Глава 3
Лора помигала левым поворотником и вывернула с главной дороги на неосвещенную боковую, которая вела к Эшбери-парку. Она резко сбросила скорость и отметила какое-то странное белое свечение над верхушками деревьев. Последний поворот. Лора подъехала к воротам своего дома и остановилась, пораженная.
– О господи, – прошептала она.
Бежать было некуда. Десятки журналистов, заслышав шум мотора ее «мерседеса»-купе, мгновенно нацелили на нее свои камеры. Телевизионщики развернули софиты в сторону машины; яркие лучи ударили ей прямо в глаза, на мгновение лишив ее зрения. Журналисты возле дома не являлись для Лоры чем-то необычным, она знала, что такое жизнь под прицелом камер, и теперь буквально чувствовала их лихорадочное возбуждение. В конце концов, своей известностью и репутацией Хьюго был обязан именно этим самым людям, и он в совершенстве владел искусством выдавать им ровно столько информации, чтобы поддерживать постоянный интерес к своей персоне.
Но это было что-то другое. В воздухе прямо-таки ощущалась атмосфера безумия.
В дом можно было попасть только одним путем. В свое время Хьюго настоял на том, чтобы ворота открывались не с помощью пульта, а вручную. Нужно было набирать код непосредственно на панели. Таким образом он мог регулярно его менять. Пульт мог потеряться… или его могли продать тому, кто больше заплатит.
Она подъехала еще ближе, к самым воротам. Вспышки камер стали еще чаще, почти сливаясь в одну, и она не могла спрятать от них свое измученное лицо. Лора опустила стекло, чтобы набрать код, и репортеры закричали громче, стараясь привлечь ее внимание, чтобы сделать удачный кадр.
– Посмотрите сюда, леди Флетчер!
– Вам уже сообщили новости, леди Флетчер?
– Вам есть что сказать, Лора? – Видимо, этот журналист решил, что если назовет ее по имени, то у него будет больше шансов получить ответ. Несмотря на всеобщий ажиотаж, никто так и не сказал, что за новости ей должны были сообщить. Одно только это говорило само за себя.
Десятки камер запечатлели ее, усталую, испуганную и разбитую, и Лора знала наверняка, что завтра утром эти снимки появятся во всех газетах.
Объезжая чересчур разросшуюся живую изгородь возле дома, она почувствовала, что к горлу вдруг подкатила тошнота. Голова сильно закружилась. В доме ее ждала полиция, в этом Лора была уверена. У них был код от ворот – из соображений безопасности. Сейчас они точно внутри. Какого поведения они от нее ожидают? Уже давным-давно Лора отучилась реагировать на жизненные события естественным образом.
Поэтому она слегка удивилась, увидев единственного полицейского на ступеньках у входа в Эшбери-парк. Он казался маленьким на фоне массивных черных дверей. У него было настороженное лицо, и Лора видела, что он чувствует себя не в своей тарелке. Он быстро говорил что-то в рацию; очевидно, не ожидал, что ему придется разговаривать с ней самому.
Лора притормозила у входа. Полицейский сунул рацию в карман и кинулся к машине, чтобы открыть ей дверь, но опоздал.
– Леди Флетчер? Простите, мэм, мы не ожидали вас так рано. Меня оставили здесь на всякий случай, но старшие офицеры еще в пути. Предполагалось, что вас встретят в Станстеде, но…
Лора глубоко вздохнула.
– Все в порядке, офицер. – Ее голос слегка дрожал от напряжения. – Просто скажите мне, что случилось.
– Мы постарались сдержать напор этих зверюг. Журналистам запрещено разглашать информацию до тех пор, пока вы обо всем не узнаете, и они понимают, что лучше им держать язык за зубами. Никто из них ничего не сболтнул, нет?
– Мне и так понятно. Понятно, что случилось что-то очень нехорошее. Скажите мне.
– Может быть, нам лучше пройти в дом, мэм, и дождаться старших офицеров?
Лоре хотелось покончить со всем этим и остаться одной – так скоро, как только возможно. Она попыталась совладать с подступающей паникой.
– Дело в моем муже, да? Если бы произошло что-то настолько серьезное, он бы сам мне позвонил. А он не звонил. Хуже, чем то, что я думаю, быть просто не может…
Ради бога, не мучайте меня. Скажите. Пожалуйста.
