Глава 10. Карта мародеров
По настоянию мадам Помфри Гарри пролежал в больнице все выходные. Он ни на что не жаловался, не спорил, но не позволил ей выкинуть щепки и прутики, оставшиеся от «Нимбуса». Он знал, что это глупо, что метлу не починить, но ничего не мог с собой поделать: как будто потерял самого лучшего друга.
Гарри навещали друзья, старались приободрить. В субботу вечером Хагрид прислал охапку желтых цветов, похожих на кочаны капусты. Джинни Уизли, отчаянно краснея, подарила самодельную открытку с пожеланием скорейшего выздоровления. Открытка сама собой раскрывалась и пела истошным голосом, так что Гарри пришлось придавить ее вазой с фруктами. В воскресенье утром в палату ввалилась вся факультетская команда, и Оливер Вуд замогильным голосом сообщил, что ни в чем Гарри не винит. Рон и Гермиона сидели у Гарри с утра до ночи. А Гарри по-прежнему был в подавленном состоянии, и никто не догадывался, что дело не только в метле или проигрыше.
Он никому не рассказал о Гриме, даже Рону с Гермионой. Рон испугается, а Гермиона фыркнет: она не верила предсказаниям профессора Трелони. Но никуда не денешься: Грим уже дважды являлся, и дважды Гарри едва не погиб. Первый раз чуть не попал под волшебный автобус, теперь вот упал с такой высоты. Похоже, призрак пса не отстанет, пока Гарри не свернет себе шею. Что же, так всю жизнь и оглядываться с опаской, нет ли Грима поблизости?
И дементоры… Мерзко на душе и стыдно. Их все боятся, но кто еще при их появлении слышит голоса погибших родителей и падает в обморок?
Гарри догадался, что это кричит мама. Ночью он долго не мог уснуть, глядел на полосы лунного света на потолке и ему все слышался ее голос. Когда дементоры приблизились к нему, он услышал последние минуты ее жизни; она пыталась защитить его от Волан-де-Морта, а тот, убивая ее, смеялся. Гарри задремывал, но ему снились полусгнившие осклизлые руки и отчаянная мольба; Гарри просыпался и в ушах снова стоял крик матери.
В понедельник Гарри вернулся в школу. В школьном шуме и суете думать о голосе было некогда. Правда, приходилось сносить насмешки Драко Малфоя. Малфой был на седьмом небе от счастья, что гриффиндорцы проиграли матч. Он снял бинты и на радостях, что обе руки здоровы, вдохновенно изображал, как Гарри упал с метлы. На уроке зельеварения Малфой развлекался тем, что изображал дементора. Рон не выдержал и запустил ему в лицо огромное влажное крокодилье сердце. Снегг вычел у Гриффиндора пятьдесят баллов.
— Если защиту от темных искусств опять ведет Снегг, я притворюсь, что болен, и не пойду, — сказал Рон после обеда. — Гермиона, погляди, кто в классе.
Гермиона заглянула в дверь и сказала:
— Заходи, не бойся.
За учительским столом сидел профессор Люпин. Он осунулся, потрепанная одежда висела мешком, под глазами синели круги, но, когда все расселись по местам, он приветливо улыбнулся. Ученики первым делом стали жаловаться на Снегга.
— Это нечестно, он ведь только заменял вас, а задал такое домашнее задание!
— Мы ничего не знаем об оборотнях…
— …целых два свитка!
— Нужно было сказать профессору Снеггу, что вы еще оборотней не проходили. — Люпин слегка нахмурился.
Класс загалдел громче:
— Да мы сказали, а он говорит, мы очень отстали…
— Он и слушать ничего не хотел…
— Целых два свитка!!!
Общее возмущение было велико, но Люпин только улыбнулся.
— Ничего, я поговорю с профессором Снеггом. А его задание можете не делать.
— Ну, вот! — огорчилась Гермиона. — А я уже сделала.
Урок прошел замечательно. Люпин принес стеклянный ящик с болотным фонарником. Это хрупкое и безобидное на вид одноногое существо, казалось, было составлено из струек дыма.
— Заманивает людей в болото, — диктовал Люпин. — Видите у него в руке фонарь? Он с ним прыгает по кочкам, путник идет на свет, он все дальше… А с трясиной шутки плохи…
При этих словах фонарник изо всех сил скребнул ногой по стеклу, не хуже чем ножом, так что весь класс передернуло.
Прозвенел звонок. Собрав сумки, все двинулись к выходу.
— Одну минуточку, Гарри, мне нужно тебе что-то сказать.
Гарри вернулся, Люпин накрыл тряпкой ящик с болотным чудищем.
— Слышал о вашем матче. — Люпин стал запихивать в портфель книги. — Жаль твоей метлы. Ее можно починить?
— Нет, — ответил Гарри. — От нее только щепки остались.
Люпин вздохнул.
— Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Помню, мы придумали игру: кто первый подбежит к ней и коснется ствола. Одному мальчику, по имени Дэйви Гаджен, она чуть не выбила глаз, и нам запретили к ней подходить. Ее лучше не трогать. Никакая метла бы не уцелела.
— Вы и о дементорах слышали? — с трудом проговорил Гарри.
Люпин бросил на него внимательный взгляд.
— Да. Профессора Дамблдора в такой ярости еще не видели. Дементоры уже давно проявляли недовольство… разъярились, что их не пускают на территорию школы… Ты из-за них упал?
— Да, — признался Гарри. И, сам того не ожидая, спросил: — Ну почему? Почему из-за них я падаю в обморок? Я что…
Люпин словно прочитал его мысли.
— Нет, ты не трус. Дементоры так сильно действуют на тебя, потому что ты пережил такое, чего другим и в страшном сне не снилось, — сказал Люпин.
На его молодое, хоть и в глубоких морщинах лицо, обрамленное седыми волосами, упал косой луч зимнего солнца.
— Дементоры — самые отвратительные существа на свете. Они живут там, где тьма и гниль, приносят уныние и гибель. Они отовсюду высасывают счастье, надежду, мир. Даже маглы чувствуют их присутствие, хотя и не видят их. Когда ты рядом с дементором, в тебе исчезают все добрые чувства и счастливые воспоминания. Это их пища. Они съедают все хорошее, что есть в человеке, и тот становится таким же, как они, воплощением зла. В нем остаются только самые страшные воспоминания. Если, конечно, это длится достаточно долго. Так что нет ничего удивительного, Гарри, что ты при их виде падаешь в обморок — страшнее того, что ты испытал, трудно придумать. Любой бы на твоем месте упал. И стыдиться тут нечего.
— Когда они рядом, — Гарри опустил глаза, в горле у него стоял комок, — я слышу, как Волан-де-Морт убивает маму.
Рука Люпина дернулась, будто он хотел взять Гарри за плечо, но передумал.
— И зачем только они явились на матч? — понурился Гарри.
— Они голодны, — ответил Люпин и защелкнул портфель. — Дамблдор не пускает их в школу, и им не из кого сосать радость — они ведь ею питаются… А на стадионе собралось столько болельщиков! Ликование, радость, для дементоров это настоящий пир. Они и не удержались.
— В Азкабане, должно быть, ужасно, — глухо сказал Гарри.
Люпин нахмурился и кивнул.
— Да, крепость стоит в море на маленьком островке, но дементорам не нужны ни толстые стены, ни вода, узники и так не сбегут: они заточены в темнице собственных мыслей. Почти все очень скоро сходят с ума.
— Но ведь Сириус Блэк сбежал…
Портфель Люпина соскользнул со стола, и Люпин поймал его на лету.
— Да, сбежал, — ответил он, выпрямившись. — Блэк, похоже, нашел способ с ними бороться. Ни за что бы не поверил… Дементоры высасывают из волшебника магические способности, если он надолго остается в их власти…
— А ведь вы прогнали дементора тогда, в поезде, — вспомнил вдруг Гарри.
— Есть… особые приемы… Да и потом, в поезде был только один дементор. Чем их больше, тем труднее с ними бороться.
— Научите меня этим приемам. Пожалуйста.
— Я, Гарри, вообще-то не мастер сражаться с дементорами…
— А вдруг они снова придут на матч?
Люпин нерешительно поглядел на умоляющее лицо Гарри.
— Ну ладно, — сказал он. — Я тебе помогу. Только, боюсь, придется подождать следующего полугодия, у меня очень много дел. И угораздило же меня заболеть в самое неподходящее время!
Гарри повеселел: Люпин научит его отгонять дементоров, и, стало быть, он больше не будет слышать маминого предсмертного крика, от которого разрывается сердце. В ноябре когтевранцы наголову разбили пуффендуйцев, и у Гриффиндора еще оставалась надежда выиграть Кубок школы, нельзя только проиграть следующий матч. Вуд неистово тренировал команду, несмотря на холодный дождь, который исправно лил в декабре изо дня в день. Дементоры больше не появлялись: гнев Дамблдора был так велик, что они не осмеливались уходить со своих постов.
За две недели до начала каникул небо прояснилось, стало светло-опаловым, ударил легкий морозец, и, проснувшись как-то утром, студенты увидели на траве кружево инея. Замок окутывал знакомый аромат Рождества. Профессор заклинаний Флитвик украсил свой класс мерцающими огоньками, которые вдруг обернулись настоящими летающими феями. Студенты в предвкушении каникул обсуждали, что будут делать дома. Рон и Гермиона решили остаться в замке. Рон клялся, что не вынесет две недели дома с Перси, а Гермиона уверяла, что ей нужно порыться в библиотеке, но Гарри-то отлично понял, что они остаются ради него, и был им за это благодарен.
К радости всех, кроме Гарри, объявили, что последний выходной семестра можно провести в Хогсмиде.
