Знаменательно, что я возвращаюсь к этому дневнику ровно через год. Как и прежде, я живу в Колдлоу – во-первых, потому, что Генри до моего совершеннолетия остается по закону моим опекуном, а во-вторых, потому, что этого хочет мама.

Мне прислуживает Грирсон. Генри обосновался в Лондоне и, по слухам, ежедневно ходит в Палату лордов. Мама пребывает в добром здравии; по утрам – это для нее лучшее время суток – я наведываюсь к ней во флигель, и мы безрезультатно обсуждаем, что станется со мною по достижении двадцати одного года.

После смерти отца я на какое-то время забросил занятия престидижитацией, но несколько месяцев назад решил к ним вернуться. С тех пор я упражняюсь с удвоенной энергией и регулярно бываю на выступлениях фокусников. Ради них езжу в Шеффилд и Манчестер. Уровень мастерства артистов неодинаков, но мне интересно смотреть самые разные номера иллюзионных жанров. Многие для меня не новы, однако в каждом представлении я непременно нахожу хоть одну оригинальную или непонятную особенность. Вслед за этим начинается поиск разгадки. Мы с Грирсоном давно проторили дорожку к лавкам и складам, где торгуют принадлежностями для сценической магии, и мало-помалу приобретаем все, что требуется.

Грирсон – единственный из немногих оставшихся домочадцев, кому известно о моих занятиях. Когда мама начинает обреченно рассуждать о будущем, у меня не поворачивается язык открыть ей свои планы, но в глубине души я твердо верю, что приобрел неплохую профессию, которой смогу посвятить себя по истечении срока этого полусонного существования в Дербишире. Я подписался сразу на несколько профессиональных журналов и читал о баснословных гонорарах звезд иллюзионного жанра, не говоря уже о славе, которая окружает их имена.

Впрочем, я уже играю роль. Младший брат лорда, не получивший ни наследства, ни титула, не избалованный везеньем, живущий на подачки опекуна, я влачу жалкое существование в дождливом, холмистом Дербишире.

Сейчас я ожидаю за кулисами; но, как только мне стукнет двадцать один год, настанет мой выход!