Глава 27

Имоджен радовалась, что Лора выглядит лучше с каждым днем. Сегодня она снова надела джинсы и свитер, и вид у нее был гораздо менее напряженный. Даже плечи как будто расправились, подумала Имоджен. Но все равно Лора вздрагивала каждый раз, как раздавался звонок в дверь, словно ожидала дурных новостей. Возможно, она ждала, что вернется полиция. Прошло три дня с тех пор, как Том Дуглас приезжал в последний раз, и Имоджен подозревала, что расследование серьезно продвинулось вперед, хотя Бекки в ответ на все вопросы молчала как рыба.

Частично улучшения в настроении Лоры объяснялись тем, что она занялась наконец домом. Как выяснилось, при составлении завещания Хьюго действительно не учел собственные средства Лоры, и теперь ничто не мешало ей отделать Эшбери-парк по своему вкусу. Об этой переделке она мечтала много лет. Лора уже наняла целый взвод садовников, которые начали пилить деревья и подстригать кусты, и дом сразу же стал выглядеть гораздо веселее, как и сама Лора. Жуткое чучело горностая волшебным образом исчезло, но для того, чтобы убрать остальные «трупы», как их называла Лора, нужен был сильный мужчина с большой отверткой.

Вчера с ними целый день была Алекса, и Имоджен удивлялась и радовалась любви и взаимопониманию, которые царили между Лорой и ее падчерицей. Эти двое были действительно привязаны друг к другу. Алексе было двенадцать, но на вид она казалась гораздо младше. Она была совсем худенькой, и в ней пока еще не появилось никаких признаков превращения из девочки в девушку, хотя по возрасту этого уже можно было ожидать. Лора, не переставая, рассказывала о своих планах по изменению дома, и ее идеи так увлекали Алексу, что она даже меньше горевала по отцу.

Имоджен решила вернуться к письмам Лоры, хотя это было и нелегко. Когда она читала о несчастьях своей подруги, от жалости и стыда у нее буквально разрывалось сердце. Теперь Имоджен понимала, почему Лора никому ничего не рассказывала. Но ей еще предстояло много чего узнать.

Моя дорогая Имо, вот тебе очередная порция бреда сумасшедшей!

Так я теперь себя чувствую. Я провела восемнадцать месяцев в образе безумной, и именно так выгляжу в глазах окружающих.

Каждый мой день начинается одинаково. Персонал здесь очень усердный и, кажется, обладает бесконечным запасом жизнерадостности. Каждое утро какая-нибудь из сестер бодро входит ко мне в комнату – кстати, у меня абсолютно роскошная комната, без преувеличений, – и весело произносит:

– Доброе утро! Ну, как мы себя сегодня чувствуем?

Интересно, почему в таких случаях всегда говорят «мы»? Может быть, я чего-то не понимаю?

Завтрак подается в комнату – и у меня появилась привычка есть все время одно и то же! Возможно, они считают это лишним признаком сумасшествия. Наверное, думают, что я избегаю принятия любых решений. Но дело совсем не в этом. Просто тут отличные повара и омлет у них восхитительный! Превосходный!

Это так называемое «элитное» заведение. Его главное предназначение – прятать от мира безумных членов очень богатых семей. Полагаю, тут трудно предсказать количество пациентов заранее; в мире не так уж много сумасшедших денежных мешков. Наверное, именно поэтому у больницы и имелись финансовые трудности. И я подозреваю, что Хьюго в значительной степени обеспечивает ее существование. И все это, чтобы заткнуть мне рот.

Каждый день у меня индивидуальный психотерапевтический сеанс с доктором – это чтобы проверить, попрежнему ли я психбольная, – а потом еще групповой сеанс. А потом занятия. Они называют это «трудотерапией». Я уже научилась отлично составлять букеты, а занятия йогой вообще выше всяких похвал. Хотя некоторым наиболее возбужденным пациентам тяжело дается медитация. Тишина, самосозерцание и погружение в глубины своей души иногда приводит к противоположным результатам – во всяком случае, так мне кажется.