— Вот здорово! — захлопала в ладоши Гермиона. — Там и запасемся подарками к Рождеству. Мама с папой очень обрадуются волшебным гостинцам!
Гарри снова весь день предстояло быть в замке единственным третьекурсником. Чтобы убить время, он взял у Вуда каталог «Выбери себе метлу». Он тренировался сейчас на допотопной школьной метле — медленном, тряском «Метеоре» и понимал, что нужна собственная новая метла.
В воскресенье утром Гарри проводил Рона и Гермиону до холла, помахал им из дверей и побрел по мраморной лестнице в свою башню. За окнами падали крупные хлопья снега, в замке было все спокойно и тихо.
— Гарри, — кто-то тихонько позвал его, когда он шел по коридору четвертого этажа.
Гарри обернулся и увидел за статуей горбатой одноглазой ведьмы Джорджа и Фреда.
— Почему вы здесь? — удивился Гарри. — Я думал, вы ушли со всеми в Хогсмид.
— Мы хотим сделать тебе праздничный подарок, чтобы ты не скучал, — ответил Фред и лукаво подмигнул. — Иди сюда… — И он кивнул на открытую дверь пустого класса.
Гарри вошел вслед за близнецами, Джордж тихонько закрыл дверь и сияющими глазами взглянул на Гарри.
— Вот тебе наш подарок на Рождество. — Он вытащил из-под мантии большой квадратный лист старого пергамента и торжественно протянул Гарри.
Пергамент был совершенно чист, на нем не было ни единой строчки, и Гарри решил, что это очередная шутка близнецов.
— И что же это такое?
— Это, Гарри, секрет нашего успеха, — ответил Джордж и нежно погладил пергамент.
— Нелегко с ним расстаться, — сказал Фред. — Но мы решили, что тебе он нужнее.
— Мы-то его наизусть знаем, — прибавил Джордж. — Поэтому и вручаем тебе. Нам он больше ни к чему.
— И что я буду делать с куском старого пергамента?
— С куском старого пергамента?! — Фред зажмурился и скорчил рожу, как будто Гарри смертельно его обидел. — Объясни ему, Джордж.
— Когда мы учились на первом курсе, Гарри, мы тогда были совсем еще зеленые, беззаботные и невинные…
Гарри хмыкнул.
— Во всяком случае, более невинные, чем сейчас. Ну так вот, мы как-то рассорились с Филчем.
— Взорвали в коридоре грязевую бомбу, а Филч почему-то на нас разозлился…
— …затащил в свой кабинет и, как водится, стал грозить…
— … наказанием…
— … четвертованием…
— … мы слушали, слушали и вдруг заметили особый ящик с табличкой: «Конфисковано, очень опасно».
— Только не говорите… — улыбнулся Гарри.
— Ну, а как бы ты поступил на нашем месте? — пожал плечами Фред. — Джордж кинул еще одну бомбу, и, пока Филч суетился, я открыл ящик и взял вот этот кусок пергамента.
— Что тут плохого? — прибавил Джордж. — Филч не знал, как с ним обращаться. Хотя, раз отобрал его, наверное, догадывался, что это такое.
— И вы знаете, что с ним делать?
— Знаем. — Фред самодовольно улыбнулся. — Этот свиток научил нас такому, чему не научит ни один учитель.
— Ого!
— Что, здорово? То-то!
Фред достал волшебную палочку, слегка коснулся ею пергамента и произнес:
— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.
Тотчас на пергаменте, в том месте, которого коснулся Джордж, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелеными чернилами слова:
Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост!
Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение —
КАРТУ МАРОДЕРОВ.
На карте были видны все до единого закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая была подписана. Гарри в восхищении склонился над картой. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своем кабинете; миссис Норрис, кошка завхоза, кралась на четвертом этаже, полтергейст Пивз носился в Зале почета. Были там еще закоулки и потайные ходы, где он никогда не был. Некоторые из ходов вели…
— Прямо в Хогсмид. — Фред указал один из них. — Таких ходов семь. Филч знает об этих вот четырех, об остальных — только мы. В тот, что за зеркалом на пятом этаже, можешь не ходить. Мы сунулись было прошлой зимой, а там потолок обвалился. И вот сюда тоже лучше не ходить: прямо над выходом Гремучая ива. Зато этот ведет прямо в подвал «Сладкого королевства». Мы этим ходом частенько лазаем, он, кстати, начинается в горбу старой карги за дверью.
— Спасибо нашим предшественникам, — вздохнул Джордж и дружески похлопал по названию карты.
— Благородные, славные помощники новому поколению проказников, — провозгласил Фред.
— Верно. Да, Гарри, не забывай стирать карту… — предупредил Джордж.
— … а то кто-нибудь еще узнает ее секрет, — закончил за Джорджа Фред.
— Дотронься до нее волшебной палочкой и скажи: «Славная вышла шалость!» — и карта исчезнет.
