Глава 4
Мать Йитры поручила домочадцам увязывать пожитки в тюки. Ослы уже были навьючены. Самые младшие скатывали ковер, лежавший на земляном полу, красивый ковер, наверное, главное их богатство.
Когда мать Йитры увидела Иосифа, она поднялась с колен и бросилась ему на шею. Она дрожала, но глаза ее были сухи, и она цеплялась за него так, словно тонула.
— Вы благополучно доберетесь до Иудеи, — сказал Иосиф. — Путешествие отвлечет вас от ваших мыслей, и уже к вечеру твои дети будут далеко от сплетен и косых взглядов. Мы знаем, где лежит Йитра. Мы будем присматривать за ним.
Она смотрела так, словно пыталась уловить смысл его слов.
Затем вошел Наум с двумя наемными работниками. Мы видели, что они силой привели Наума в дом. Он привалился к стене, глаза его были пусты.
— Не думай об этих тварях, — обратился к нему Иосиф. — Они сбежали. Они знают, что поступили плохо. Оставь их на милость Небес. Отправляйся в Иудею, отряхни со своих ног прах этого селения.
Один из работников, добрый человек, шагнул вперед и кивнул, обнимая за плечи Иосифа и Наума.
— Шемайя хочет купить твою землю, и он даст хорошую цену, — сказал он. — Я бы сам купил, если б мог. Собирайся в дорогу. Иосиф прав, те твари, которые обвинили мальчиков, теперь уже далеко. Наверное, они сбегут в горы, к разбойникам. Там обычно оседает грязь вроде них. Да и что мы могли бы с ними сделать? Ты бы убил всех жителей?
Мать Йитры закрыла глаза, голова ее упала на грудь. Мне показалось, она лишилась чувств, но нет.
Иосиф притянул к себе их обоих.
— У вас есть и другие дети. Что с ними будет, если вы не выдержите? — спросил Иосиф. — Послушайте, я хочу вам сказать… хочу сказать…
Он осекся. Глаза его наполнились слезами. Он не мог подобрать слов.
Я подошел ближе и положил руки им на плечи, и они вдруг показались мне перепуганными детьми.
— Суда, как вы знаете, не было, — сказал я. — Это значит, что никто никогда не узнает, что сделал Йитра, что сделал Сирота, как это было, когда это было, было ли это вообще. Никто не узнает. Никто не сможет узнать. Даже те подростки, которые обвинили их, ничего не знают. Знают только Небеса. Вы тоже не должны теперь устраивать суд мальчикам в своем сердце. Ничего не получится. И это значит, что суда быть не должно. Поэтому скорбите по Йитре в душе. Йитра навеки останется невиновным. Должен остаться. Иного не дано по эту сторону Небес.
Мать Йитры подняла на меня взгляд. Глаза ее закрылись, и она кивнула. Наум не выказывал никаких чувств, однако он медленно сдвинулся с места, чтобы поднять оставшиеся узлы, и с отсутствующим видом потащил их наружу.
— Желаем вам благополучного путешествия, — сказал Иосиф, — а теперь скажите мне, не нужно ли вам чего-нибудь в дорогу. Мы с сыновьями принесем все, что скажете.
— Подожди, — сказала мать Йитры.
Она подошла к сундуку на полу и расстегнула ремни. Вынула сложенное одеяние, похожее на шерстяную накидку.
— Вот, — сказала она, протягивая ее мне. — Это для Молчаливой Ханны.
Молчаливая Ханна приходилась Сироте сестрой.
— Вы ведь позаботитесь о ней? — спросила женщина.
Иосиф казался изумленным.
— Мое дитя, мое бедное дитя, — прошептал он. — Как же ты добра, что в такой миг помнишь о Молчаливой Ханне. Ну конечно, мы позаботимся о ней. Мы всегда будем о ней заботиться.