Молодой полицейский тяжело вздохнул:
– Все, что я знаю, мэм, – и мне очень, очень жаль, что приходится сообщать вам такие вести, – это то, что ваш супруг был найден мертвым сегодня в вашей лондонской квартире. Я понимаю, это большое несчастье и вы, должно быть, в шоке. Не хотите зайти внутрь? Так ведь будет лучше, правда?
Боясь не справиться с собой, Лора промолчала. Несколько секунд она, не говоря ни слова, смотрела на полицейского, затем развернулась и так же молча принялась подниматься вверх по ступенькам. Конечно, этот парень был ни в чем не виноват, просто сейчас она не могла бы вынести ничье общество. Осторожно и медленно переставляя ноги, одну за другой, шаг за шагом, она преодолела все ступени. Казалось, ее тело знало, что нужно делать, даже когда мозг отказывался повиноваться. Лора чувствовала себя так, будто была вне своей оболочки и смотрела на себя со стороны или сверху, как зритель смотрит спектакль. Плохой спектакль, если уж на то пошло. Полицейский явно не знал, что сказать, а она не знала, что делать и как себя вести. Где-то в глубине ее существа нарастал крик, копился, готовился вырваться наружу, но она сумела подавить его. Сейчас было не время раскисать.
Сверху вдруг донесся странный, непривычный шум. Журналистов отсюда было не видно, но, судя по стрекотанию над головой, к дому быстро приближался вертолет. Как только Лора вставила ключ в замочную скважину, окрестности залило ослепительным светом – на вертолете включили прожектор, – и это как будто разрушило чары. Она торопливо повернула ключ, толкнула дверь и метнулась в дом, чтобы скрыться от вездесущих телекамер. С силой захлопнув за собой дверь, Лора тяжело привалилась к косяку и только тут дала наконец волю слезам. Она старалась не всхлипывать, не издавать вообще никаких звуков; слезы просто катились по ее щекам и капали на землю. Ее ноги подогнулись. Лора медленно сползла на холодный каменный пол, обхватила колени руками и уткнулась в них лицом, продолжая беззвучно рыдать. Она сжимала себя все крепче и крепче, словно боялась рассыпаться.
Перед ее внутренним взором стояла картинка – Хьюго такой, каким она увидела его в первый раз. Красивый и уверенный в себе. И сама она – яркая и легкая, словно бабочка, беззаботная, порхающая по жизни, счастливая от того, что у нее есть любимая работа, семья и друзья. Как же это вышло, что все окончилось вот так?
Она все же не выдержала и принялась всхлипывать. Все внутренности словно скрутило в тугой узел. Минут через пятнадцать, когда Лора все еще сидела, скорчившись, возле двери, она услышала звук подъезжающего автомобиля. Захрустел гравий. Дверь хлопнула едва ли не до того, как машина остановилась. До Лоры донеслись приглушенные голоса – только что прибывшие разговаривали с дежурным полицейским, – но она не сумела разобрать ни слова. Она быстро вытащила из рукава уже намокший бумажный носовой платок (Хьюго так и не смог отучить ее от этой привычки, хотя она страшно ему не нравилась), вытерла слезы и поднялась на ноги. Колени все еще дрожали. Не дожидаясь, пока в дверь позвонят, Лора распахнула ее сама.
По ступенькам поднимался высокий мужчина лет сорока, одетый в кожаную куртку, футболку и джинсы. Лора рассеянно отметила, что волосы у него светлые и слегка растрепанные. Она понятия не имела, как должен выглядеть старший офицер полиции, но все же представляла себе нечто совсем иное.
Молодая брюнетка в строгом черном брючном костюме припарковала машину в конце подъездной дорожки и торопливо направилась к ним.
Лора вдруг покачнулась. Полицейский перескочил через две последние ступеньки и крепко подхватил ее под локти:
– Леди Флетчер, давайте-ка лучше присядем.
Он кивнул девушке, и та осторожно протиснулась мимо них и скрылась в глубине холла.
– Я… прошу прощения, – сказала Лора. – Обычно я не устраиваю таких представлений. Сейчас я приду в себя.
Еще минуту.
– Это не представление. У вас был шок. Где у вас гостиная? В какую сторону?
Со странным облегчением она отметила, что у него североамериканский акцент. Она уже миллион лет не слышала этого акцента. Это было что-то из другой жизни. Из легкой, безмятежной прежней жизни.