— Ну, дорогой Гарри, — сказал Фред голосом Перси, — веди себя хорошо.
— Увидимся в «Сладком королевстве», — подмигнул на прощанье Джордж.
И близнецы, довольные собой, удалились.
Гарри любовался чудесной картой. Вот крохотная точка, миссис Норрис, повернула налево и принюхалась к чему-то на полу. Если Филч и вправду не знает… а мимо дементоров — то проходить теперь и не надо…
Гарри не помнил себя от восторга, но тут ему на память пришли слова мистера Уизли: «Не доверяй вещам, которые умеют думать; кто знает, что у них на уме?»
Волшебная карта как раз из таких опасных вещей… «вспомогательные средства для волшебников-шалунов»… А так хочется в Хогсмид! Что он, украсть что-нибудь хочет или обидеть кого? Да и Фред с Джорджем вон сколько лет картой пользуются — и ничего…
Гарри провел указательным пальцем вдоль тайного хода от замка до «Сладкого королевства».
Потом быстро, будто кто ему приказал, свернул карту, сунул под мантию, подошел к двери и сквозь щелку выглянул в коридор. Пусто. Гарри осторожно вышел из класса и спрятался за статуей одноглазой ведьмы.
Что теперь? Гарри вынул карту из-под мантии и с удивлением обнаружил новую фигурку с подписью: «Гарри Поттер». Фигурка стояла как раз в том месте, где стоял сам Гарри, — посредине коридора на четвертом этаже. Фигурка малюсенькой палочкой стукнула статую. Гарри торопливо сделал то же, но ничего не произошло. Он снова поглядел на карту. У головы фигурки появилась надпись: «Диссендиум!».
— Диссендиум! — прошептал Гарри и снова тронул статую.
Горб старухи открылся, и появилось отверстие, как раз такое, чтобы в него пролез мальчик. Гарри огляделся по сторонам, спрятал карту и нырнул в статую вниз головой.
Каменный склон скоро кончился земляной площадкой, и Гарри встал на ноги. Темно, хоть глаз выколи. Гарри достал палочку, произнес «Люмос!», и холодное пламя осветило низкий и узкий земляной коридор. Гарри поднес пергамент к глазам, тронул кончиком волшебной палочки, сказал: «Славная вышла шалость!» — и карта исчезла. Он осторожно свернул пергамент, спрятал под мантию и с замирающим сердцем пошел по коридору.
Коридор петлял словно нора гигантского кролика. Гарри держал палочку с пламенем на конце над головой, но то и дело спотыкался.
Идти пришлось долго, и он уже подумывал, не вернуться ли, но вспоминал про «Сладкое королевство» и шел дальше. Ему стало казаться, что он идет уже целый час. Наконец коридор пошел вверх. Гарри прибавил шагу, сердце у него забилось, лицо пылало, а вот ногам было холодно.
Скоро показались ступеньки, вырубленные прямо в земле, некоторые из них обвалились. Гарри стал подниматься, глядя под ноги, — как бы не упасть и не наделать шуму. Он принялся считать ступени, но скоро сбился со счету и вдруг стукнулся головой обо что-то твердое.
Похоже было на люк. Потирая макушку, Гарри прислушался: все тихо. Он медленно приоткрыл крышку люка.
Над ней оказался подпол, заставленный деревянными ящиками и корзинами. Гарри выбрался из подземелья и опустил крышку. Она легла так плотно, что если про нее не знать, то и не догадаешься, что в этом месте начинается подземный ход. На цыпочках прокрался к деревянной лестнице. Наверху отчетливо слышались голоса, скрип входной двери и звон колокольчика.
Гарри не решался идти дальше, но вдруг дверь в подпол распахнулась, и кто-то стал спускаться.
— И не забудь коробку желатиновых червячков, дорогой… — крикнул кому-то вдогонку женский голос.
Гарри притаился за большой корзиной, кто-то прошел мимо и стал передвигать ящики в дальнем конце подпола. «Пора», — решил Гарри.
Тихонько вышел из-за корзины и поднялся по лестнице, глянул вниз: в ящике роется толстяк с блестящей лысиной. Гарри проскользнул сквозь полураскрытую дверь и очутился за прилавком «Сладкого королевства», пригнулся, выполз из-за прилавка и выпрямился во весь рост.
«Сладкое королевство» было битком набито учениками Хогвартса, никто не обратил на Гарри внимания, и он стал разглядывать полки со сладостями. Дадли перекосило бы от зависти, знай он, где сейчас Гарри.
Чего только не было на полках! Огромные куски нуги, грильяж с дробленым кокосовым орехом, толстые медовые ириски, штабели всевозможных плиток шоколада. Посреди магазина громадный бочонок драже разных вкусов «Берти Боттс», бочонок сахарных свистулек, воздушное мороженое, о котором говорил Рон. Целый стеллаж «потешных угощений»: взрывающаяся жевательная резинка «Друбблс» (из нее можно выдувать огромные синие пузыри, которые потом несколько дней летают по комнате), мятные нитки для чистки зубов, перечные чертики в пакетах с надписью «Дохни огнем!», мороженое «Зубом застучи, мышью запищи», мятная помадка в форме лягушат — «В желудке прыгают, ногами дрыгают», хрупкие сахарные перья и карамельные бомбы.
