета Гриффиндор уроки Снегга обещали быть не самыми приятными. После того как Снегг усадил Гарри на место, произошло еще кое-что совсем безрадостное. Снегг разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Снегг раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал. В тот момент, когда Снегг призвал всех полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, темница вдруг наполнилась ядовито-зеленым дымом и громким шипением. Неввил каким-то образом умудрился растопить котел Симуса, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри.

— Идиот! — прорычал Снегг, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?

Невилл вместо ответа сморщился и заплакал — теперь и нос его был усыпан красными волдырями.

— Отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнес Снегг, обращаясь к Симусу. А потом повернулся к Гарри и Рону, работавшими за соседним столом. — Вы, Поттер, почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то вы будете выглядеть лучше его? Из-за вас я записываю еще одно штрафное очко на счет Гриффиндора.

Это было ужасно несправедливо. Гарри уже открыл рот, чтобы возразить, когда Рон пнул его под столом.

— Не нарывайся, — прошептал Рон. — Я слышал, что Снегг, если разозлится, может очень сильно навредить.

Час спустя, когда они вышли из темницы и поднимались по лестнице, голова Гарри была полна всяких неприятных мыслей, а радостное настроение с которым он приехал в Хогвартс, совсем улетучилось. В первую же неделю пребывания в школе он заработал два штрафных очка — и все из-за того, что Снегг почему-то возненавидел его. И он очень хотел бы узнать почему.

— Выше нос, — подбодрил его Рон. — Фреду и Джорджу тоже не везет на уроках Снегга. Знаешь, сколько штрафов они у него получили? Слушай, а можно я пойду с тобой к Хагриду?

Без пяти три они вышли из замка и пошли по школьной территории к дому Хагрида. Он жил в маленьком деревянном домике на опушке Запретного леса. Над входной дверью висел охотничий лук и пара галош.

Когда Гарри постучал в дверь, ребята услышали, как кто-то отчаянно скребется в нее с той стороны и оглушительно лает. А через мгновение до них донесся зычный голос Хагрида:

— Назад, Клык, назад!

Дверь приоткрылась, и за ней показалось знакомое лицо, заросшее волосами.

— Заходите, — пригласил Хагрид. — Назад, Клык!

Хагрид пошире распахнул дверь, с трудом удерживая за ошейник огромную черную собаку. Как называется эта порода, Хагрид не знал, хотя и пояснил, что с такими собаками охотятся на кабанов.

В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока и выпотрошенные фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом.

— Вы… э-э… чувствуйте себя как дома… устраивайтесь — сказал Хагрид, отпуская Клыка, который кинулся к Рону и начал лизать ему уши. Было очевидно, что Клык, как и его хозяин, выглядел куда опаснее, чем был на самом деле.

— Это Рон, — сказал Гарри.

В это время Хагрид заваривал чай и выкладывал на тарелку кексы. Кексы соприкасались с тарелкой с таким звуком, что никаких сомнений в их свежести не возникало — они давным-давно засохли и превратились в камень.

— Еще один Уизли, а? — спросил Хагрид, глядя на веснушчатое лицо Рона. — Я полжизни провел, охотясь на твоих братьев-близнецов. Они все время… ну… пытаются в Запретный лес пробраться, а мне их ловить приходится, да!

О каменные кексы легко можно было сломать зубы, но Гарри и Рон делали вид, что они им очень нравятся, и рассказывали Хагриду как прошли первые дни в школе. Клык сидел около Гарри, положив голову ему на колени и пуская слюни, обильно заливавшие школьную форму.

Гарри и Рон ужасно развеселились, услышав, как Хагрид назвал Филча старым мерзавцем.

— А эта кошка его, миссис Норрис… ух, хотел бы я познакомить ее с Клыком. Вы-то небось не знаете, да! Стоит мне в школу прийти, как она за мной… э-э… по пятам ходит, следит все да вынюхивает. И не спрячешься от нее, и не обманешь… она меня нюхом чует и везде отыщет, во как! Филч ее на меня натаскал, не иначе.

Гарри рассказал Хагриду про урок Снегга. Хагрид, как и Рон, посоветовал Гарри не беспокоиться, потому что Снеггу не нравится подавляющее большинство учеников.

— Но мне кажется, он меня ненавидит.

— Да ерунда это! — возразил Хагрид. — С чего бы это ему?

Однако Гарри показалось, что Хагрид, произнося эти слова, чуть-чуть отвел взгляд в сторону.

— А как твой брат Чарли? — поспешно поинтересовался Хагрид, повернувшись к Рону. — Мне он жутко нравился: уж больно хорошо он со зверьем умел обращаться.

Гарри спросил себя, не специально ли Хагрид сменил тему разговора. Пока Рон рассказывал Хагриду о Чарли, который изучает драконов, Гарри взял кусок бумаги, лежавший на столе под чехлом для чайника Это была вырезка из «Пророка».

Гарри вспомнил, как в поезде Рон рассказал ему о том, что кто-то пытался ограбить «Гринготтс», но Рон не назвал дату. А теперь…

— Хагрид! — воскликнул Гарри. — Ограбление «гринготтса» произошло как раз в день моего рождения! Возможно, грабители проникли туда, как раз когда мы с тобой там были!

На этот раз не было никаких сомнений в том, что Хагрид избегает взгляда Гарри. Великан промычал что-то нечленораздельное и предложил Гарри еще один каменный кекс. Гарри вежливо поблагодарил его, но кекс брать не стал, а вместо этого еще раз перечитал заметку.

Тем утром Хагрид кое-что извлек из сейфа номер семьсот тринадцать — маленький коричневый сверток. Не это ли искали воры?

Когда Гарри с Роном шли обратно в замок на ужин, карманы их были набиты каменными кексами, от которых они из вежливости не смогли отказаться. Гарри думал, что ни один из уроков не дал ему столько поводов для размышлений, как встреча с Хагридом. Если Гарри был прав, то Хагрид забрал из сейфа сверток как раз вовремя, но случайно или нет? И где этот сверток хранится теперь? Ведь чтобы его не выкрали, требуется гораздо более надежное место, чем «Гринготтс»?

И еще Гарри спрашивал себя, не знает ли Хагрид о профессоре Снегге чего-нибудь такого, о чем не захотел ему рассказывать.