Глава 14
КОРНЕЛИУС ФАДЖ
Рон, Гарри и Гермиона давно знали, что Хагрид питает несчастное пристрастие к чудовищным, уродливым созданиям. В первый год их жизни в Хогвартсе он пытался вырастить дракона в своей маленькой лесной хижине, а уж его громадного трехглавого пса, которого он нежно окрестил Пушок, они точно не скоро забудут. И Гарри был уверен: если еще мальчишкой Хагрид услыхал легенду о чудовище, скрывающемся в замке, то бесстрашно полез бы куда угодно, лишь бы взглянуть на него хоть краешком глаза. А дальше… Возможно, ему стало совестно держать зверя в клетке, и он решил выпустить его, дать возможность поразмять бесчисленные ноги… Гарри даже вообразил себе, как тринадцатилетний Хагрид надевает на него ошейник с поводком. Но точно так же ему было ясно — Хагрид никогда, ни при каких обстоятельствах не мог бы никого убить.
Гарри уже почти жалел, что проник в тайну дневника. Рон с Гермионой снова и снова требовали от него всех подробностей путешествия по закоулкам памяти Реддла — Гарри тошнило от бесконечных пересказов и разговоров, которые за ними следовали.
— Реддл мог поймать не того человека, — утверждала Гермиона. — Возможно, был какой-то другой монстр, нападавший на людей.
— Да сколько же тут, по-твоему, этих монстров? — хмуро спрашивал Рон.
— Мы знаем, что Хагрида когда-то давно исключили из школы, — печально признавал Гарри. — И нападения после этого прекратились, иначе Реддл не получил бы особой награды…
Рон подошел к делу с другой стороны:
— Реддл был тогда чем-то вроде Перси. Кто его просил доносить на Хагрида?
— Но ведь чудище кого-то убило, — возразила Гермиона.
— И школу могли бы закрыть. Реддлу пришлось бы возвращаться к маглам, в какой-то ужасный приют, — добавил Гарри. — У него есть одно оправдание — он хотел спасти школу.
Рон подергал себя за губу, потом нерешительно спросил:
— Ты ведь встретил Хагрида в Лютном переулке, да?
— Он покупал средство от плотоядных слизней, — поспешно ответил Гарри.
Все трое замолчали. Молчали долго. Наконец Гермиона, запинаясь, высказала то, о чем они все сейчас думали:
— Может, нам следует пойти и поговорить с самим Хагридом?
— Радостная будет встреча, — хмыкнул Рон. — Привет, Хагрид, скажи-ка нам, ты в последнее время не напускал на школу никого ужасного и волосатого?
Порешили все-таки ничего Хагриду не говорить, если только не будет нового нападения. И чем дольше не появлялся тот загадочный бестелесный голос, тем сильнее становилась надежда, что им никогда не придется спрашивать Хагрида, почему его исключили из школы.
Минуло уже почти четыре месяца с тех пор, как Джастин и Почти Безголовый Ник окаменели, и теперь чуть ли не все уверились, что злодей, кто бы он ни был, сгинул совсем и никогда больше в Хогвартс не явится. Пивзу окончательно наскучила песня «Гарри Поттер, ты злодей», а Эрни МакМиллан смягчился до такой степени, что как-то на травологии вполне вежливо попросил Гарри передать ему корзинку с прыгающими поганками. В марте несколько мандрагор закатили в теплице номер три шумную, безобразную вечеринку, чрезвычайно порадовав профессора Стебль.
— Раз они стали лазать друг к другу в горшки, значит, они совсем созрели, — объяснила она Гарри. — И скоро мы сможем вернуть к жизни тех несчастных в больничном крыле.
* * *
На пасхальных каникулах второкурсникам подкинули новую тему для размышлений. Надо было выбрать предметы для третьего года обучения, к чему Гермиона отнеслась со всей серьезностью.
— От этого зависит наше будущее, — сказала она Рону и Гарри, когда они втроем принялись изучать список новых предметов, помечая их галочками.
— Я бы хотел отказаться от зелий, — заметил Гарри.
— Нельзя, — мрачно возразил Рон. — Все старые предметы остаются. — Если бы позволили что-нибудь выкинуть, я бы вычеркнул защиту от темных искусств.
— Но это очень важный предмет! — возмутилась Гермиона.
