Первые успехи, одержанные Петром в Прибалтике, вызвали серьезное беспокойство западных держав. Что Карл и Петр истощали друг друга взаимной борьбой — это входило в расчеты и Англии, и Франции, и Голландии, как весьма приемлемое обстоятельство, потому, что оба противника были опасны: Карл — своим безрассудством, непостоянством в международных делах. Петр — слишком широкими, далеко идущими планами. Отлично известна была дипломатам и та неукротимая энергия, с какой Петр, используя запасы и источники средств необъятной России, укреплял свою армию.

Особо заботился Петр в это время об укреплении нового города с моря… До моря дошли, а как закрепиться на нем, пока нет еще мощного флота? Чем оборонить новорожденное детище — Санкт-Петербург? Все это нужно было обдумать, взвесить, изыскать и прикинуть «по месту».

Вот Котлин-остров — Рету-Саари — пустынный, необитаемый, и стоит он на подступах к Питеру, всего в 25 верстах от него. Чем не крепость? Чем не часовой у входа в Санкт-Петербург?

И сам Петр с лотом в руке принялся измерять глубину вокруг Рету-Саари. Оказалось, что к северу, со стороны финнов, для кораблей море непроходимо — сплошные камни и мели, а на юг, к Ингрии. фарватер свободен, открыт… Значит… Ежели построить на Рету-Саари крепкую фортецию да на пушечный выстрел от нее к югу, при самом фарватере, еще крепость воздвигнуть, тогда… Получалось, что Питер тогда будет надежнейше защищен, как Царьград Дарданеллами.

И в Петербурге, и по возвращении из него, о Москве, и позднее, в Воронеже. Петр всячески обдумывал это дело. Прикидывал. Вычерчивал кроки. И вот, наконец, зимой из Воронежа он прислал Меншикову плод своих замыслов — собственноручно изготовленную модель крепости, предполагаемой к сооружению на подступах к Петербургу. В письме наказал: когда лед будет на самом корабельном проходе, опустить в море в назначенном месте деревянную крепость, модель которой прилагается, нагрузив ее песком и камнями, и в этой морской цитадели поставить, сколько можно, дальнобойных орудий.

Воля Петра Алексеевича была исполнена Меншиковым точно и в срок. Из огромных дубов были сооружены ряжи — ящики, плотно набиты камнями и спущены в воду там, где приказывал государь… Промежутки завалили землей, затрамбовали, сверху засыпали гравием, щебнем, и… действительно получилась фортеция.

В начале мая 1704 года Петр ходил к новой крепости на шмаке «Бельком» с ближними людьми, осмотрел все работы и приказал тут же, при себе, артиллерию поставить и позиции оборудовать.

Новую крепость Петр назвал «Кроншлотом», или «Коронным замком», «Торжество в ней было трехдневное», записано в «Юрнале» 1704 года.

В Кроншлоте поставлено было 14 пушек, и на Котлине-острове в это же время поставлено 60 пушек. Кроншлотскому коменданту самим Петром было предписано:

«Содержать сию цитадель… хотя до последнего человека. Если неприятель захочет пробиться мимо ее, стрелять, когда подойдет ближе. Стрельбой не спешить и ядер даром не тратить…»

Первый купеческий корабль, фрисландский флибот с солью и вином, пришел в устье Невы в ноябре 1703 года: шкипер флибота Выбес был угощен Меншиковым в губернаторском доме и получил в награду 500 золотых; каждому матросу дано по 30 талеров и обещана награда еще двум кораблям.