Гарри протиснулся сквозь толпу шестикурсников. В дальнем углу магазина под надписью: «О вкусах не спорят!» — стояли Рон с Гермионой и разглядывали леденцы. Гарри незаметно подкрался и встал позади.
— Фу, — поморщилась Гермиона, — гадость какая! Гарри они уж точно не понравятся. И цвет, и вкус скорее для упырей, чем для людей
— А может, возьмем вот это? — Рон сунул под нос Гермионе банку с тараканами.
— Еще чего! — возмутился Гарри. Рон чуть не выронил банку.
— Гарри! — Гермиона вздрогнула от неожиданности. — Ты что тут делаешь? Как ты сюда…
— Вот это да! — Рон раскрыл от удивления рот. — Ты что, научился трансгрессировать?
— Нет, конечно, — ответил Гарри и шепотом — рядом стояли шестикурсники — рассказал друзьям о Карте Мародеров.
— Надо же, мне Джордж с Фредом ни разу ее не показали! — обиделся Рон. — А я им все-таки брат.
— Какая разница? — пожала плечами Гермиона. — Гарри все равно не оставит карту у себя, он отдаст ее профессору МакГонагалл. Верно, Гарри?
— Ну нет! — ответил Гарри.
— Ты что, спятила? — выпучил глаза Рон. — Отдать такую ценность!
— Если ее отдать, придется объяснить, откуда она у меня, — сказал Гарри. — И Фреду с Джорджем влетит от Филча.
— А вдруг Сириус Блэк знает тайные ходы в замок? — не унималась Гермиона. — Нужно предупредить учителей!
— Никого предупреждать не нужно, — возразил Гарри. — На карте семь тайных ходов. По словам Фреда и Джорджа, Филч знает четыре. Из трех других один завален, у входа во второй Гремучая ива. А тот, через который пришел я, он… откуда Блэку знать, что вход в него в подсобке магазина?
Гарри подумал: «А что, если Блэк все же знает о потайном ходе?» Рон важно кашлянул и указал на объявление на двери магазина:
ПО УКАЗУ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ
Сообщаем покупателям, что дементорам приказано каждую ночь после заката солнца обходить улицы Хогсмида. Эту временную меру предосторожности отменят после поимки Сириуса Блэка. Советуем покупателям после захода солнца оставаться дома. Счастливого Рождества!
— Хотел бы я поглядеть, как Блэк проникнет в «Сладкое королевство», ведь в деревне дементоры кишмя кишат. Да и хозяева услышат шум, попробуй он сюда вломиться. Они живут во втором этаже.
— Но ведь… Но ведь… — Гермиона подыскивала возражение, которое воззвало бы к благоразумию друзей. — Гарри не дали разрешения ходить в Хогсмид. Если кто-нибудь узнает, что он здесь, его могут даже исключить. И солнце еще не село, вдруг Блэк нагрянет в Хогсмид сегодня? Прямо сейчас?
— Да он в такую метель Гарри и не разглядит. — Рон кивнул в сторону улицы, за окнами магазина валил густой снег. — Будет тебе, Гермиона. Рождество на носу, что, Гарри хуже других, что ли?
Гермиона в тревоге закусила губу.
— Ты на меня наябедничаешь? — улыбнулся Гарри.
— Ну что ты! Нет, конечно. Но все-таки, Гарри…
— Гарри, ты свистульки видел? — перебил Гермиону Рон, схватил Гарри за руку и потащил к бочонку с конфетами. — А желатиновые червячки? А кислые шипучки? Помню, Фред дал мне одну, мне было тогда семь лет, она мне язык насквозь прожгла. Мама его тогда здорово метлой отлупила! — Рон задумчиво уставился на корзину с шипучками. — А что, если угостить Фреда тараканьей гроздью и сказать, что это засахаренный арахис, он поверит?
Рон с Гермионой заплатили за сладости, и друзья вышли на завьюженную улицу.
Хогсмид походил на рождественскую открытку. Сказочные домики под соломенными крышами, магазины в снежных шапках, на дверях венки из остролиста, кроны деревьев украшены гирляндами волшебных свечек.
Гарри оставил мантию в замке и теперь ежился от холода. Друзья шли по улице навстречу ветру, Рон и Гермиона сквозь шарфы кричали:
— Здесь почта…
— А там магазин «Зонко»…
— Можно пойти в Визжащую хижину…
— Пойдемте лучше в «Три метлы», выпьем сливочного пива, — предложил Рон, стуча зубами от холода.