— Важный, если бы его преподавал не Локонс, — уперся Рон. — Я у него ничему не научился. Нет, хотя научился — что будет, если выпустить на волю корнуэльских пикси.
Невилл Долгопупс был завален письмами, содержащими противоречивые советы родных колдунов и колдуний, какие предметы больше всего пригодятся в жизни. Растерянный, сбитый с толку, он читал список предметов, высунув язык, и смущенно спрашивал окружающих, что труднее — кабалистика или изучение древних рун. Дин Томас, который, как и Гарри, вырос среди маглов, поступил просто: закрыв глаза, тыкал волшебной палочкой в список и помечал те предметы, на которые угодил. Гермиона ничьих советов не слушала, а взяла и записалась сразу на все новые курсы.
Гарри представил себе, что сказали бы дядя Вернон и тетя Петунья, вздумай он обсудить с ними свою будущую карьеру волшебника, и горько усмехнулся. Правда, нельзя сказать, что он остался совсем без напутствия: Перси Уизли жаждал поделиться с кем-нибудь жизненным опытом.
— Самое главное, Гарри, понять, чего ты сам хочешь, — сказал он. — И лучше задуматься о будущем как можно раньше. Поэтому я рекомендовал бы тебе предсказания. Говорят, что магловские дисциплины слишком легки, но я считаю, что волшебники должны иметь ясное и исчерпывающее представление о немагической части общества, особенно если им предстоит работать в тесном сотрудничестве с маглами. Вспомни моего отца — ему постоянно приходится иметь дело с маглами, их бизнесом, изобретениями. А вот мой брат Чарльз всегда любил работать на свежем воздухе и выбрал уход за магическими существами. Нужно использовать свои сильные стороны, Гарри. Ну и, конечно, склонности.
Но единственным предметом, к которому у Гарри лежала душа, был квиддич. И он записался на те же курсы, что Рон: споткнется на чем-нибудь — рядом плечо друга.
* * *
Очередной матч гриффиндорцы играли против Пуффендуя. Вуд каждый вечер гонял команду на поле, так что у Гарри едва хватало времени на что-нибудь еще, кроме квиддича и домашних заданий. То ли тренировки пошли удачнее, то ли погода улучшилась, но накануне перед субботней встречей Гарри возвращался в спальню с уверенностью, что Гриффиндор в этом году Кубок школы непременно выиграет.
Но радостное настроение длилась недолго. У двери, ведущей в спальню, Гарри столкнулся с Невиллом Долгопупсом, на котором лица не было.
— Гарри, я не знаю, кто это сделал… зашел и вижу…
Расстроенно глядя на Гарри, он открыл дверь.
Все содержимое чемодана Гарри было разбросано по комнате. На полу валялась разорванная мантия; постельное белье и одеяла сброшены с кровати, ящик тумбочки вытащен и все его содержимое высыпано на матрас.
Гарри в полном недоумении подошел к кровати, ступая по раскиданным страницам «Тропою троллей». Вместе с Невиллом принялись заправлять постель, и тут как раз явились Дин с Симусом и Рон.
— Кто это устроил здесь такое безобразие? — сразу вышел из себя Дин.
— Понятия не имею… — Гарри был совершенно подавлен.
Рон обследовал его мантию — все карманы были вывернуты.
— Кто-то что-то искал… Посмотри, пропало что-нибудь?
Гарри принялся собирать вещи, бросая их в чемодан, последними закинул книги Локонса и лишь тут обнаружил пропажу.
— Дневник Реддла исчез, — сказал он упавшим голосом, повернувшись к Рону.
— Что?!
Гарри кивнул на дверь, и они с Роном вышли. Добежав до гриффиндорской гостиной, полупустой в этот час, друзья отыскали Гермиону, в одиночестве корпевшую над трудом «Толкование древних рун».
Известие привело ее в ужас.
— Ведь получается, что украсть мог только кто-то из гриффиндорцев — больше никто не знает пароля…
— Да, верно, — вздохнул Гарри.
* * *
Утро следующего дня встретило их ярким солнечным светом и легким прохладным ветерком.
— Идеальные условия для квиддича! — Вуд стоял у гриффиндорского стола и, бурля энтузиазмом, нагружал омлетом тарелки своей команды. — Гарри, иди скорее сюда, тебе необходимо хорошо подкрепиться!
