Глава 14
Через три дня во главе сотни всадников в Гривну приехал старый Владимир, многопочтенный князь черниговский. Седовласый, со строгим орлиным лицом, уверенный в движениях, худощавый, если не сказать – сухой. Это был настоящий, властный, с крутым нравом правитель. И если воинство его было похоже на бурливое озеро, старый князь был в этом озере – водоворот. Всадники так и крутились вокруг него: гарцевали, спешили исполнять поручения…
Встречая Владимира, Мстислав спустился с крыльца. Иных гостей, даже самых долгожданных, Мстислав встречал на ступеньках. Но ради отца, многомудрого князя черниговского, он сошел на землю.
За Мстиславом, как тень, всюду следовал Святополк – низко кланялся старому князю, ловил его взгляд, кротко улыбался.
И в трапезную за Мстиславом пошел.
Старый князь, оглянувшись, удивленно повел бровью:
– Я думал, Мстислав, что трапезничать мы будем вдвоем!…
Мстислав не ответил.
За длинным столом стояли три стула. Стол, понятно, не ломился от яств – сказывалось тяжелое время. Однако расстарались слуги, добыли кое-чего для князя-отца, выскребли сусеки, перетряхнули короба, выжали бочата.
На высокий стул сел Владимир. Мстислав со Святополком сели с другого торца. Когда юный стольник наполнил кубки, Мстислав прогнал его. Владимир пригубил вина, холодно взглянул на Святополка:
– Кто этот человек?
– Он киевлянин. Он как брат мне, – ответил Мстислав и обиженно поджал губы. – Этот человек мне советует. Он советник… Или я не вправе приближать к себе людей?
– Я думал, мы останемся вдвоем, – повторил Владимир.
Киевлянин поднялся с места:
– Меня зовут Святополк. Я раб ваш.
– Пойди прочь, раб, – бросил Владимир. – Я хочу остаться с сыном вдвоем.
Святополк подошел к старому князю и лег к его ногам:
– Вытри ноги о меня, господин, только не гони. Дай послушать!…
– Хорошо, – надменно согласился старый князь. – Ты будешь слушать и молчать, – как собака.
Святополк поднимался кряхтя:
– И глаза мои будут преданные, как у собаки… Старый князь со значением поглядел на Мстислава:
– А ты, сын, опасайся, когда советуют рабы. Гони от себя всех советчиков. И никому не говори, что будешь делать завтра, дабы враги не предвидели твои шаги…
Мстислав опустил глаза и тихонько скрипнул зубами:
– Я запомню твою науку, отец: на престоле советчикам нет места…
Старый князь принялся за еду. Он ел медленно и молча, время от времени запивая из кубка, иногда промакивая губы рушником. Когда Владимир срезал с бараньего окорока все мясо, он бросил кость в сторону Святополка:
– Ешь, пес!
Киевлянин поймал кость рукой и, не сказав ни слова, принялся обгладывать ее.
Мстислав был бледен. Ему было не по душе, как отец поставил себя по отношению к его другу, советнику. Мстислав полагал, что отец унижает и его самого. Но молчал Мстислав, ибо очень рассчитывал на помощь Владимира, – молчал до поры…
Насытившись, старый князь откинулся на спинку стула:
– Я получил твое послание, сын. И хотя иных забот у меня немало, я счел необходимым поспешить к тебе.
– Да, отец. Мне нужна помощь, – Мстислав даже не притронулся к еде, зато опорожнил уже два кубка; глаза молодого князя заметно покраснели от выпитого.
Владимир оглядел голые стены трапезной, линялые, вытертые ковры на полу, исцарапанные двери:
– Небогато живешь, сын. Мстислав горько усмехнулся:
– Я ведь только недавно владею этим краем… Но, поверь, эти стены узнают и лучшие времена. Вот поймаю смутьяна, тогда всех крепко зажму…
Старый князь вскинул брови:
– И что, Аскольдов сын еще не пойман?