Обедаем и ужинаем мы в столовой. Предполагается, что пациенты должны общаться. Ну, то есть наиболее вменяемые пациенты. Некоторых нельзя выпускать из комнат, потому что у них случаются неожиданные вспышки ярости. Я стараюсь держаться особняком. Несмотря на преувеличенную бодрость персонала, это, в общем, очень грустное место. Душевные болезни – это зрелище, разрывающее душу. У кого-то шизофрения, у кого-то личностные расстройства, но в любом случае у всех – тяжелый период в жизни. А для некоторых это не просто настоящее, но и будущее тоже.

Каждый день я пытаюсь выделить время, чтобы поговорить с кем-нибудь из пациентов – из тех, кто вообще не вступает ни в какой контакт. Я читаю газеты и рассказываю им обо всем, что происходит в мире. Конечно же только хорошие новости – никаких убийств или войн. У них и так достаточно несчастий. Не знаю, может быть, они меня даже не слышат, но мне кажется, все равно нужно с ними общаться. Представь – вдруг они прекрасно понимают все, что происходит вокруг, просто не могут реагировать. И если никто не будет с ними разговаривать – ведь это же ужасно.

Еще меня регулярно навещает Хьюго. Сестры думают, что для меня это главное и самое радостное событие недели. Конечно, в их глазах он заботливый, преданный муж, который ни разу не пропустил дня посещений. По случаю его визита мне не колют никаких лекарств. Он хочет видеть, что со мной происходит на самом деле. Сожалею ли я о своем поведении. Достаточно ли меня укротили.

Это далеко не так. Сейчас я гораздо менее покорна, чем была до заключения в больницу. Но ему это знать совсем не обязательно.

Он довольно часто привозит с собой Алексу. Она немного выросла и повзрослела. Как же меня терзает то, что я не могу быть с ней рядом, не могу окружить ее любовью и заботой! За этим он и берет ее с собой – чтобы лишний раз меня помучить. Он думает, что эта больница будет настраивать Алексу против меня. Или что я попытаюсь выведать через нее, что происходит там, «на воле». Но я молчу. Я бы ни за что не стала так делать. И я никогда не скажу ей ни слова против ее отца, потому что я единственная, кто при этом проиграет. Алекса заслуживает лучшего; она, несмотря ни на что, имеет право верить, что ее папочка – замечательный человек.

Он приезжал ко мне вчера, и в этот раз все было немного по-другому. Он надолго оставил Алексу со мной наедине – почему, я точно не знаю. Скорее всего, это был очередной тест.

Я крепко обняла ее, но Алекса, как мне показалось, держалась как-то напряженно. Вообще она ласковая девочка и очень любит обниматься и целоваться. Я, как могла, постаралась разбить лед.

– Я рада тебя видеть, Алекса. Как дела в школе?

– Большое спасибо, Лора, все хорошо.

Алексе девять лет, и она, по-моему, самый вежливый ребенок на свете! Но даже для нее такой ответ был немного чересчур.

– Все нормально, зайка? Может быть, я тебя чем-то расстроила?

Алекса серьезно посмотрела на меня:

– Почему ты еще здесь, Лора? Почему ты не дома?

Не с нами?

– Потому что я не очень хорошо себя чувствую, милая. Папа и доктора скажут, когда мне можно будет вернуться домой.

– Но ты же хочешь вернуться домой, правда?

– Лекси, конечно, хочу. Я так по тебе скучаю. Мне хочется встречаться с тобой как можно чаще.

– Папа говорит, что тебе здесь нравится. И что ты тут потому, что придумываешь плохие истории о людях.

Я не знала, что мне на это сказать. Говорить дурное о Хьюго нельзя было ни в коем случае.

– Как бы там ни было, я точно не хотела никого обидеть или огорчить. Ни в коем случае. И если так нечаянно получилось, мне очень, очень жаль.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, пожалуйста. Когда мы с тобой остаемся вдвоем, папа потом всегда спрашивает, о чем мы разговаривали. И не рассказала ли ты мне какой-нибудь секрет.