Гарри оглядел стол, где почти не было свободных мест, и спросил себя: а не сидит ли где-то здесь новый владелец дневника? Гермиона настаивала, что надо заявить о краже, но Гарри был не согласен. Пришлось бы тогда рассказать всю историю с дневником — ведь мало кому известно, за что исключили Хагрида полвека назад. А ему вовсе не улыбалось ворошить это давнее темное дело. Да еще первому!
Выйдя из Большого зала, друзья отправились к себе в башню взять снаряжение для матча, и тут другая, более веская причина для тревоги добавилась к растущему списку неприятностей. Едва он успел поставить ногу на ступеньку мраморной лестницы, как до его слуха вновь донеслось:
— В этот раз убей! Пусти, я разорву! Разорву сам!
Гарри вскрикнул, Рон с Гермионой бросились к нему.
— Голос! — воскликнул Гарри, озираясь вокруг. — Я только что опять слышал его! А вы слышали?
Рон, широко открыв глаза, отрицательно покачал головой, а Гермиона вдруг хлопнула себя ладонью по лбу:
— Гарри, я, кажется, поняла! Бегу в библиотеку!
И она умчалась вверх по лестнице.
— Что такое она поняла? — спросил Гарри в смятении, все еще озираясь: вдруг еще раз услышит голос и сумеет определить, откуда же он исходит.
— Понятия не имею. — Рон поднял брови.
— И зачем ее вдруг понесло в библиотеку?
— Это же Гермиона, — пожал плечами Рон. — Если что непонятно, пойди туда и спроси у нее самой…
Гарри стоял в нерешительности. Он силился уловить зловещий голос, но из Большого зала повалили ученики, спеша на стадион и громко переговариваясь. И Гарри больше ничего не услышал.
— Поторапливайся, — подтолкнул его Рон. — Уже почти одиннадцать. Забыл про матч!
Помедлив еще пару мгновений, Гарри махнул рукой и побежал в гриффиндорскую башню. Взял «Нимбус-2000» и скоро влился в толпу, устремившуюся через луг к стадиону. Но мысленно он все еще был в замке, вслушивался в тот таинственный голос. И, натягивая в раздевалке алую мантию, утешался одним — в замке сейчас никого нет, все здесь, смотрят игру.
Команды вышли на поле под громкие аплодисменты. Оливер Вуд поднялся в воздух для предварительного облета полевых шестов; мадам Трюк выпустила мячи. Пуффендуйцы, одетые в желтое, сгрудились в кучу — уточнить напоследок игровые ходы.
Гарри уже вскочил на метлу, как вдруг появилась профессор МакГонагалл и бегом пересекла поле, держа в руках громадный фиолетовый мегафон.
Сердце у Гарри екнуло.
— Матч отменяется! — проревел мегафон, и переполненные трибуны взорвались шумом, криками, свистом.
Оливер Вуд без промедления приземлился и с безумным видом бросился к профессору МакГонагалл, все еще сжимая в руке метлу.
— Но профессор! — кричал он. — Нам надо играть… Кубок… Гриффиндор…
Профессор МакГонагалл, не замечая его, надсаживалась громовым электронным голосом:
— Всем ученикам вернуться в свои гостиные. Там получите дальнейшую информацию. И пожалуйста, поскорее!
После чего она опустила мегафон и жестом подозвала Гарри:
— Тебе, Поттер, лучше пойти со мной.
Недоумевая, в чем его сегодня подозревают, Гарри посмотрел на Рона, отделенного от них ропщущей толпой.
Рон их догнал по пути в замок. К удивлению Гарри, профессор МакГонагалл не посчитала присутствие Рона лишним.
— Пойдем и ты с нами, Уизли.
Шедшие поодаль ученики шумно высказывали недовольство отменой матча, многие были явно обеспокоены. Рон и Гарри поднялись по мраморной лестнице вслед за профессором. На сей раз она повела их не в кабинет, а в больничное крыло.
— Вас это очень расстроит, — произнесла профессор МакГонагалл непривычно мягким тоном, когда они подошли к двери больницы. — Было еще одно нападение… Двойное нападение.
У Гарри внутри все похолодело. Профессор МакГонагалл толкнула дверь, и они вошли.
Мадам Помфри склонилась над девушкой с пятого курса — той самой ученицей из Когтеврана, у которой они с Роном под Рождество так неудачно пытались выяснить дорогу в гостиную Слизерина.
А на соседней кровати…
— Гермиона! — охнул Рон.