– Не пойман, отец. Он в лесу, как дома, – всякое дерево, всякий куст ему служат. Он в воде – как угорь, а в траве – как змея…
– Действительно, – покачал головой Владимир. – Столько времени не можем поймать! Сначала я ловил, теперь ты ловишь… Мстислав воодушевился:
– Ему, видно, служит дьявол.
– Удивительно! – все качал головой Владимир. – У такого надежного преданного отца – я хорошо знаю Аскольда! – такой необузданный, своенравный, скверный сын… А что другие братья?
– Они пахари, отец.
– Это хорошо! А что Аскольд?
– Аскольда уже нет. Поговаривают, что это Глеб убил его, – глазом не моргнул Мстислав. – И мать свою убил… Но я не берусь утверждать это.
– Он отцеубийца? – изумился старый князь и задумался. – Заведется же червоточина!…
– Да, он совсем сошел с ума, – все накручивал Мстислав. – Если прежде он только буянил в селах, девок воровал и грабил на дорогах, то ныне принялся убивать. И, кажется, вошел во вкус. Заматерел Глеб. Возможно, он начал с родителей, на которых за что-то был обижен. Потом он убил десять слуг моих. Ты не поверишь, отец: вся поляна была залита кровью. Глеб устроил настоящее побоище…
Старый князь кивнул:
– Я слышал, он хороший воин. Я даже одно время имел виды на него…
– Какие виды, отец! Кабы ты видел, что Глеб недавно сотворил с Корнилом!…
У Владимира потемнели от гнева глаза:
– И Корнил мертв?.. Тот, что Рваная Щека?..
– Мертвее мертвого, – Мстислав пристукнул кулаком по столу. – Я даже не смог его сразу узнать – этого верного десятника, этого человека, которого помню с самого раннего детства, на руках которого сидел во младенчестве, с которым потом ходил в походы…
– Что Глеб сделал с ним? – заиграл желваками Владимир.
– Глеб сварил его… Лишь по рваной щеке я и признал десятника.
Потрясенный Владимир некоторое время молчал.
А Мстислав, не дождавшись его слов, сказал:
– Потому я и обратился к тебе за помощью, отец. Объединенными усилиями мы сумеем наконец покончить с Глебом.
Старый князь направил на сына тяжелый взгляд:
– Ты боишься, Мстислав? Тот выдержал взгляд:
– Не скрою: немного боюсь.
– Тебе-то чего бояться? Ты же Глебу ничем еще не досадил…
Владимир смотрел пристально. Мстислав пожал плечами:
– Кто знает, чего можно ожидать от безумного! Старый князь кивнул:
– Хорошо, оставлю тебе семьдесят воинов. Больше не могу. Времена трудные. Голод, болезни… Люди бегут из княжества в княжество. Князья друг на друга злятся… Неспокойно!
– Хотелось бы больше, – вздохнул с сожалением Мстислав. – Но и на этом спасибо, отец.
– Больше? – Владимир задумчиво взглянул на окно. – Числом тут не взять! Лес большой: поглотит и две, и три тысячи воинов… Тут хитростью, умением надо брать! А всадников своих даю тебе, сын, чтоб только дух поддержать… – старый князь взялся за кубок. – Говоришь, десятерых положил? Вся поляна в крови?.. Знатный воин! Жаль терять такого, не приобретя!… Но его еще поймать надо.. Мстислав заулыбался:
– Я знаю, как его поймать.
– Как? – ни один мускул не дрогнул на лице Владимира.
– Люди говорят, есть одна женщина… Она живет в лесу…
Старый князь кивнул:
– Да, это старая уловка! Если воина нельзя взять в бою, можно ударить в его слабое место через женщину. Но это уловка людей недостойных… Подумай о моих словах, сын. Ты правишь в этом краю.
– К уловке сей и будут прибегать люди недостойные – рабы и слуги. А я буду править.
Во время службы в церкви в этот день было многолюднее и шумнее. Священнику-греку трудно было говорить. Но он говорил, ибо сказанное от Бога да услышится, а запавшее в душу зерно, доброе начало, непременно прорастет.