Гарри обрадовался: дул пронизывающий ветер, и у него совсем закоченели руки, было бы очень кстати посидеть в тепле. Друзья перешли на другую сторону улицы и вошли в уютный паб — первый этаж крохотной гостиницы.
В пабе было людно, шумно и дымно. За стойкой расположилась компания весельчаков, они смеялись и громко разговаривали, полная миловидная женщина едва успевала наполнять бокалы.
— Это мадам Розмерта, — сообщил Рон. — Пойду принесу нам всем по кружке, — прибавил он и слегка покраснел.
Гарри и Гермиона уселись за маленький столик в дальнем углу между окном и нарядной рождественской елкой. Рядом потрескивал камин, было очень тепло и празднично. Рон принес три кружки пива. Оно было горячее и дымилось.
— Счастливого Рождества! — весело пожелал Рон и поднял кружку.
Гарри пил большими глотками: чудесный напиток согревал все тело до кончиков пальцев. Вдруг входная дверь отворилась, и сквозняк взъерошил волосы на голове Гарри. Он глянул в сторону двери и чуть не захлебнулся.
В бар вошли МакГонагалл и Флитвик, за ними — Хагрид с министром магии Корнелиусом Фаджем, толстячком в темно-зеленом котелке и полосатой мантии. Все четверо увлеченно о чем-то беседовали.
В мгновение ока Рон с Гермионой оба нажали ладонями на макушку Гарри. Гарри соскользнул со стула и очутился под столом, вылив на себя остатки пива. Сжимая в руках кружку, он видел ноги вошедшей компании: вот они подошли к стойке бара, постояли немного и, развернувшись, двинулись прямо к нему.
Гермиона над его головой прошептала:
— Мобилиарбус!
Рождественская елка оторвалась от пола и, плавно покачиваясь, полетела. С глухим стуком приземлилась возле их столика и загородила его пушистыми ветками. Сквозь ее нижние лапы Гарри видел, как к соседнему столику придвинулись восемь пар ножек четырех стульев, и на стулья — кто крякнув, кто вздохнув — сели учителя и лесничий с Фаджем.
К ним сейчас же приблизились лаковые туфли бирюзового цвета на высоком каблуке.
— Маленькая кружка минеральной… — спросил женский голос.
— Это мне, — ответила профессор МакГонагалл.
— Горячий грог…
— Спасибо, Розмерта, — пробасил Хагрид.
— Содовая с вишневым сиропом и зонтиком…
— М-м-м… — чмокнул губами профессор Флитвик и протянул руку за бокалом.
— Стало быть, вам, господин министр, смородиновый ром.
— Спасибо, Розмерта. Рад вас видеть! Посидите с нами?
— Благодарю, господин министр, с удовольствием.
Блестящие каблуки ушли и снова вернулись. У Гарри сердце ушло в пятки: как это он забыл, что у учителей сегодня тоже выходной? Они еще, чего доброго, здесь дотемна засидятся. А ведь ему еще надо вернуться в «Сладкое королевство», а то и в школу не попадешь… Гермиона думала о том же и нервно постукивала ногой.
— Каким ветром вас сюда занесло, господин министр? — спросила мадам Розмерта.
Гарри увидел, как задвигалась нижняя часть упитанного туловища. Фадж, похоже, обернулся посмотреть, не подслушивает ли кто.
— Ясно каким. Сириуса Блэка, дорогая моя, ищем. Вы ведь слышали, что он учинил в школе на Хэллоуин?
— Слышала, слышала.
— Вы, Хагрид, всем успели рассказать, всему пабу? — с укоризной спросила МакГонагалл.
— Думаете, Блэк все еще поблизости? — тревожно спросила хозяйка гостиницы.
— Уверен.
— Дементоры уже дважды обыскивали мой паб, распугали всех клиентов, одни убытки…
— Розмерта, дорогая, мне и самому дементоры не по душе. Но что ж поделать? Как иначе прикажете вас охранять? Раз ваша гостиница стоит именно здесь, значит, дементоры еще не раз к вам зайдут. Я только что с ними встречался, они в бешенстве: Дамблдор не пускает их в школу.
— И правильно делает, — вступилась за директора школы МакГонагалл. — Как мы стали бы преподавать в присутствии таких чудовищ?
— Верно, верно, — тоненьким голоском поддержал коллегу малыш Флитвик, не достававший ногами до пола.
— Что поделаешь… — сдержанно заметил Фадж. — Они охраняют вас от злодея. Блэк способен на все…
— А мне как-то не верится, что Сириус Блэк мог переметнуться на сторону Темного Лорда. Это на него не похоже… — задумчиво сказала мадам Розмерта. — Помню его студентом Хогвартса… Скажи мне тогда кто-нибудь, что из него выйдет черный маг, я бы подумала, что этот человек выпил слишком много медовухи.
— Вы, Розмерта, и половины всего не знаете, — угрюмо ответил министр. — Люди не знают самых страшных его дел.
— Что может быть страшнее убийства невинных людей? — удивилась хозяйка.
