Человек, который любил лифты
Гарри стоял на дорожке у многоквартирного дома и ждал, когда спустится лифт. Едва открылась дверь, за спиной он услышал женский голос:
– Минуточку, пожалуйста!
Она зашла в лифт, и дверь закрылась. Желтое платье, волосы собраны на макушке, а на длинных серебряных цепочках покачивались дурацкие жемчужные серьги. Большая задница, сама вся сбита крепко. Груди и прочее будто рвались на свободу из этого желтого платья. Глаза – светлейше-зеленые – смотрели сквозь Гарри. В руках женщина держала пакет с продуктами, а на нем – слово «Фонз». По губам размазана помада. Эти толстые накрашенные губы выглядели непристойно, чуть ли не уродски, оскорбительно. Ярко-красная помада поблескивала, и Гарри протянул руку и нажал аварийную кнопку.
Получилось – лифт остановился. Гарри придвинулся к женщине. Одной рукой задрал ей подол и уставился на ноги. Ноги у нее невероятные – сплошь мускулы и плоть. Женщину как громом поразило – она замерла. Выронила пакет, и тут Гарри ее схватил. На пол лифта выкатились банки с овощами, авокадо, рулон туалетной бумаги, кусок мяса в упаковке и три шоколадных батончика. Ртом он вцепился в эти губы. Они раскрылись. Гарри дотянулся и задрал подол выше. Рта не отрывал, стащил с нее трусики. Затем выпрямился и вставил ей, сильно стукнув о стенку лифта. Кончив, застегнул ширинку, нажал кнопку третьего этажа и стал ждать, отвернувшись от женщины. Дверь открылась, и он вышел. Лифт закрылся за ним и уехал.
Гарри дошел до квартиры, вставил ключ и открыл дверь. Его жена Рошель на кухне готовила ужин.
– Как прошло? – спросила она.
– То же говнище,- ответил он.
– Ужин через десять минут,- сказала она. Гарри зашел в ванную, разделся и встал под душ.
Работа изматывала. Шесть лет, а в банке ни дайма. Так тебя и ловят – дают столько, чтоб не умер, а на побег никогда не хватит.
Он хорошенько намылился, смыл и остался стоять под душем, чтобы очень горячая вода бежала по загривку. Так снимается усталость. Потом Гарри вытерся, надел халат, вышел на кухню и сел за стол. Рошель раскладывала еду. Тефтели с подливой. Они у нее хорошо получались.
– Послушай, – сказал он, – расскажи мне хорошую новость.
– Хорошую новость?
– Сама знаешь.
– Месячные?
– Да.
– Не было.
– Боже.
– Кофе еще не готов.
– Ты вечно забываешь.
– Ну да. Сама не понимаю отчего.
Рошель села, и они стали есть без кофе. Хорошие тефтели.
– Гарри,- сказала она.- Можно сделать аборт.
– Хорошо,- ответил он.- Если до этого дойдет, сделаем.
Назавтра вечером он сел в лифт и поехал один. Доехал до третьего этажа и вышел. Затем повернулся, снова шагнул в лифт и нажал кнопку. Спустился к подъезду, дошел до машины, сел в нее и стал ждать. Увидел, как женщина идет по дорожке – на сей раз без покупок. Гарри открыл дверцу.
Теперь на ней было красное платье, уже и короче желтого. Волосы она распустила, длинные. Почти до попы. Те же дурацкие серьги, а на губах больше намазано помадой. Когда она шагнула в кабину, Гарри вошел следом. Начали подниматься, и он опять нажал аварийную кнопку. И навалился на женщину, и впился губами в этот красный непристойный рот. И снова на ней не было колготок – лишь красные гольфы. Гарри стащил с женщины трусики и заправил. Они колотились во все четыре стены. Только теперь – дольше. Потом Гарри застегнул ширинку, отвернулся от женщины и нажал кнопку «3».
Когда он открыл дверь, Рошель пела. Голос у нее был ужасный, поэтому Гарри поскорее заскочил в душ. Вышел в халате, сел за стол.
– Боже,- сказал он,- сегодня уволили троих – даже Джима Бронсона.
– Какая жалость,- сказал Рошель.
На ужин были стейки с картошкой фри, салат и горячий чесночный хлеб. Недурно.
– Знаешь, сколько Джим проработал?
– Нет.
– Пять лет.
Рошель ничего не сказала.
– Пять лет,- повторил Гарри.-Им же плевать, у этой сволочи никакой жалости.
– Гарри, а сегодня про кофе я не забыла. Наливая, Рошель нагнулась и поцеловала его.
– Я исправляюсь, видишь?
– Ага.
Она обошла стол и села.
– Месячные сегодня начались.
– Что? Правда?
– Да, Гарри.
