9. ЧАРЫ ЛЮБВИ
Едва только наступил вечер, Зоя, укутанная с ног до головы, вышла из покоев.
Перед палатами князей, где она жила вместе со своим братом Всеславом, была обширная поляна, на которой Аскольд и Дир давали пиры киевским людям, а со всех других сторон раскинулся густой плодовый сад.
Конечно, норманны и жители Киева развели сад с самыми прозаическими целями — иметь всегда плоды и ягоды для княжьего стола, но Зоя решила воспользоваться им для своих целей.
Она знала, что окна покоев Аскольда выходят в этот сад, и что в этот вечер Аскольд, по своему обыкновению последнего времени, был дома.
Вечер был чудный, какие могут быть только на юге в начале осени. Полная луна с высоты небес заливала весь сад своим ярким светом. Кругом все было тихо. Киев давно уже спал. Плодовые деревья и гряды с ягодами струили свой аромат…
Молодая женщина осторожно обошла палаты князя и взглянула в сторону окон.
Окно в покое Аскольда было раскрыто настежь.
Зоя улыбнулась, потом тихо, тихо, как бы про себя запела:
По дружке тоскует горлица,
По дружке, по ясном соколе;
Не летит в ее он гнездышко,
Позабыл свою подруженьку.
Истомилась грудь высокая,
Истерзалось сердце бедное
По желанном друге-соколе,
По его по ласкам искренним.
При лунном свете она заметила, что у окна показалась статная фигура Аскольда.
Тогда Зоя выступила из тени и пошла мимо окон, делая вид, что не замечает князя.
Для тебя ли ненаглядного
У окна, окна косящета,
Не одну глухую ноченьку
Я сидела, сна не знаючи.
Ты лети ж, лети, соколик мой,
Приходи же, мил желанный друг,
Успокой мое сердечушко,
Что из белой груди рвется вон.
Так продолжала она петь.
— Зоя! — громко воскликнул Аскольд. — Ты ли это?
Молодая женщина остановилась и приняла испуганный вид. — Это ты, князь? Прости, прости меня! Я побеспокоила тебя, я прервала твой покой своей глупой песнью.
— Нет, нет, Зоя, это ничего, ничего, я еще не спал, — взволнованно говорил Аскольд, — но ты здесь, ночью…
— Да, вечер так хорош! Мне стало душно в моей горнице, и я вышла по привычке в сад. В Византии я всегда гуляла, там много садов… А здесь я осмелилась впервые… Все спят, вечер так хорош… В покоях так душно…
— Ты права, права, как всегда, Зоя, и мне душно… Погоди, прошу тебя, погоди, и я хочу вместе с тобой подышать этим воздухом… Прошу тебя, погоди!…
— О, князь! — воскликнула Зоя, но тут она заметила, что Аскольда уже не было у окна.
Она снова улыбнулась.
«Кажется, на этот раз мне будет удача!» — подумала она и, тихо тронувшись вперед, снова запела:
Где же, где же ты, желанный мой?
Жду тебя, и нет мне силушки Поджидать тебя, нет моченьки!
Истоскуюсь, горемычная…
Где же, где же ты, желанный мой!
— Зоя, здесь я, здесь, я около тебя, — услышала молодая женщина за собой страстный шепот.
Она быстро обернулась.
Позади ее стоял Аскольд.
Он был сам не свой, глаза его искрились страстью, грудь высоко вздымалась.
— Это ты, князь?
— Я, я, любая моя! — страстно прошептал Аскольд, простирая к Зое свои объятия.
Но та отстранилась.
— Князь, что ты? Подумай, кто ты и кто я! — проговорила она.
— Кто я?… Я…
Не знаю, — почти что хрипел влюбленный до безумия Аскольд, — а ты…
Ты для меня все… Слышишь ли? Все! Ты все у меня взяла: и ум, и сердце… Ты звала меня, под моим окном…
Или, может быть, кого-нибудь другого? Горе ему!… Нет, ты пела для меня… Зоя, Зоя! Перестань меня мучить!…
— Чего ты хочешь от меня, князь?
— Чего? Разве ты не видишь — чего? Тебя хочу, любви твоей хочу, а ты…
Спрашиваешь… Полюби меня!…
— Женщины любят героев… — Героев, ты сказала? А я? — Я ничего не знаю о тебе, князь. Вот уже сколько времени я живу с вами, видела, как ты пируешь, видела, как ты охотишься, видела, что ты добр, но все это — не геройство…
— Чего ты хочешь?
— Женщины любят героев, — повторила снова свою фразу Зоя.
— Ты хочешь от меня геройских подвигов? Они известны.
— В прошлом?
— Да.
— А в настоящем?
Аскольд был сражен этим вопросом.
— Я слышала от вашего скальда Зигфрида песенку. Он поет:
С войною слава неразлучна, Нет в мире лучше дел войны.
— Ах, что мне Зигфрид! — перебил ее князь. — Скажи, что нужно сделать, чтобы ты полюбила меня? Хочешь, я завоюю для тебя весь мир?!
— Слишком много, князь, завоюй мне одну только Византию!
— И ты! Хорошо! Ты полюбишь меня?
— Героя — да!
— Я сделаю! Завтра же будут окончены все сборы, и мы уйдем!
— Я с тобой!
— Но помни, если и тогда ты не будешь моей, горе тебе!…
— Ты грозишь? — усмехнулась Зоя, — мне грозишь? Что ты мне сделаешь? — Убью!
— Я не боюсь смерти…
— Возьму тебя!
— Попробуй!
— Не истощай моего терпения… Помни, я здесь — все!
— Каждый волен над собой!
— Я волен здесь над всем.
— Но не надо мной!
— Посмотрим! — не помня себя от охватившего его порыва бешенства, закричал Аскольд.
Ослепленный страстью он кинулся к Зое, но та ловким движением выскользнула у него из-под руки и очутилась от него в нескольких шагах.
— Ты хотел взять меня силой? — чуть не закричала она. — Если так -смотри! Ты возьмешь мой труп, а не меня.
Аскольд в ужасе увидал, что она, озаренная лунным светом, стоит перед ним с высоко поднятым над своей грудью кинжалом.
— Еще один шаг, и я опущу это лезвие в свое сердце… Ты хочешь этого? — крикнула она ему.
— Зоя, Зоя! — повалился на траву Аскольд. — Остановись!… Я — раб твой, я у твоих ног… Молю тебя…
Прости меня!…
Он дополз на коленях до молодой женщины.
— Я все…
Все… Византию, мир…
Тебя… Один поцелуй, Зоя… Только один…
Зоя наклонилась над ним.
— На Византию? — тихо спросила она.
— На Византию, — пролепетал влюбленный князь.
— Клянешься своими богами?
— Клянусь…
Как бы в ответ на эту клятву и в подтверждение ее, в ночной тиши прозвучал поцелуй…
