Глава 37. Начало

Когда по прошествии месяца Гарри оглядывался назад, он обнаружил, что не так уж и много воспоминаний осталось у него об этих днях. Похоже, память не смогла сохранить все пережитое. Оставшиеся воспоминания были одно тяжелее другого. Хуже всех была встреча с родителями Диггори, которые пришли в больничное крыло на следующее утро.

Они не обвиняли его в происшедшем, наоборот, оба благодарили за то, что он вернул им тело Седрика. Мистер Диггори то и дело всхлипывал, а миссис Диггори от горя даже плакать не могла.

— Значит, он совсем не страдал, — сказала она, когда Гарри рассказал им, как умер Седрик. — И знаешь, Амос… он умер сразу же после того, как завоевал Кубок. Должно быть, он был счастлив.

Когда они встали, чтобы уйти, она посмотрела на Гарри и сказала:

— Ты теперь берегись, Гарри, будь осторожнее. Гарри схватил с тумбочки мешочек с золотом.

— Возьмите это, — пробормотал он. — Это ведь Седрика, он первым добрался до него, возьмите…

Но она попятилась от него со словами:

— Нет-нет, это твое, дорогой… мы не можем… оставь себе…

На следующий вечер Гарри вернулся в башню Гриффиндора. Гермиона и Рон рассказали ему, что Дамблдор обратился за завтраком к ученикам школы. Он просил всех оставить Гарри в покое, не задавать вопросов и не просить рассказать, что же произошло в лабиринте. Гарри заметил, что многие обходят его стороной, а некоторые начинают шептаться друг с другом, когда он проходит мимо. Он понял: читали статью Риты Скитер о том, что он неуравновешен и может представлять опасность. Может быть, даже строят свои собственные версии смерти Седрика. Гарри это не волновало. Больше всего ему нравилось быть с Роном и Гермионой и болтать о чем-нибудь постороннем или просто молча сидеть рядом, когда они играют в шахматы. Он чувствовал, что они втроем понимают друг друга настолько, что уже не нуждаются в словах. Они просто ждут какого-то знака, известия о том, что происходит за стенами Хогвартса. Раздумывать, что может случиться, не имеет никакого смысла, пока это не случилось. Они лишь однажды заговорили об этом — когда Рон рассказал Гарри о разговоре миссис Уизли с Дамблдором перед отъездом домой.

— Она просила его разрешить тебе поехать прямо к нам этим летом, — сказал он. — Но он хочет, чтобы ты пожил у Дурслей, по крайней мере, поначалу.

— Почему? — удивился Гарри.

— Она сказала, что у Дамблдора есть на это причины, — мрачно ответил Рон. — Я думаю, мы должны ему верить, правда?

Кроме Рона и Гермионы Гарри мог разговаривать еще с Хагридом. Поскольку учителя по защите от темных искусств теперь не было, во время этих уроков они были свободны. В один из таких часов, в четверг после обеда, друзья решили навестить Хагрида. День был ясный, солнечный; Клык выскочил из распахнутой двери и бросился им навстречу, громко лая и размахивая хвостом.

— Кто там? — проревел Хагрид, появляясь в дверях. — Гарри!

Он быстро подошел к ним, обнял Гарри гигантской ручищей, взъерошил ему волосы и сказал:

— Рад видеть тебя, дружище. Здорово!

Войдя в хижину, они увидели на столе две чашки размером с ведро.

— Выпил чашечку с Олимпией, — заметил Хагрид. — Ушла только что.

— Кто? — полюбопытствовал Рон.

— Мадам Максим, конечно! — ответил Хагрид.

— Значит, вы помирились, да? — спросил Рон.

— Не знаю, о чем это ты, — отмахнулся Хагрид, доставая еще чашки из буфета. Приготовив чай и водрузив на стол тарелку с плохо пропеченным печеньем, Хагрид откинулся в кресле и пристально оглядел Гарри своими похожими на черных жуков глазами.

— Ты как, в порядке? — грубовато спросил он.

— Да, — ответил Гарри.

— Нет, — возразил Хагрид. — Конечно, нет. Но все устроится.

Гарри промолчал.