Гермиона лежала необычно тихая, глаза ее были открыты и словно остекленели.
— Их нашли у двери библиотеки, — сказала профессор МакГонагалл. — Думаю, вы тоже не знаете, что значит вот это? — Она показала маленькое круглое зеркальце. — Оно лежало возле них на полу.
Рон и Гарри покачали головами, не сводя глаз с Гермионы.
— Я провожу вас в гриффиндорскую башню. — Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула. — Мне предстоит разговор с учениками.
Когда все собрались, профессор начала свою нерадостную речь:
— «Все ученики возвращаются в гостиные своих факультетов до шести часов вечера и больше их не покидают. На уроки будете ходить в сопровождении преподавателя. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки временно отменяются. Никаких передвижений по вечерам».
Переполненная гриффиндорская гостиная выслушала это строгое предписание, не проронив ни слова. Профессор свернула пергамент, по которому читала, и закончила речь собственными словами:
— Вряд ли стоит добавлять, что я давно не была так расстроена. Если преступника не поймают, школа, по всей видимости, будет закрыта. Я настоятельно прошу: все, у кого есть хоть какие-то подозрения, без промедления подойдите ко мне и сообщите, что вам известно.
Профессор МакГонагалл протиснулась сквозь проем с полной дамой, который тут же сомкнулся. И вся гостиная загалдела.
— Смотрите, заклятие наложено на двух гриффиндорцев, не считая привидения, одного когтевранца и одного пуффендуйца, — принялся загибать пальцы Ли Джордан, лучший друг близнецов Уизли. — Интересно, кто-нибудь из преподавателей обратил внимание, что все слизеринцы целы и невредимы? Разве не очевидно, что вся эта дьявольщина исходит из Слизерина? Наследник Слизерина, чудовище Слизерина… Почему бы просто не взять и не выставить отсюда всех слизеринцев? — распалялся он под кивки одобрения и недружные аплодисменты.
Сам Перси сидел в кресле позади Ли, но на сей раз он не спешил огласить свое мнение. Напротив, выглядел потерянным и удрученным.
— Перси совсем убит, — шепнул Джордж Гарри. — Та девушка из Когтеврана, Пенелопа Кристал, — староста. А он и мысли не допускал, что чудище решится напасть на старосту.
Но Гарри его не слышал. Перед его глазами все еще была Гермиона, лежащая на больничной койке, точно мраморная статуя. А вдруг и сейчас преступника не поймают? Придется ему подумать о жизни с Дурслями. Том Реддл выдал Хагрида, только бы не возвращаться в магловский приют. Теперь-то Гарри прекрасно его понимал.
— Что нам делать? — прошептал Рон ему на ухо. — Думаешь, они подозревают Хагрида?
— Надо пойти и поговорить с ним, — ответил Гарри, собираясь с мыслями. — Я не верю, что это опять он. Но в тот раз именно Хагрид освободил чудовище, он должен знать, где находится Тайная комната, с этого и начнем разговор.
— Но МакГонагалл сказала, что башню можно покидать только на время уроков, да и то под присмотром учителей.
— Значит, пришло время снова достать старую мантию моего отца.
От отца Гарри унаследовал всего одну вещь — длинную серебристую мантию-невидимку. Без нее им из школы не выйти, ведь с Хагридом надо увидеться так, чтобы ни одна живая душа не проведала. Друзья легли спать в обычное время, дождались, пока Невилл и Дин с Симусом, наговорившись, уснут, встали, оделись и накинули на себя просторную мантию.
Путешествие по темным переходам замка — удовольствие мало приятное. Впрочем, Гарри, которому случалось ночью бродить по замку, никогда еще не видел такого оживления в столь поздний час. Преподаватели, старосты, привидения ходили парами, часто оглядываясь — вдруг заметят что-то опасное. Мантия-невидимка, к сожалению, не скрывала производимых звуков: буквально в метре от вышедшего дежурить Снегга Рон на что-то налетел и довольно громко ругнулся, но Снегг как раз в этот миг чихнул, и все обошлось. Подойдя к выходу, друзья с облегчением вздохнули и тихонько отворили тяжелые дубовые двери.
Стояла ясная звездная ночь. Между деревьев Запретного леса светились окошки небольшой хижины лесничего. Мальчики подошли к самой ее двери и только тогда сбросили с себя спасительную мантию.