Они прошли в гостиную; Лора показывала полицейскому, куда идти, а он поддерживал ее под локоть, очевидно опасаясь, что она может в любой момент потерять сознание. Ей никогда не нравилась гостиная – мрачноватая, со стенами, обшитыми панелями из темного дерева, и тускло-коричневой мебелью, но в данном случае эта комната представлялась наиболее подходящей из всех. Брюнетка, по всей видимости, отыскала кухню и принесла Лоре стакан воды.
Полицейский довел ее до дивана, осторожно усадил и поставил стакан на журнальный столик. Лору сильно знобило, но, хотя дрова в камине были уже сложены и оставалось только разжечь огонь, вставать и заниматься этим ей не хотелось.
– Леди Флетчер, я старший инспектор детектив Том Дуглас, а это сержант Бекки Робинсон из полицейского управления Лондона. К нам должен присоединиться суперинтендент детектив Синклер – он застрял в пробке на М40, но мы ожидаем его уже минут через десять.
Оба полицейских присели на диван напротив. Том Дуглас глубоко вздохнул. Ему было явно не по себе.
– Мне очень жаль, что нас здесь не было, когда вы прибыли, и вам пришлось пробираться сквозь журналистов. Должно быть, это было крайне неприятно и тяжело. Еще одно потрясение. Я так понял, что вам уже сообщили… сегодня днем ваш муж был найден мертвым в вашем доме в Лондоне. Примите наши искренние соболезнования.
Лора закрыла глаза и прикусила верхнюю губу, чтобы не дрожала. Она была на грани нервного срыва и, чтобы скрыть это, низко опустила голову, почти уткнулась подбородком в грудь. Только сейчас она заметила, что все еще сжимает в руке платок – но он был порван в клочки, и Лора не помнила, как это сделала. Нужно было высморкаться; она скатала из бумажных обрывков комок и попыталась вытереть нос и глаза. Сержант Робинсон быстро сунула ей в руку свежий платок, но у Лоры даже не было сил поблагодарить ее. Она не могла заставить себя ни посмотреть на них, ни сказать хоть слово. Слезы не переставая бежали по ее щекам, и она молча прижала к лицу платок.
Старший инспектор снова заговорил. Лора постаралась сконцентрироваться на его словах.
– Полицию вызвали на Эджертон-Кресент около двух часов дня. Звонок поступил от миссис Берил Стаббс. Она обнаружила тело вашего мужа примерно часом раньше.
Лора резко подняла голову:
– Берил? Господи, а она-то что там делала в субботу днем?
Вместо инспектора ответила сержант Робинсон:
– Она приехала, чтобы забрать свой кошелек. На самом деле нам очень повезло, что миссис Стаббс оказалась на Эджертон-Кресент. Она подсказала нам, как можно вас найти. Мы пытались перехватить вас в аэропорту – предполагалось, что вас уведомят еще на борту самолета, они должны были сделать объявление. Но, видимо, вы не откликнулись… Мы очень сожалеем, что произошла накладка и мы вас пропустили. Можно было избавить вас от дополнительного стресса.
– Я проспала весь полет, – еле слышно выдавила Лора. – Я не слышала никакого объявления.
Тишину пронзила резкая трель дверного звонка.
– Я открою, – вызвалась Бекки.
Лора почувствовала, что старший инспектор смотрит на нее, но ничего не сказала. Она не смогла даже как следует поздороваться с вновь прибывшим суперинтендентом, только мельком взглянула на него и снова уставилась на свои руки, сжимавшие очередной мокрый бумажный комок.
– Леди Флетчер, меня зовут Джеймс Синклер. Прошу прощения за то, что опоздал, и позвольте также принести вам глубочайшие соболезнования. Ваш супруг был выдающимся человеком, и его любили и уважали не только в этой стране, но и во всем мире.
Лора вздрогнула.
– Мне очень жаль, но, как только вы переступили порог дома, это послужило своего рода сигналом для прессы. Теперь их ничто не сдерживает. Учитывая положение, которое занимал ваш покойный муж, можно с уверенностью утверждать, что подробности дела окажутся на первых полосах. Мы собираемся известить о несчастье первую жену сэра Хьюго. Возможно, вы захотите, чтобы мы от вашего имени связались с кем-то еще? Вам стоит только сказать.
Лора знала, что нужно ответить, но сумела только покачать головой.
– У моих коллег еще не было возможности с вами побеседовать, но, боюсь, мы должны задать вам несколько вопросов.
Суперинтендент замолчал и взглянул на двоих других полицейских.