— Я знал, что он вернется, — заявил Хагрид. (Гарри, Рон и Гермиона потрясенно посмотрели на него.) — Знал это всегда, Гарри. Знал, что он там… э-э… прячется… выжидает. Это должно было случиться. Ну, так это и случилось… И что теперь? Ничего… Будем бороться. Может, сможем остановить его… не дать ему снова… ну, взять власть. Это Дамблдор так считает. Великий человек, Дамблдор… Пока он с нами, я спокоен.

Хагрид увидел по лицам друзей, что они не верят своим ушам, и удивленно поднял свои лохматые брови.

— Нет смысла сидеть и беспокоиться, — сказал он. — Чему быть, того не миновать. Надо просто быть к этому готовым. Дамблдор рассказал мне, что ты сделал, Гарри.

Хагрид посмотрел на Гарри, и его грудь раздулась от гордости.

— Ты поступил, как поступил бы твой отец. А лучшей похвалы просто нет.

Гарри улыбнулся в ответ, впервые за последние несколько дней.

— А что Дамблдор попросил тебя сделать, Хагрид? — спросил он. — Он послал профессора МакГонагалл за тобой и за мадам Максим… тогда ночью.

— Есть небольшая работенка на лето, — ответил Хагрид. — Но это секрет. Нельзя говорить об этом, даже вам нельзя. Олимпия — для вас мадам Максим, — может, тоже поедет со мной. Я так думаю. Надеюсь, смогу ее уговорить.

— Это связано с Волан-де-Мортом?

Хагрид сжался при звуках этого имени.

— Может быть, — уклончиво ответил лесничий. — А сейчас… сейчас… кто хочет пойти со мной, посмотреть на последнего соплохвоста? Шутка… Шутка! — тут же воскликнул он, увидев их лица.

С тяжелым сердцем Гарри собирал чемодан накануне отъезда из Хогвартса на Тисовую улицу. Он боялся Прощального пира, который всегда был таким праздничным, таким радостным — ведь на нем объявляли факультет-победитель. После возвращения из больничной палаты Гарри не ходил в Большой зал, когда там было особенно много народу, и старался есть попозже, чтобы избежать любопытных взглядов.

Когда они с Роном и Гермионой вошли в зал, они сразу заметили, что зал не украшен, как обычно, цветами победившего факультета. Сегодня стена за учительским столом была задрапирована черным. Гарри тут же понял, что это — дань уважения Седрику.

За столом преподавателей сидел настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянная нога и волшебный глаз вернулись к нему, но несмотря на это он был весь какой-то дерганый и вскакивал каждый раз, когда кто-то заговаривал с ним. Гарри не мог его винить в этом: подозрительность Грюма должна была только усилиться после десятимесячного заключения в собственном сундуке. Стул профессора Каркарова был пуст. Садясь на свое место, Гарри задумался, где же Каркаров сейчас, поймал его Волан-де-Морт или нет?

А вот мадам Максим была на месте. Она сидела рядом с Хагридом, и они о чем-то тихо переговаривались. Дальше, рядом с профессором МакГонагалл, сидел Снегг. Их взгляды на мгновение встретились, когда Гарри посмотрел на него. Трудно было понять по лицу, о чем он думает. Выглядел он, во всяком случае, таким же мрачным и неприятным, как и всегда. Гарри еще долго вглядывался в него, после того как Снегг отвел глаза в сторону.

Что сделал Снегг по заданию Дамблдора в ту ночь, когда вернулся Волан-де-Морт? И почему, почему Дамблдор так уверен, что Снегг действительно на нашей стороне? Дамблдор в Омуте говорил, что Снегг был нашим шпионом, что он действовал против Волан-де-Морта, «несмотря на огромный личный риск». Может быть, он снова пойдет на это? Может, он уже вступил в контакт с Пожирателями смерти? Сделал вид, что никогда не переходил на сторону Дамблдора, что, как и сам Волан-де-Морт, все это время он лишь ждал подходящего момента?

Размышления Гарри прервал профессор Дамблдор, который поднялся со своего места. В Большом зале и до того было совсем не так шумно, как бывало раньше, а теперь и подавно повисла тишина.

— Закончился, — произнес Дамблдор, оглядев присутствующих, — еще один учебный год.

Он замолчал и посмотрел на стол пуффендуйцев. За этим столом было тише всего, а лица студентов были самыми грустными и бледными во всем Большом зале.

— Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, — продолжил Дамблдор, — но прежде всего я должен признаться, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, — Дамблдор махнул рукой в сторону стола пуффендуйцев, — и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори.

И они это сделали. Заскрипели отодвигаемые скамьи, и все присутствующие встали, подняли кубки и по залу прокатилось: «За Седрика Диггори».

Гарри сквозь толпу увидел Чжоу. По ее лицу тихо текли слезы. Все сели, и Гарри уткнулся взглядом в стол.

— Седрик обладал многими достоинствами, которыми отличаются студенты Пуффендуя, — снова заговорил Дамблдор. — Он был хорошим верным другом, любил труд, высоко ценил справедливость. Смерть его подействовала на всех вас, независимо от того, знали вы его или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось.

Гарри поднял голову и посмотрел на Дамблдора.

— Седрика Диггори убил лорд Волан-де-Морт.

По залу пронесся взволнованный шепот. Одни смотрели на Дамблдора с ужасом, другие — с недоверием. Директор спокойно дождался пока шум стихнет.

— В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил он. — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волан-де-Морта, либо потому что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться представить смерть Седрика несчастным случаем или заявить, что он сам в этом виноват, было бы оскорблением его памяти.

Ошеломленные и испуганные лица одно за другим поворачивались к Дамблдору… но поворачивались далеко не все. Гарри увидел, как за слизеринским столом Малфой что-то говорил Крэббу и Гойлу. Горячая, тошнотворная волна гнева закипела у Гарри внутри, и он заставил себя перевести взгляд на Дамблдора.

— Есть еще один человек, которого необходимо упомянуть в связи со смертью Седрика, — говорил Дамблдор. — Я говорю, конечно, о Гарри Поттере.

По залу будто пробежала волна, когда многие головы повернулись сначала к Гарри, а потом снова к директору.

— Гарри Поттер сумел ускользнуть от лорда Волан-де-Морта, — продолжал Дамблдор. — Он рискнул жизнью, чтобы вернуть тело Седрика в Хогвартс. Он проявил храбрость, которую перед лицом лорда Волан-де-Морта проявлял не каждый взрослый волшебник и теперь я пью в его честь.

Дамблдор тяжело повернулся к Гарри и снова поднял кубок. Почти все в Большом зале повторили его движение. Они назвали его имя, также, как назвали имя Седрика Диггори, и выпили в его честь. Но за стоящими школьниками Гарри увидел, как многие из слизеринцев остались вызывающе сидеть на своих местах и даже не притронулись к кубкам. Дамблдор, у которого волшебного глаза не было, этого не заметил.

Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продолжил свою речь.

— Цель Турнира Трех Волшебников — укреплять взаимопонимание среди волшебников всего мира. В свете случившегося — то есть возвращения лорда Волан-де-Морта — такое взаимопонимание становится, как никогда, важным.

Дамблдор перевел взгляд с Хагрида и мадам Максим на Флер Делакур и студентов из Шармбатона, а затем на Виктора Крама и дурмстрангцев за слизеринским столом. Гарри увидел, что Крам насторожен и почти испуган, как будто ожидает, что Дамблдор скажет что-нибудь резкое.

— Каждый гость этого зала, — сказал Дамблдор, и его взгляд задержался на учениках из Дурмстранга, — будет с радостью встречен здесь всегда, в любое время. Хочу повторить еще раз: в свете возрождения лорда Волан-де-Морта мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. Лорд Волан-де-Морт славится способностью сеять раздор и вражду. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии. Различия в наших традициях и в наших языках несущественны, если у нас общие цели, а наши сердца открыты навстречу друг другу. Я уверен — и никогда еще я не хотел бы так сильно ошибиться, — что впереди нас ждут мрачные и тяжелые дни. Некоторые из присутствующих в этом зале уже пострадали от рук лорда Волан-де-Морта. Многие семьи были разрушены. Неделю назад погиб ваш товарищ.

Помните Седрика. Если настанет время делать выбор между легким и правильным, вспомните, что случилось с честным, добрым, смелым мальчиком только потому, что он случайно встал на пути лорда Волан-де-Морта. Помните Седрика Диггори.

Чемодан Гарри был упакован, сверху стояла клетка с Буклей. Они с Роном и Гермионой толкались вместе с остальными четверокурсниками в переполненном холле в ожидании карет до станции Хогсмид. Стоял прекрасный летний день. Гарри подумал, что на Тисовой улице наверняка тепло, летний ветерок колышет пышную листву, а на клумбах искрится калейдоскоп цветов. Но его это не радовало.