Постучали, и в ту же секунду увидели нацеленный на них арбалет в руках Хагрида, за его спиной оглушительно залаял волкодав Клык.
— Эвона это кто! — Хагрид опустил оружие и удивленно посмотрел на них. — Вы чой-то на ночь глядя по лесам шастаете?
Все вместе вошли в дом, и Гарри спросил, указывая на арбалет:
— А это для чего?
— Да просто так… Ничего… — замялся Хагрид. — Я в общем… того, ожидал… Садитесь… Чай приготовлю…
Казалось, он с трудом понимал, что делает. Расплескал воду, почти загасив огонь, нервно отдернул здоровенную ручищу и разбил заварной чайник.
— Хагрид, что с тобой? Ты уже знаешь про Гермиону?
— Да, конечно… знаю…
Такого голоса они у Хагрида никогда не слышали.
Тревожно поглядывая на окна, он разлил кипяток по кружкам, забыв налить заварки, отрезал большой кусок пирога с орехами, как вдруг в дверь громко постучали.
Пирог полетел на пол. Рон с Гарри, обменявшись испуганными взглядами, отступили подальше в угол и закутались в мантию-невидимку. Хагрид убедился, что их не видно, взял арбалет и открыл дверь.
— Добрый вечер, Хагрид.
В хижину вошел Дамблдор. Лицо у него было мрачное, брови сдвинуты. Вслед за ним переступил порог кто-то еще. Вид у спутника Дамблдора был весьма странный.
Незнакомец был невысок, но осанист, седые волосы спутаны, усталое лицо озабочено. Одежда его являла собой необычную смесь: костюм в полоску, малиновый галстук, черная мантия и остроносые лиловые ботинки, под мышкой он держал светло-зеленый котелок.
— Это папин начальник, — чуть слышно шепнул Рон, — Корнелиус Фадж, министр магии!
Гарри чувствительно толкнул Рона локтем, призывая к молчанию.
Хагрид побледнел, на лбу у него проступили капельки пота. Он тяжело опустился в одно из кресел, переводя затравленный взгляд с Корнелиуса Фаджа на Дамблдора.
— Неважные дела, Хагрид, — короткими фразами заговорил Фадж. — Хуже некуда. Надо что-то решать. Четыре нападения на полукровок. Дело зашло слишком далеко. Министерство обязано принять меры.
— Я… это… я никогда… — Хагрид умоляюще посмотрел на Дамблдора. — Вы ведь знаете, это не я… Я никогда… профессор Дамблдор, сэр…
— Мне бы хотелось внести ясность, Корнелиус. Хагрид пользуется моим полным доверием, — твердо сказал Дамблдор, еще больше нахмурив брови. — Он вне подозрений.
Явно ощущая неловкость, Фадж продолжал.
— Послушайте, Альбус, прошлое Хагрида говорит против него. У Министерства нет выхода. Необходимо действовать. Попечительский совет в курсе дела.
— Я вам еще раз говорю, Корнелиус, удаление Хагрида не поправит дела. — В голубых глазах Дамблдора горел огонь, какого Гарри еще никогда не видел.
Фадж нервно повертел в руках котелок.
— Взгляните на случившееся с моей точки зрения, Альбус. На меня оказывают давление. Требуют действий. Если будет доказано, что Хагрид не виноват, мы привезем его обратно. И тогда, поверьте, никто больше слова худого не скажет. Но сейчас я вынужден забрать его с собой. Вынужден. Это мой долг.
— Забрать меня? — повторил Хагрид, его колотила дрожь. — Куда?
— Совсем ненадолго. — Фадж избегал взгляда Хагрида. — Это не наказание, Хагрид. Скорее предосторожность. Настоящего преступника найдут — вас отпустят с подобающими извинениями…
— В Азкабан? — хрипло спросил Хагрид.
Не успел Фадж ответить, в дверь опять решительно постучали.
Дамблдор открыл, и тут Гарри получил локтем в ребра: увидев, кто вошел, он не удержался и охнул.
Закутанный в длинную черную дорожную мантию, с холодной, довольной улыбкой на устах, в хижину Хагрида быстрым шагом вошел Люциус Малфой. Клык грозно зарычал.
— Вы уже здесь, Фадж, — начал Малфой. — Превосходно!
— А вы… вам… что здесь надо? — рассвирепел Хагрид. — Вон… да! То есть… прочь из моего дома!