– Мы все еще не знаем точно, от чего скончался ваш муж, но у нас есть все основания подозревать, что его смерть не просто несчастный случай. Придется подождать результатов вскрытия, но уже сейчас мы имеем некоторые факты, которые позволяют предположить преступление. Вероятно, вам известно, что чем быстрее мы будем действовать, тем больше шансов у нас найти того, кто это совершил.
Лора бросила на Синклера быстрый взгляд. Робинсон и Дуглас тоже смотрели на своего босса с интересом.
Открылась дверь, и в гостиную вошла еще одна женщина-офицер. В руках у нее был поднос с чайником и чашками. На некоторое время разговор прервался – все были заняты чаем, и Лоре стало немного легче. Нужно было держать себя в руках по крайней мере до тех пор, пока полиция не уйдет; к счастью, ее трясло уже не так сильно.
Джеймс Синклер нарушил молчание первым:
– Опять же я очень сожалею, леди Флетчер, но еще мы вынуждены попросить вас опознать тело. Это обыкновенная формальность, но ее необходимо выполнить. Вскрытие будет завтра утром. Я бы предпочел, чтобы вы опознали его до этого, но это означает, что вам придется встать очень рано.
– Я все равно почти не сплю, суперинтендент. Просто скажите, где я должна быть и когда. – Лора почувствовала, что слабеет. Стресс давал о себе знать. Она еще владела собой, но едва-едва. Ей отчаянно хотелось, чтобы полицейские ушли. Как можно скорее.
– В таком случае мы пришлем за вами машину в шесть тридцать, если это не слишком рано. И затем нам нужно будет с вами поговорить. Мы хотим знать о вашем муже все, что только возможно. Если он и в самом деле был убит, как мы полагаем, это сделал кто-то, кого он знал.
Уверен, что вы сумеете нам помочь.
– Я сделаю все, что смогу, – тихо заметила Лора.
– Может быть, кто-то угрожал вашему мужу? Или испытывал к нему неприязнь?
– Нет, никто. Во всяком случае, мне ничего не известно, ничего определенного. Его деятельность подразумевала наличие врагов, но он никогда не говорил мне о конкретных людях.
– Разумеется, мы в курсе его деятельности, леди Флетчер. Да и кто не в курсе? И конечно, мы постараемся узнать обо всем в малейших деталях. И все-таки попробуйте припомнить что-нибудь еще. – Синклер сделал паузу. – Я прошу меня извинить за этот вопрос, но… как вы думаете, не могли у вашего мужа быть отношения с какой-нибудь еще женщиной? – мягко спросил он.
Лора содрогнулась, но заставила себя встретиться взглядом с суперинтендентом.
– Я не знаю. Мне… очень жаль, – прошептала она.
– Кому мы можем позвонить, чтобы попросить остаться с вами на ночь? – с сочувствием спросила сержант Робинсон.
– Мне никто не нужен, большое спасибо. Я предпочла бы побыть одна, честное слово. – Лора помедлила и бросила встревоженный взгляд в окно. Шторы были еще не задернуты. – Но… если это вас не затруднит… не могли бы вы попросить кого-нибудь принести из машины мой чемодан? Я бы не хотела выходить наружу, особенно если этот вертолет все еще там.
– Я схожу, – предложила услужливая сержант Робинсон.
Кажется, старший инспектор спросил ее о том, не стоит ли позвонить доктору, но Лора уже выключилась из разговора. Действительность отступила на второй план; она словно находилась в другом месте и времени. Звуки голосов эхом отзывались в ее голове, но значения слов она уже не понимала.
Появилась сержант с небольшим чемоданом в руке, и Лора испытала смутное облегчение.
– Простите, леди Флетчер, но к вам посетительница. Полицейский впустил ее, потому что она сказала, что является вашей родственницей. Проводить ее сюда?
Лора не успела ответить и вообще что-либо сообразить. Дверь распахнулась. На пороге стояла стройная молодая женщина; ее длинные светлые волосы отливали медью в свете люстры за спиной.
– Лора, я только что узнала новости. Я очень, очень сожалею. Я не могла не приехать. Нельзя, чтобы ты осталась с этим горем одна, я этого просто не позволю.
Меньше всего на свете Лора ожидала услышать этот голос с легким, но вполне определенным североамериканским акцентом. Ее сердце бешено забилось. Она вскочила с дивана, не в силах больше сдерживаться. Все подавляемые эмоции вдруг вырвались наружу.
– Какого черта ты здесь делаешь?