— Гарри!

Он оглянулся. По ступенькам крыльца быстро поднималась Флер Делакур. За ней в распахнутую дверь Гарри увидел, как Хагрид помогает мадам Максим запрягать гигантских лошадей. Карета из Шармбатона скоро тронется в путь.

— Мы встретимся, я надеюсь, — сказала Флер, протягивая ему руку. — Я надеюсь получить здесь ‘габоту, хочу улучшить свой английский.

— Он и так очень хорош, — с трудом выдавил Рон. Флер улыбнулась ему. Гермиона нахмурилась.

— До свидания, Гарри, — попрощалась Флер. — Было очень п’гиятно познакомиться!

Настроение у Гарри невольно поднялось, когда он смотрел, как Флер бежит к мадам Максим и ее серебряные волосы сверкают в лучах утреннего солнца.

— Интересно, как доберутся обратно дурмстрангцы? — спросил Рон. — Как вы думаете, смогут они управлять кораблем без Каркарова?

— Каркаров не управлял, — раздался рядом мрачный голос. — Он сидел в своей каюте, а всю работу делали мы.

Крам подошел попрощаться с Гермионой.

— Можно тебя на пару слов? — спросил он ее.

— А… да… конечно, — ответила Гермиона, слегка смутившись, и отошла в сторонку вместе с Крамом.

— Поторопись! — громко крикнул ей вслед Рон. — Кареты подъедут через пару минут!

Однако он предоставил Гарри следить за прибытием карет, а сам все время вставал на цыпочки и вытягивал шею, пытаясь разглядеть, что там делают Гермиона с Крамом. Они вернулись очень быстро. Рон пристально смотрел на Гермиону, но лицо ее было бесстрастно.

— Мне нравился Диггори, — коротко заявил Крам Гарри. — Он всегда был со мной вежлив. Всегда. Несмотря на то, что я был из Дурмстарнга… вместе с Каркаровым, — добавил он, нахмурившись.

— У вас уже есть новый директор? — спросил Гарри. Крам пожал плечами. Затем, как и Флер, протянул руку сначала Гарри, потом Рону.

По лицу Рона было видно, что он ведет какую-то тяжелую внутреннюю борьбу. Крам уже отвернулся и хотел уйти, как Рон вдруг выпалил:

— А можно мне твой автограф?

Гермиона отвела взгляд и улыбнулась безлошадным каретам, которые катились к ним по подъездной дороге. Крам удивился, но с удовольствием подписал Рону кусочек пергамента.

Этот летний день разительно отличался от дождливого сентябрьского дня, когда они ехали в Хогвартс, — на небе ни облачка. В купе вместе с Гарри, Роном и Гермионой никого не было. Сыча пришлось снова прикрыть парадной мантией Рона, чтобы он не ухал беспрерывно. Букля дремала, сунув голову под крыло, а Живоглот свернулся на пустом сиденье, как пушистая рыжая подушка. Поезд катил на юг, а друзья разговаривали больше, чем за всю предыдущую неделю. Речь Дамблдора на Прощальном пиру будто сломала у Гарри внутри какую-то невидимую преграду. Сейчас ему было не так больно говорить о случившемся. Они перестали обсуждать, что может сделать Дамблдор, чтобы остановить Волан-де-Морта, только когда прибыла тележка с едой.

Вернувшись от тележки, Гермиона спрятала деньги в сумку и достала оттуда номер «Ежедневного Пророка». Гарри настороженно глянул на газету — он не был уверен, хочет ли он узнать, что там написано. Гермиона, заметив это спокойно сказала:

— Там ничего нет. Можешь посмотреть сам, но там действительно ничего нет. Я проверяла каждый день. Только маленькая заметка на следующий день после третьего задания, где сообщалось, что ты выиграл Турнир. Они даже не упомянули о Седрике. И вообще ни о чем. По-моему, Фадж им пикнуть не дает.

— С Ритой ему это не удастся, — возразил Гарри. — Тем более такие события.

