Тотчас же весь этот разговор стал известным Вардасу и патриарху. И тот, и другой вполне сошлись во мнении с Василием, что таким путем само Небо хочет подчинить Византии столь страшного врага, как славяне.

— Сильны путы любви, — хитро улыбаясь, сказал Вардас, — посредством этой женщины мы всех славян будем держать в полной покорности…

— Да, судьбы Божьи неисповедимы, — согласился Фотий, — но я вижу еще дальше… Всем вам известно, что образовалось два славянских государства: одно — на севере, на озере, которое по-славянски называется Ильмень, другое — на Днепре. Северные варяго-россы грубы, свирепы, нрав их неукротим, и борьба с ними была бы очень трудна. Теперь и они для нас безопасны. Если между Византией и киевскими варягами установится прочная связь, то нам нечего бояться северных. Киевские варяго-россы станут первым оплотом Византии, и они никогда не допустят своих ильменских соплеменников до нас.

— Ты прав, блаженный! — воскликнул Василий. — Но тогда что же -отдать в жены девочку этому варвару?

— Только если он примет крещение по обрядам нашей веры…

— Он примет!

— Тем лучше для него…

— Но эта… Ирина, ты говоришь? Какова она? Будет ли она предана интересам Византии? — спросил Македонянина Вардас.

— Насколько я знаю ее, она скромна, честна, она воспиталась здесь, и город Константина стал ей родиной. Как все славянки, она несколько упряма, но это только может вести к нашей выгоде.

— Тогда действуй в этом направлении, но прежде всего я хочу видеть обоих вождей варваров, — сказал Фотий. — Я увижу, насколько их сердца приготовлены для принятия света истины.

А те сердца, о которых говорил патриарх, по крайней мере сердце Аскольда, только и жаждали, чтобы поскорее этот свет озарил их…

Они так наволновались за это время, что, не веруя еще на словах, уже веровали в глубине своей души. Они часто бывали в христианских храмах, и всегда богослужение производило на них сильное впечатление. И Аскольду, и Диру всегда казалось, что в облаках фимиама над бескровным жертвенником всегда витает Бог христиан, Бог — перед которым ничто и Один, и Тор, и Перун славянский…

Свидание с патриархом, подготовленное вскоре Василием, застигло их чуть ли не врасплох.

Когда они были введены к Фотию, то патриарх был окружен такой пышностью и великолепием, что простодушные норманны пали пред ним ниц.

— Встаньте, — сказал им Фотий, — поклоняйтесь Единому Богу, я же -недостойный и смиренный служитель Его здесь на земле!… Призвал я вас, чтобы говорить с вами. Слышал я уже от многих теперь, что смягчились сердца ваши, и желаете вы познать истинную веру в Бога живого… Отвечайте, правда ли это?

— Правда, — твердо ответил Аскольд.

— Да, правда… — не так твердо, но все-таки подтвердил его слова Дир.

— Вы радуете меня, и на небесах радость… Проследите, как Небо вело вас к истине: ты, витязь, — обратился патриарх к Аскольду, — потерял свою невесту, ты был в горе, тоске и отчаянии, но Небо в громе, молнии, вихре и буре сперва показало вам свою силу, разметав вас по морским волнам, а потом и оказало тебе милость, приведя тебя к той, которая кажется тебе как бы вставшей из мертвых твоей невестой… Правду ли я говорю вам, отвечайте?

Оба князя ответили утвердительно.

— Я рад этому, — продолжал патриарх, — но если вы познаете истину, то должны забыть все ваше прошлое. Вы должны вновь родиться и стать другими людьми. Вы должны возлюбить ближнего, как самого себя, забыть про битвы, про войны и быть готовыми лучше самим умереть, чем пролить кровь брата вашего…

Голос Фотия звучал необыкновенной торжественностью.

Тон его то был настолько мягок, что проникал прямо в душу, то вдруг становился строгим и даже грозным, заставляя варяжских князей вздрагивать всем своим телом.

Они слушали патриарха как в забытье, тот же все говорил и говорил, наставляя их в правилах новой веры…

Вдруг его вопрос вывел князей из их томительного полузабытья.

— Отвечайте! Готовы ли вы креститься? — громко и строго спросил патриарх.

— Готовы! — в один голос отвечали князья.

— И не отступите от этого решения?

— Нет!

— Тогда примите мое благословение, и вы будете скоро причислены к Христову стаду, заблудшими овцами которого вы были доселе…

Он встал с своего трона и преподал благословение благоговейно склонившимся перед ним киевским князьям.