— Мне, милейший, не доставляет ни малейшего удовольствия пребывание в этом, с позволения сказать, доме. — Малфой презрительным взглядом окинул скромное жилище лесничего. — Я искал директора, позвонил в школу, и мне сообщили, что директор у вас.
— Что вы от меня хотите, Люциус? — спросил Дамблдор. Говорил он вежливо, но в глазах у него горел недобрый огонь.
— Ужасное известие, Дамблдор, — театральным голосом протянул Малфой, доставая толстый свиток пергамента. — Попечители решили, что вам пора покинуть пост директора. Вот приказ о вашем временном отстранении, на нем все двенадцать подписей. Боюсь, вы перестали владеть ситуацией. Сколько уже было жертв? Сегодня еще две, не так ли? Если преступника не остановить, в Хогвартсе скоро вообще не останется полукровок. А все мы хорошо знаем, к какому драматическому финалу это может привести.
— Отстранение Дамблдора? Это невозможно! — вспылил Фадж. — Это уж совсем крайность… Послушайте, Люциус…
— Назначение или отстранение директора — прерогатива Попечительского совета, Фадж, — отчеканил Малфой. — И раз Дамблдор не в силах справиться с разгулом преступности…
— Дамблдор не в силах справиться? — Фадж разволновался так, что его верхняя губа заблестела от пота. — А кто же тогда в силах?
— Это мы скоро увидим. — Малфой мерзко осклабился. — Обратите внимание, проголосовали все двенадцать…
Хагрид вскочил на ноги, его черная косматая голова коснулась потолка.
— А-а! — взревел он. — Скольким же вы… вам пришлось… вы надавили… напугали, и люди согласились!
— Голубчик, смотрите, как бы ершистый характер до беды вас не довел, — с деланным сочувствием предупредил Малфой Хагрида. — Не советую вам так кричать на стражу в Азкабане. Им это чрезвычайно не понравится…
— Выкинуть Дамблдора! — Хагрид разбушевался так, что Клык жалобно заскулил. — Ну, выкинете, и полукровкам спасения не будет! Да, не будет! Всех укокошат!
— Успокойся, Хагрид, — остановил его Дамблдор, пристально глядя на Малфоя. — Разумеется, Люциус, раз Попечительский совет требует моего смещения, я должен подчиниться.
— Но… — заикнулся было Фадж.
— Нет! — загремел Хагрид. Ярко-голубой взгляд Дамблдора скрестился с ледяным серым Малфоя.
— Однако, заметьте себе, — Дамблдор заговорил медленно, отчетливо, чтобы никто не пропустил ни слова, — я не уйду из школы, пока в школе останется хоть один человек, который будет мне доверять. И еще запомните: здесь, в Хогвартсе, тот, кто просил помощи, всегда ее получал.
Гарри мог бы поклясться, что при этих словах пронзительный взгляд Дамблдора на мгновение метнулся в тот угол, где прятались они с Роном.
— Мысли, достойные восхищения. — Малфой отвесил поклон. — Всем будет очень не хватать ваших… э-э-э… как бы поточнее выразиться… весьма своеобразных взглядов на обязанности руководителя. Нам остается лишь уповать, что ваш преемник сумеет навести порядок, и полукровок… э-э… «укокошивать» не будут.
Он подошел к двери хижины, открыл и с повторным издевательским поклоном проводил Дамблдора на улицу. Фадж все вертел котелок, ожидая Хагрида, но лесничий не торопился и, сделав глубокий вдох, произнес, тщательно подбирая слова:
— А тот, кто что-то ищет, пусть, значит, за пауками идет, за пауками, говорю. Они-то уж выведут куда надо. Я все сказал.
Фадж изумленно уставился на него.
— Я уже, да, иду, — успокоил его Хагрид, залезая в свое кротовое пальто. Выходя вслед за Фаджем, он помешкал в дверях и громко добавил: — И насчет еды… кому-то надо будет кормить Клыка. Пока… это… ну, то есть пока я не вернусь.
Дверь с грохотом захлопнулась, и Рон сбросил мантию-невидимку.
— Да-а, нам крышка, — упавшим голосом сказал он, — без Дамблдора. Ожидай теперь по три нападения в день. Школу могут закрыть в любую минуту.
Подойдя к входной двери, Клык вдруг завыл и стал огромной лапой в нее скрестись.