— Рита не написала ни слова после третьего тура, — сказала Гермиона странно напряженным голосом. — По правде говоря, — добавила она, и ее голос дрогнул, — Рита Скитер вообще какое-то время не будет ничего писать. Если, конечно, она не хочет, чтобы я выдала ее тайну.

— О чем это ты? — спросил Рон.

— Я выяснила, как ей удавалось подслушивать разговоры, хотя она не должна была находиться на территории школы, — выпалила Гермиона.

Гарри был уверен — она уже несколько дней умирала от желания рассказать им это, но сдерживалась из-за всего происшедшего.

— И как она это делает? — тут же спросил Гарри.

— И как ты это выяснила? — уставился на нее Рон.

— Ну, по правде говоря, эту мысль подсказал мне ты, Гарри, — ответила Гермиона.

— Я? — удивился Гарри. — Когда?

— Жучки, — радостно возвестила Гермиона.

— Но ты ведь сказала, что они не работают…

— Да электронные жучки, — подтвердила Гермиона. — Вы не, понимаете… Рита Скитер — объявила Гермиона с плохо скрываемым триумфом, — незарегистрированный анимаг. Она может превращаться… — Гермиона вытащила из сумки плотно закрытую стеклянную банку, — в жука!

— Ты шутишь! — воскликнул Рон. — Ты не… это не она…

— Она, она, — улыбаясь, кивнула Гермиона, гордо продемонстрировав им банку.

Внутри лежали палочки и листочки, среди которых сидел большой жук.

— Никогда в жизни… Ты шутишь… — прошептал Рон, приблизив банку к глазам.

— Не шучу, — продолжала сияющая Гермиона. — Я поймала ее на подоконнике в больничной палате. Посмотри внимательно, и ты увидишь, что отметки вокруг усиков в точности, как ее кошмарные очки.

Гарри присмотрелся, и понял, что она права. Он тоже кое-что вспомнил.

— Когда мы, слышали ночью, как Хагрид рассказывал мадам Максим о своей маме, на статуе сидел жук!

— Именно! — подтвердила Гермиона. — А Виктор вытащил жука у меня из волос, когда мы разговаривали с ним у озера. И, если я не ошибаюсь, Рита сидела на подоконнике в кабинете предсказаний в тот день, когда у тебя заболел шрам. Она летала по школе целый год, собирая разные сплетни.

— А когда мы увидели Малфоя под деревом… — медленно начал Рон.

— Он разговаривал с ней, держа ее в руке, — сказала Гермиона. — Он, конечно же, знал. Именно так она получала все эти замечательные маленькие интервью у слизеринцев. Им было все равно, что она нарушает закон, если они могли передавать ей всякие гадости про нас и про Хагрида.

Гермиона взяла банку из рук Рона и улыбнулась жуку, который сердито жужжал, тычась головой в стекло.

— Я сказала ей, что выпущу ее, когда мы вернемся обратно в Лондон, — продолжила Гермиона. — Понимаете, я наложила на банку заклятие Неразбиваемости, поэтому она не может превратиться в человека. И я велела ей в течение года держать свое перо при себе. Посмотрим, сможет ли она отучиться от вредной привычки писать обо всех грязную ложь.

Спокойно улыбаясь, Гермиона спрятала банку с жуком обратно в сумку.

Дверь купе скользнула в сторону.

— Очень умно, Грэйнджер, — заявил Драко Малфой. За ним стояли Крэбб и Гойл. Все трое выглядели еще более самодовольными, высокомерными и угрожающими, чем когда-либо.

— Итак, — протянул Малфой, сделав полшага в купе. Он оглядел сидящих, и лицо его искривила презрительная ухмылка. — Ты поймала какую-то жалкую корреспонденточку, а Поттер — снова любимчик Дамблдора. Большое дело.

Ухмылка на его лице стала шире. Крэбб и Гойл оскалились.

— Пытаемся не думать об этом, да? — тихо спросил Малфой, глядя на Гарри, Рона и Гермиону. — Пытаемся сделать вид, что ничего не случилось?

— Убирайся, — сказал Гарри.

Он не вспоминал о Малфое со вчерашнего вечера, когда тот шептался с Крэббом и Гойлом во время речи Дамблдора о Седрике. В ушах у Гарри звенело. Рука сама собой схватила палочку в кармане мантии.

