Глава 7
Встреча с издателем была в этот раз почти мимолетной — на короткой ноге. Господин Черемисов искренне порадовался, что Аполлон перебрался наконец в столицу... Издатель сказал, что давно Пора заняться делом всерьез и ковать себе крылья. «Переводы — хорошо! Вот вам Вергилий, любезный друг Аполлон, начните с «Буколик». Но не забывайте и про свое — куда влечет вашу душу... Я заметил: вы — философ...»
Аполлон, отметив проницательность Черемисова, не стал прежде времени говорить о том, что уже пишет «для души»... Даже издателю. А может, точнее сказать: именно издателю.
Вернувшись, Аполлон поднялся к себе на «аттиковый этаж» (что значительно благозвучней, нежели — чердак) и застал под дверью своей комнаты Устинию с подносом.
Удерживая поднос одной рукой, девушка с самым тревожным видом стучала в дверь и даже не услышала, как Аполлон появился у нее за спиной.
Он легонько тронул ее за плечо, служанка вздрогнула и оглянулась. Губы девушки дрожали. Но она быстро справилась с испугом:
— Господи! Вы уже поднялись?.. Аполлон открыл дверь ключом.
— Я не из тех, кто спит долго. А ты, как будто, думала иначе?
— Слишком мало вас знаю, — горничная уже была прежняя словоохотливая Устиния. — Молодые ученые господа всегда спят много — потому что читают и пишут по ночам. Вот я и думала: мне не добудиться... Госпожа велела передать, что она свободна до полудня — если вам угодно сегодня решить все дела... И послала завтрак.
Войдя в комнату за Аполлоном, Устиния поставила поднос на стол и огляделась удивленно. Должно быть, не ожидала того порядка, какой увидела.
Аполлон усмехнулся:
— Хочешь сказать: молодые ученые господа нуждаются в няньках?
Девушка улыбнулась:
— Все бы были такие жильцы!... Доктор Федотов, например, устроил сущий беспорядок в своих апартаментах и очень злится, если я что-то перекладываю на другое место. И вообще говорит, чтобы я к нему не входила... А как же убираться?! — девушка, с удовольствием глядя на Аполлона, теребила оборки на своем накрахмаленном переднике. — А художник Холстицкий повсюду разбрасывает грязные тряпки — он ими вытирает кисти. И красками заляпал весь пол.— приходится ножом соскребать. Бумагами очень сорит. И тоже злится, когда я прихожу с уборкой... Он, конечно, добрый человек, но очень больно щиплется...
— Щиплется? — Аполлон с интересом, но как бы мельком, оглядел ладную фигурку девушки. — Я его понимаю. Он, наверное, веселый человек...
— Когда как, — Устиния стояла у двери. — Когда работой доволен, он весел, он добрая душа. А бывает мрачен. Однажды порезал портрет ножом.
Аполлон покачал головой:
— Любопытно...
— Господин полицеймейстер заказал ему портрет, — девушка хихикнула, глаза ее весело заискрились, — и все был недоволен этим своим портретом. Говорил: почему щеки висят? почему нос — картошкой? Велел переписать — чтобы щеки были поглаже, как у молодого, чтобы нос был не картошкой. А нос у него и в самом деле картошкой. Куда от этого уйдешь?.. Холстицкий переписывал, переписывал, а потом схватил нож и — по этому самому носу. Хорошо, господина полицеймейстера не было рядом, а то случился бы скандал...
— И чем же кончилось?
— А чем могло? Заказчик — прав... Орлиным носом и закончилось. Господин полицеймейстер остался доволен...
Аполлон снял плащ, стряхнул пылинку с сюртука. Сюртук был далеко не новый, но это, разумеется, не мешало Аполлону держаться с достоинством... Анекдот, рассказанный Устинией, позабавил его.
Аполлон подошел к окну... Уже довольно высоко стояло солнце. Город был свеж после ночного дождя, холодный воздух прозрачен. На душе — томительно и трепетно, как если бы Аполлон остановился на пороге храма, к которому шел издалека и через тернии.
Коснувшись лбом холодного стекла, он спросил:
— А много ли еще сдает комнат госпожа? Устиния взялась перечислять:
— Еще живут чиновник, письмоводитель, буфетчик, кухмистер-француз, некий дядька, занимающийся извозом...
— И комнаты у них подороже? — Аполлон не без некоторой иронии подумал, что чиновник и буфетчик, а тем более дядька, занимающийся извозом, Горация и Вергилия не переводят и философских трудов не пишут, но жилье снимают получше; так уж устроен этот свет.
Горничная предпочла уйти от прямого ответа:
— Есть и подешевле: в подвале сапожник живет. Дочка у него болеет часто... Аполлон пригубил кофе.
— Хорошо. Проводи меня к госпоже. Дом большой, как бы мне не заблудиться.