– Мы можем поговорить, о чем ты захочешь. И я никогда не скажу тебе ничего такого, что нужно держать в секрете от папы.

– А у нас с папой много секретов, но это нормально. Он говорит, что у дочек и пап всегда есть секреты.

Кровь застыла у меня в жилах.

– Знаешь, зайка, все ваши с папой секреты обычно можно рассказывать маме или мне. Я уверена, он ничего не стал бы скрывать от меня.

Алекса застенчиво улыбнулась:

– Он говорит, как раз тебе об этом рассказывать не нужно, потому что ты не такая умная, как я. Но я все равно очень тебя люблю, Лора! Ты такая хорошая. А теперь, пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом.

Мы заговорили на более безопасные темы, но теперь я заволновалась по-настоящему. Хьюго не было еще не менее получаса, а это означало только одно: они с доктором что-то задумали. Когда он наконец появился, по его высокомерной улыбке я сразу поняла: это «что-то» мне не понравится.

– Алекса, дорогая, пожалуйста, иди с этой медсестрой. Она проводит тебя наружу. Мне нужно немного поговорить с Лорой наедине. Скажи ей «до свидания», а я приду к тебе через минуту.

Алекса бросилась мне на шею – у меня чуть сердце не разорвалось – и вприпрыжку ускакала с медсестрой.

– Лора, ты выглядишь намного лучше. Я только что разговаривал с твоим доктором. Мы решили, что тебе нужно побыть здесь еще какое-то время – может быть, месяцев шесть. А я за этот период постараюсь подготовить тебя к встрече с внешним миром.

Я понимала, что нельзя показывать свою заново приобретенную уверенность в себе, но этот вопрос нужно было прояснить.

– Я не вполне понимаю, к чему я должна быть готова, Хьюго. Хотя, разумеется, я была бы рада отсюда выйти.

Это была не совсем правда – если бы мне предстояло вернуться к своей прежней жизни, то лучше уж было оставаться здесь. Но я не планировала жить так, как раньше.

– Слушай и запоминай. Ты должна понять одну вещь. Однажды я уже разводился и не собираюсь делать это во второй раз. Один раз можно счесть ошибкой. Два – уже признак небольшого ума и неумения разбираться в людях. Ты не будешь со мной разводиться. А также не будешь мне угрожать или распространять любую неудобную для меня информацию о нашей совместной жизни. Ты будешь моей верной преданной супругой так долго, как я этого захочу. Все, что происходит за закрытой дверью моего дома, останется за закрытой дверью. Ты меня поняла, Лора?

Я попыталась взять себя в руки. Не стоит открывать все карты сразу, подумала я. Но безропотно согласиться на условия Хьюго я тоже не могла. Я посмотрела в окно. – А что, если я не соглашусь, Хьюго? – равнодушно спросила я. – Что тогда будет?

– О, это очень просто. Ты умрешь, Лора.

Я вздрогнула и уставилась на него, не в силах произнести ни слова.

– Я не верю своим ушам, Хьюго, – наконец выговорила я. – Ты только что пригрозил мне убийством?

Он засмеялся. Можешь себе представить – засмеялся!

– Это не убийство, Лора. Это самозащита, не более. Ты не будешь бесчестить мое имя. Известно, что ты страдаешь от хронической депрессии, поэтому твоя смерть от передозировки снотворного – того самого снотворного, что тебе выпишут при выходе из больницы, – никого не удивит. И могу тебе гарантировать – не вызовет никаких ненужных расспросов. В истории твоей болезни есть записи о нескольких неудавшихся попытках самоубийства… мы с доктором только что обсудили условия. Так что выбор за тобой.

Я ожидала чего угодно, но только не этого. И я твердо знала, что он без колебаний исполнит свои угрозы.

– А что конкретно означает быть «твоей верной преданной супругой»?