– Это же здорово, здорово…
– Я не хочу ребенка, Гарри, пока ты не захочешь.
– Рошель, это ж надо отметить] Бутылкой хорошего вина! После ужина схожу.
– Я уже купила, Гарри.
Гарри встал и обошел стол. Остановился почти что у Рошели за спиной, одной рукой подцепил ее голову за подбородок, запрокинул и поцеловал.
– Я люблю тебя, малышка.
Они доели. Хороший был ужин. И бутылка вина хорошая…
Гарри вышел из машины, когда женщина шла по дорожке. Дождалась его, и они зашли в лифт вместе. Платье на ней было синее с белым, ситец в цветочек, белые туфли, белые носочки. Волосы снова забраны в узел, и курила она «Бенсон-и-Хеджес».
Гарри нажал аварийную кнопку.
– Одну минуточку, мистер!
Ее голос Гарри услышал во второй раз. Хрипловатый, но вовсе не плох.
– Да? – ответил Гарри.- Что такое?
– Давайте поднимемся ко мне.
– Ладно.
Нажала кнопку «4», поднялись, дверь открылась, и они прошли по коридору к квартире 404. Женщина отперла дверь.
– Миленько у вас,- сказал Гарри.
– Мне нравится. Принести вам что-нибудь выпить?
– Еще бы.
Она ушла в кухню.
– Меня зовут Нана,- сказала она.
– А меня Гарри,- сказал Гарри.
– Это я поняла, а как на самом деле?
– Смешная,- сказал Гарри.
Она вышла с двумя стаканами, Гарри сел с ней на кушетку, и они выпили.
– Я работаю в уцененном у «Зоди»,- сказала Нана.- Продавщица у «Зоди».
– Это мило.
– Что тут, к чертям собачьим, милого?
– Мило не это, а то, что мы тут вместе.
– Правда, что ли?
– Нуда.
– Пойдем в спальню.
Гарри пошел за нею. Нана допила и поставила пустой стакан на комод. Зашла в чулан. Просторный он у нее. Запела, постепенно раздеваясь. Пела Нана лучше Рошели. Гари сидел на кровати и допивал. Нана вышла из чулана и растянулась на кровати. Совсем голая. Волосы на пизде у нее были гораздо темней, чем на голове.
– Ну? – спросила она.
– Ой,- сказал Гарри.
Снял ботинки, носки, снял рубашку, брюки, майку, трусы. Лег на кровать с нею рядом. Она повернула голову, и он ее поцеловал.
– Слушай,- сказал он,- а надо весь свет оставлять?
– Конечно нет.
Нана встала и выключила верхний свет и лампу на тумбочке. Гарри почувствовал у себя на губах ее рот. Язык протиснулся к нему, заскользил туда-обратно. Гарри вскарабкался на женщину. Она была очень мягкая – вроде водяного матраса. Он целовал и лизал ее груди, целовал ее в рот и в шею. И еще сколько-то времени ее целовал.
– Что такое? – спросила она.
– Не знаю,- ответил он.
– Не получается, да?
– Не-а.
Гарри встал и начал одеваться в темноте. Нана зажгла ночник на тумбочке.
– Ты что, лифтовый маньяк?
– Нет-нет…
– То есть у тебя только в лифтах получается, да?
– Нет, нет, ты вообще-то у меня первая. Сам не знаю, что на меня нашло.
– Но теперь-то я тут,- сказала Нана.
– Я знаю,- ответил он, натягивая брюки. Потом сел и принялся надевать носки и ботинки.
– Слушай, сукин ты сын…
– Да?
– Когда будешь готов и захочешь меня – поднимайся в квартиру, ясно тебе?
– Да, мне ясно. Гарри совсем оделся и снова встал.
– Никаких больше лифтов, ясно?
– Ясно.
– Если ты опять изнасилуешь меня в лифте, я вызову полицию, точно тебе говорю.
– Ладно, ладно.
Гарри вышел из спальни, миновал гостиную и вышел из квартиры. Подошел к лифту, нажал кнопку. Дверь открылась, и он шагнул в кабину. Лифт пошел вниз. Рядом стояла миниатюрная восточная женщина. Черные волосы. Черная юбка, белая блузка, колготки, крохотные ступни, туфли на высоком каблуке. Очень смуглая, помада еле видна. Просто крохотное тело – и поразительная, аппетитная задница. Глаза карие, глубокие, выглядят усталыми. Гарри протянул руку и нажал аварийную кнопку. Шагнул к женщине – и тут она закричала. Он сильно шлепнул ее по лицу, вытащил носовой платок и сунул ей в рот. Одной рукой перехватил ее за талию и, пока она свободной рукой царапала ему физиономию, задрал на ней юбку. Ему понравилось то, что он увидел.
