Биско и Ропер, подручные Билла Смока, вышибают плечами дверь. В мысленном своем судебном зале Билл Смок находит Уильяма Уили и Ллойда Хукса виновными в преступной халатности. «Говорил я вам! Нельзя было верить, что Джо Нейпир, накинув на совесть удавку, займет свои руки удочкой!» Дверь разлетается на куски.

Внутри бьется в истерике тощая мексиканка. Безмятежная девочка и украшенный бантиком пудель сидят на письменном столе.

— ФБР! — вопит Биско, размахивая водительскими правами— Куда они побежали?

Мексиканка визгливо выкрикивает:

— Мы заботим рабочих! Очень хорошо! Много платим! Не надо профсоюз!

Биско вскидывает ствол и размазывает пуделя по стене.

— КУДА, МАТЬ ТВОЮ, ОНИ ПОБЕЖАЛИ?

«Иисус Мухаммед Христос, вот почему я работаю один».

Мексиканка кусает себе кулаки, содрогается и испускает все усиливающийся вой.

— Великолепно, Биско, типа, фэбээровцы стреляют по пуделям. — Ропер наклоняется над девочкой, которая никак не отозвалась на гибель собаки. — В какую дверь пошли те двое?

Она смотрит на него так, словно перед ней не что иное, как великолепный закат.

— Ты говоришь по-английски?

«Истеричка, немая, дохлый пес, — Билл Смок направляется к трем дверям, — и парочка законченных мудозвонов».

— Мы теряем время. Ропер, в правую дверь. Биско, в левую. Я пойду в среднюю.