— Кое-что может.
— Сомневаюсь.
— Вы, Розмерта, говорите, что помните его студентом, — заметила профессор МакГонагалл. — А помните, кто был его лучший друг?
— Ну, как же? — Розмерта усмехнулась. — Два неразлучных приятеля. Они часто бывали здесь. Столько от них было веселья! Друзья — не разлей вода. Так и стоят перед глазами — Сириус Блэк и Джеймс Поттер.
Гарри выронил кружку, и она грохнулась на пол. Рон ткнул его ногой.
— Верно, — подтвердила МакГонагалл. — Блэк и Поттер. Зачинщики всевозможных проказ. Оба блестящие ученики, на редкость блестящие, но отчаянные сорвиголовы! Таких ни раньше, ни позже не было!
— Ну это еще неизвестно, — промычал Хагрид. — Фред с Джорджем Уизли, пожалуй, дадут им фору.
— И они были как братья, — вставил Флитвик. — Как два неразлучных брата.
— Именно, — подтвердил Фадж. — Поттер никому не доверял так, как Блэку. Они и после школы дружили. Блэк был шафером на свадьбе Джеймса и Лили. Потом родился Гарри, и Блэк стал его крестным отцом. Гарри, конечно, ничего об этом не знает. Узнает, будет очень страдать.
— Из-за того, что Блэк стал сподвижником Сами-Знаете-Кого? — прошептала мадам Розмерта.
— Хуже… — Фадж понизил голос. — Не многим тогда было известно, что Поттеры знают: Вы-Знаете-Кто за ними охотится. У Дамблдора, который, разумеется, всегда боролся против Вы-Знаете-Кого, было много тайных агентов, и один из них сообщил, что Джеймсу и Лили грозит опасность. Дамблдор тут же дал им знать и посоветовал спрятаться в тайном укрытии. А для верности подсказал воспользоваться заклятием Доверия.
— Что это такое? — Мадам Розмерта слушала, затаив дыхание.
Профессор Флитвик откашлялся и стал тонким голосом объяснять:
— Заклятие Доверия — одно из самых сложных, оно запечатывает тайну в сердце человека — Хранителя Тайны, как его называют. Эту тайну раскрыть невозможно, разве что сам Хранитель ее выдаст. Вы-Знаете-Кто мог годами искать Лили и Джеймса и не нашел, даже если бы сунул нос в окно их дома.
— Значит, Блэк был Хранителем Тайны Поттеров? — догадалась мадам Розмерта.
— Да. Джеймс Поттер говорил Дамблдору, что Блэк скорее сам погибнет, чем их выдаст, что он и сам подумывает об укрытии, — ответила профессор МакГонагалл. — Но Дамблдор все равно за них тревожился. Он даже сам себя предложил в Хранители Тайны.
— Значит, он подозревал Блэка?
— Не то чтобы подозревал, но ему сообщили, что кто-то из друзей Поттеров переметнулся на сторону Вы-Знаете-Кого и сообщает ему об их передвижениях. Он уже какое-то время знал, что среди нас завелся предатель.
— Но Джеймс Поттер настоял на своем?
— Да, настоял, — вздохнул Фадж. — Заклинание Доверия применили, а две недели спустя…
— Блэк предал их? — выдохнула мадам Розмерта.
— Да. Ему надоело быть двойным агентом, он хотел открыто объявить, на чьей он стороне, потому и выдал Поттеров. А дальше вы знаете: Тот-Кого-Нельзя-Называть убил Джеймса и Лили. Хотел убить и малыша Гарри, но лишился волшебной силы. Мощь его исчезла, и он бежал. Блэк остался ни с чем: его патрон сгинул как раз, когда предательство его обнаружилось. Оставалось только спасаться бегством…
— Гнусный, смердящий душепродавец! — прорычал Хагрид на весь бар.
Соседи притихли и повернулись в их сторону. МакГонагалл зашикала на него.
— Я тогда его видел. — Хагрид понизил голос. — Наверное, самый последний перед тем убийством. Это я спас Гарри, вынес его из развалин, Лили-то с Джеймсом уже погибли. Я его тогда вытащил, а у него на лбу рана… а тут этот… Сириус Блэк на своем мотоцикле. Я-то тогда не знал, чего он явился… что он Хранитель Тайны. Я подумал, он… э-э… прилетел помочь. Бледный как смерть, весь трясется. А я-то, я-то! Я его утешать стал! — Хагрид разрыдался.
— Хагрид, пожалуйста, умерьте голос, — взмолилась МакГонагалл.