Люди косились на знатного гостя в дорогих красивых доспехах. Толкали локтями друг друга:
– Старый Владимир… Тот самый! Смотри…
– Он для половцев гроза!… Кто-то в толпе тихонько хвастал:
– Мой брат с ним на половцев ходил… Слышь! Говорит, старый князь за спину слуг не прячется! В голове идет. Как простой воин, бой принимает…
Рядом указывали пальцем:
– Сынок его, посмотри, слабже будет…
За спиной у Владимира в двух шагах стояли Мстислав и Святополк.
Святополк молодому князю в ухо нашептывал:
– Удобнее случая не дождешься. С тремя десятками всего он возвращаться будет… Догнать… Дружинников порубить… – А князя до времени в погреб… Посмотришь, как поведет себя, тогда и решишь, что с ним дальше делать…
Мстислав хмурился, раздраженно косился на Святополка:
– Старый Владимир один трех десятков стоит. Не справимся… А коли не справимся – все! Беги тогда в Тмутаракань!…
– Решайся, князь.
– Нет…
Князь Владимир досадливо оглянулся:
– Что за грек у вас на амвоне? Безъязыкий… Святополк заулыбался униженно, подобострастно:
– Подвигает нас грек, чтоб учили мы греческий. Говорит, что без греческого ныне в мире пропадешь.
– Ты что скажешь, Мстислав? – спросил старый князь.
– Завтра выгоню грека.
– Не надо выгонять! Тем усилишь влияние волхвов… Лучше я тебе еще одного грека пришлю. Тот язык знает. Будет вам за толмача…
Недалеко от них за колонной стоял неприметный человек: много таких в русских княжествах – ростом вроде не высок, зато в плечах косая сажень. Человек этот внимательно слушал проповедь. Шапку мял в руках. Волосы соломенные в разные стороны торчали. А глаза – цвета небес над озером – время от времени блуждали но расписанному потолку. Поводил человек чутким ухом, внимательно проповедь слушал…
– … решайся, князь, не будет случая удобней!…
– Нет. Сначала поквитаемся с Глебом. Не будем перед лицом врага кидаться на родителя.- Дался тебе этот Глеб!… Ты ведь сядешь в Чернигове. А Глеб тут останется…
После службы повалил народ из храма. Но не уходили люди, ждали на площади, не скажет ли что черниговский князь. Расступились перед Владимиром.
Но он будто не собирался говорить. Окруженный вестовыми и оруженосцами, шел к каменному терему Мстислава.
Один воин из толпы крикнул:
– Поймай разбойника, князь!
Владимир остановился, отыскал глазами воина. Увидел лицо в оспинах, седую бороду. Сказал:
– Теперь возьмем его.
И другие воины к нему протискивались. Будто жаловались:
– Побратимов наших загубил…
– И что сотворил с Корнилом. Всю жизнь служил человек!…
Какие-то купцы здесь были, тоже сказали:
– Боимся ездить по дорогам. Каждого куста пугаемся.
– Посади, князь, разбойника в клетку… Владимир только сейчас увидел, сколь большая толпа вокруг него собралась. И сказал:
– Я обещаю вам: Глеб будет пойман и наказан. А Мстислав добавил:
– У меня на дворе уже плаха стоит. На ней голову Глебу отрубим и к князю в Чернигов с нарочным пошлем.
Слуги зашумели:
– А тело – на кол! И на площади поставить этот кол. Дабы все видели.
Роптала толпа. Особенно воины были злы:
– Разбойников в лесу развелось – без счету! На своей земле мы уж будто не хозяева. Кто-то Аскольда убил! А какой уважаемый был человек… Теперь вот Глеб… всех держит в страхе.
Мстислав обещал:
– Завтра с утра посылаю дружины в лес. Толпа одобрительно зашумела.
А тот человек с всклокоченными соломенными волосами сказал, будто сам себе:
– Суньтесь только. И останетесь там навек, и будут клевать вас птицы.
Тот рябой, что стоял с ним рядом, повернул голову:
– Что ты? Не расслышал…
Человек блеснул небесно-голубыми глазами:
– Я говорю: страх и только!
Рябой кивнул и показал на княжий двор:
– Видал дружину? Точно поймаем…