— Ты на стороне проигравших, Поттер! Я предупреждал тебя! Я говорил тебе, что нужно тщательно выбирать себе компанию, помнишь? Когда мы встретились в поезде в первый день в Хогвартсе? Я говорил тебе, не общаться с этими отбросами! — он дернул головой в сторону Рона и Гермионы. — Слишком поздно, Поттер! Они умрут первыми, когда Темный Лорд вернется! Грязнокровки и маглолюбцы будут первыми! Нет… вторыми, первым был Диггори…

В купе раздался взрыв, будто кто-то поджег целую упаковку фейерверков. Ослепленный сверканием заклятий и оглушенный разрывами, прозвучавшими со всех сторон, Гарри потряс головой и посмотрел вниз, на пол.

Малфой, Крэбб и Гойл лежали без сознания в дверях. Они с Роном и Гермионой стояли посреди купе с палочками в руках. Все они применили разные заклятия, впрочем, не только они одни.

— Я подумал, что стоит последить за этой троицей, — просто заметил Фред, наступив на Гойла, перед тем как войти в купе. В руках у него была палочка. У Джорджа тоже. Он старательно прошелся по Малфою.

— Интересный эффект, — заметил Джордж, глядя на Крэбба. — Кто применил заклятие Фурункулюс?

— Я, — признался Гарри.

— Странно, — весело произнес Джордж. — Я использовал Ножное заклятие. Похоже, их нельзя смешивать. Теперь у этого типа все лицо покрыто маленькими щупальцами. Ладно, давайте выкинем их отсюда, они не украшают купе.

Рон, Гарри и Джордж выволокли Малфоя, Крэбба и Гойла в коридор. Те еще не пришли в сознание и выглядели просто отвратительно из-за того, что на каждого пришлось по нескольку заклинаний, и они смешались друг с другом. Друзья вернулись в купе и закрыли дверь.

— Играть кто-нибудь будет? — спросил Фред, вытаскивая из кармана колоду карт.

Они играли уже пятый кон, когда Гарри все же решился задать вопрос.

— Так вы скажете нам, кого вы шантажировали? — обратился он к Джорджу.

— А, — мрачно ответил Джордж. — Это…

— Неважно, — нетерпеливо качнул головой Фред. — Это не имеет никакого значения. Во всяком случае, сейчас не имеет.

— Мы бросили это дело, — пожал плечами Джордж. Но Гарри, Рон и Гермиона наседали с вопросами, и наконец Фред сказал:

— Ладно, ладно, если вы уж так хотите знал…. это был Людо Бэгмен.

— Бэгмен? — насторожился Гарри. — Вы хотите сказать, что он был связан с…

— Нет, — мрачно сказал Джордж. — Ничего такого. Он болван. У него мозгов бы не хватило.

— А что тогда? — спросил Рон. Фред, поколебавшись, ответил:

— Помните пари, которое мы заключили с ним на Чемпионате мира по квиддичу? Насчет того, что Ирландия выиграет, но Крам поймает снитч?

— Н-ну, — протянули Гарри с Роном.

— Ну, он и заплатил нам лепреконским золотом, пойманным на стадионе.

— И что?

— То, — нетерпеливо ответил Фред. — что золото исчезло! Испарилось к следующему утру!

— Но… это, конечно, случайно, да! — сказала Гермиона.

Джордж горько рассмеялся:

— Да, мы тоже сначала так подумали. Мы решили, что напишем ему, объясним, что случилось, и он вернет деньги. Ничего подобного! Он просто не ответил на письмо. Мы сто раз пытались поговорить с ним в Хогвартсе, но он постоянно сбегал от нас под каким-нибудь предлогом.

— А потом, — добавил Фред, — он решил показать зубы. Сказал, что мы слишком молоды для азартных игр, и что он ничего не собирается нам отдавать.

— Поэтому мы попросили вернуть нам деньги, — сердито добавил Джордж.

— Но не отказал же он вам! — воскликнула Гермиона.

— Именно, что отказал, — ответил Фред.

— Но это были все ваши сбережения! — возмутился Рон.

— Ты еще нам об этом рассказываешь! — сказал Джордж. — В конце концов мы выяснили, что произошло. Отец Ли Джордана тоже с трудом вытряхнул деньги из Бэгмена. Оказалось, что у него большие проблемы с гоблинами. Он занял у них кучу золота. Гоблины взяли его в оборот в лесу после финального матча, и забрали у него все, что было, но этого все равно не хватило покрыть долги. Они приглядывали за ним и в Хогвартсе. Он потерял все деньги на азартных играх, все до кната. И вы представляете, как он решил расплатиться с гоблинами?