— Откуда мне было знать, что ему наплевать на Лили и Джеймс, что он шпион. А он еще говорит: «Я крестный Гарри, отдайте его мне, я, мол, о нем позабочусь…» Ха! Я Гарри не отдал, Дамблдор велел мне отвезти его к тетке. Блэк поспорил-поспорил и согласился. И дал мне свой мотоцикл отвезти Гарри: «Мне, говорит, он больше не нужен». И как это я не догадался! С чего это он отдает любимый мотоцикл? И как это он больше не нужен? Эх, дубина я, дубина! Дамблдор-то знал, что Блэк — Хранитель Джеймса. Блэк думал улизнуть в ту ночь, думал, у него есть часа два, пока Министерство узнает. А отдай я ему Гарри!.. Он бы повез его на мотоцикле да и кинул бы в море. Сына-то лучшего друга! Да чо уж там, переметнулся волшебник на сторону темных сил, нет для него ни свата, ни брата…
Хагрид замолчал, и никто долго не решался заговорить.
— Но далеко он не убежал, — произнесла удовлетворенно мадам Розмерта. — Министерство магии сцапало его на другой день.
— Увы! — вздохнул Фадж. — Не мы его нашли, к сожалению. Его нашел друг Поттера Питер Петтигрю. Он чуть с ума не сошел от горя. Знал, что Блэк — Хранитель Тайны Поттеров, и сам стал искать Блэка.
— Петтигрю, Петтигрю… уж не тот ли толстячок, что еще в Хогвартсе всюду таскался за Поттером и Блэком? — припомнила мадам Розмерта.
— Он самый, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Он души не чаял в Блэке и Поттере. Он им был, конечно, не ровня, не те способности, а я была чересчур строга с ним. Как я теперь раскаиваюсь… — МакГонагалл всхлипнула.
— Ну будет, будет, Минерва, — похлопал ее по плечу Фадж. — Петтигрю умер как герой. Очевидцы, маглы — мы потом стерли им память, — уверяли, что Петтигрю со слезами укорял Блэка: «Как ты мог, Сириус! Лили и Джеймс наши друзья!» Потянулся за волшебной палочкой, но Блэк, разумеется, опередил его. От Петтигрю почти ничего не осталось…
Профессор МакГонагалл высморкалась и сказала севшим голосом:
— Глупый, глупый мальчишка… Дуэли никогда у него не получались! Зачем только он сам… Ведь есть же Министерство…
— Эх, добраться бы мне до Блэка раньше Петтигрю! — взревел Хагрид. — Уж я бы с ним не канителился, я бы его голыми руками на куски…
— Нет, Хагрид, вы бы с ним не справились, — покачал головой Фадж. — Схватить его могла бы только полиция маглов. Я в те времена был заместителем главы Департамента чрезвычайных ситуаций и прибыл на место происшествия одним из первых. Никогда не забуду того, что я там увидел: посреди улицы глубокая воронка, всюду искореженные трупы, маглы кричат, а Блэк стоит и хохочет над тем, что осталось от Петтигрю — кучкой окровавленной одежды и… и… каких-то фрагментов…
Фадж замолчал. Все пятеро достали носовые платки.
— Вот, Розмерта, что содеял Блэк, — глухо продолжал министр. — Блэка забрал оттуда патруль волшебной полиции, Петтигрю посмертно получил орден Мерлина первого класса — слабое утешение для его бедной матери. А Блэка упрятали в Азкабан.
Мадам Розмерта протяжно вздохнула.
— А правда, что он лишился рассудка?
— По-моему, нет, — ответил министр, растягивая слова. — Могу одно сказать: поражение хозяина временно помутило его рассудок. Убийство Петтигрю и всех тех маглов, жестокое, бессмысленное, было действием отчаявшегося, загнанного в угол человека. Но недавно я был в Азкабане и разговаривал с ним. Все заключенные там явно безумны, сидят в темноте, что-то бормочут, а Блэк… он выглядит и говорит как нормальный. Даже мурашки по коже. Вид у него человека, которому все надоело. Увидел у меня газету, спросил, прочитал ли я ее и не могу ли дать ему, сказал, что соскучился по кроссвордам. Дементоры круглые сутки дежурят у двери, а ему хоть бы что.
— Как по-вашему, господин министр, зачем он сбежал из тюрьмы? — поинтересовалась мадам Розмерта. — Уж не хочет ли он вернуть Вы-Знаете-Кому силы и примкнуть к нему?
— Думаю, что это его… э-э… конечная цель, — уклончиво ответил Фадж. — Но мы надеемся поймать Блэка раньше. Вы-Знаете-Кто сейчас один, но… дайте ему преданного и способного слугу… Подумать страшно, что будет…
За соседним столиком помолчали. Гарри услышал, как кто-то поставил на стол свой бокал.
— Нам пора в замок, Корнелиус, — заметила профессор МакГонагалл. — Вы ведь не хотите опоздать на ужин к директору.
Стулья отодвинулись, запахнулись полы мантий, блестящие каблуки мадам Розмерты вернулись за стойку. Слышно было, как открылась входная дверь, в бар ворвался вихрь снега, и вся компания вышла.
— Гарри!
Рон с Гермионой заглянули под стол, все трое молча смотрели друг на друга, не находя слов.