— Как? — спросил Гарри.

— Поставил на тебя, дружище, — ответил Фред. — Огромную сумму на то, что ты выиграешь турнир. Заключил пари с гоблинами.

— Так вот почему он все время пытался помочь мне! — воскликнул Гарри. — Ну… я же все-таки выиграл, так? Значит, он должен был отдать вам ваши деньги!

— Ничуть, — покачал головой Джордж. — Гоблины такие же жуки, как и он сам. Они заявили, что победили вы вдвоем с Седриком, а Бэгмен ставил на тебя одного. В итоге Бэгмену пришлось попросту сбежать. Он исчез сразу после третьего тура.

Джордж глубоко вздохнул и принялся снова сдавать карты.

Остаток путешествия был очень приятным. Гарри хотелось бы, чтобы эта поездка длилась все лето, чтобы поезд никогда так и не доехал до вокзала Кингс-Кросс… Но в этом году он поневоле понял, что время не идет медленнее, если впереди тебя ожидает что-нибудь неприятное, и поезд слишком скоро затормозил у платформы 9 ³/₄. Ученики стали выгружаться, и коридор вагона заполнили обычный шум и суета. Рон с Гермионой вытащили из купе чемоданы и направились к выходу мимо лежащих на полу Малфоя, Крэбба и Гойла.

Гарри задержался.

— Фред, Джордж… — подождите… минутку…

Близнецы обернулись. Гарри открыл чемодан и вытащил оттуда выигранное золото.

— Держите, — сунул он мешочек в руку Джорджу.

— Что? — воскликнул пораженный Фред.

— Держите, — настойчиво повторил Гарри. — Мне они не нужны.

— Ты с ума сошел, — ответил Джордж, отталкивая мешок.

— Нет, — ответил Гарри. — Возьмите и занимайтесь изобретательством. Это на ваш магазин.

— Он и вправду сошел с ума, — произнес Фред почти благоговейно.

— Послушайте, — решительно сказал Гарри. — Если вы не возьмете деньги, я просто выброшу их в канаву. Мне они не нужны, я их видеть не могу. Но я был бы не прочь посмеяться как следует. Мы все были бы не прочь повеселиться. И мне кажется, что очень скоро нам понадобятся поводы для веселья.

— Гарри, — произнес Джордж внезапно севшим голосом. — Здесь должно быть не меньше тысячи галлеонов.

— Да, — улыбнулся Гарри. — Представь, сколько это канареечных помадок.

Близнецы молча уставились на него.

— Только не говорите маме, откуда у вас деньги… хотя, она, может, и не захочет теперь, чтобы вы работали в Министерстве…

— Гарри, — начал было Фред, но Гарри уже вытащил из кармана волшебную палочку.

— Послушайте, — твердо сказал он, — возьмите их, или я сейчас заколдую вас. Я знаю теперь парочку отличных заклятий. Только сделайте мне одно одолжение, ладно? Купите Рону новую парадную мантию и скажите, что это от вас.

И прежде чем они сказали хоть слово, он вышел из купе. При этом ему пришлось переступить через Малфоя, Крэбба и Гойла, которые лежали на полу, все еще покрытые отметинами от заклятий.

Дядя Вернон ожидал его за барьером. Рядом стояла миссис Уизли. Она крепко обняла Гарри и прошептала ему на ухо:

— Думаю, Дамблдор разрешит тебе приехать к нам попозже летом. Пиши, Гарри.

— Увидимся, Гарри, — хлопнул его по спине Рон.

— Пока, Гарри! — сказала Гермиона и сделала то, чего никогда раньше не делала: чмокнула его в щеку.

— Гарри… спасибо, — бормотал Джордж, а Фред, стоя рядом, лишь молча кивал.

Гарри подмигнул близнецам, повернулся к дяде Вернону и пошел за ним к выходу с вокзала. Не стоит пока волноваться, — сказал он себе, усаживаясь на заднее сиденье дядиного автомобиля.

Как сказал Хагрид, чему быть, того не миновать… и ему придется встретить то, что неминуемо случится.