Он холодно улыбнулся:

– О, не беспокойся, Лора. Я не буду настаивать на том, чтобы ты продолжала неловко исполнять свои супружеские обязанности. Найдется масса желающих тебя заменить.

Оставить это без внимания я не могла. Если только он имеет в виду то, что я думаю…

– Когда я оказалась здесь, Хьюго, это было вызвано…

Я застыла, увидев бешенство в его глазах.

– Я помню, чем это было вызвано, Лора. Твоей дикой реакцией на совершенно нормальное событие. Твое поведение несказанно осложнило мою жизнь, и этого я тебе не забуду и не прощу. Но вот как мы поступим.

И мы обсудили условия нашей сделки – как будто это была покупка подержанной машины или что-то в этом роде. Я долго над этим думала. Ну естественно, у меня же полно времени, чтобы думать. Я не могу просто уйти от него и забыть обо всем, что мне известно, – это будет ужасная, необратимая катастрофа! Учитывая историю моей болезни, вряд ли мне кто-то поверит, если я расскажу об извращениях Хьюго. Но оставить все так, как есть, невозможно! Я должна что-то сделать. Я должна действовать. Поэтому я изложила ему свои условия. Заключила сделку с дьяволом. Мое соучастие в обмен на ряд уступок с его стороны. Одним из моих условий стал дом в Италии. Место, где я могла бы укрыться и чувствовать себя в безопасности. Где ему точно бы не понравилось. Для всех мы будем оставаться нормальной супружеской парой, но на неделе, в те дни, когда с нами нет Алексы, я смогу сбегать из этой так называемой семьи. На это условие он легко согласился. Но это было далеко не самое важное.

Стоя внизу лестницы, Лора позвала Имоджен. Она знала, что сейчас подругу лучше не беспокоить, но кто-то только что позвонил в дверь, и Лора опасалась, что это могли быть журналисты. Поэтому на всякий случай решила попросить Имоджен спуститься. Правда, было непонятно, как репортерам удалось пробраться через ворота, но, возможно, садовники оставили их незапертыми.

Бекки тоже выглянула из своего «кабинета», но Имоджен уже сбегала вниз по лестнице, поэтому Лора улыбнулась и покачала головой. Она открыла дверь и застыла как вкопанная, не веря собственным глазам.

Загорелое лицо, ярко-голубые глаза. Как ей не хватало именно этого! И как же она была ему рада! У него был грустный взгляд, но из сочувствия к ней или из-за собственных проблем – этого она пока не знала. Он заговорил, и это словно разрушило чары.

– Закрой рот, сестренка. А то у тебя глупый вид.

– О господи! Это правда ты! Я знаю, ты говорил Имо, что приедешь, но я никак не ожидала, что так быстро!

Уилл! Как я рада тебя видеть!

Лора бросилась на шею к брату и буквально повисла на нем. Он обнимал ее за талию, от его мощного тела исходило знакомое тепло, и на мгновение она почувствовала себя в полной безопасности, как бывает только с теми, кто тебе действительно близок. Но это ощущение длилось недолго.

– Привет, Имоджен, – тихо сказал Уилл поверх ее головы.

Она промолчала в ответ.

Лора была рада, что не может видеть взглядов, которыми обменялись Уилл и Имоджен. Ни ее брат, ни лучшая подруга больше так и не нашли себе пару, и она знала, что виноват в этом только Хьюго. Она была обязана склеить то, что он разбил. Пока еще Лора не понимала как, но она твердо намеревалась попытаться.

Оторвавшись наконец от Уилла, она предложила всем пройти в гостиную. Она никак не могла насмотреться на брата. Его светлые волосы выгорели почти до соломенного оттенка, а лицо было покрыто густым загаром. У Уилла всегда были широкие плечи, и при своих шести футах четырех дюймах он смотрелся почти великаном в стране лилипутов. Самая надежная гавань при любой буре, подумала Лора.

Было очевидно, что Имоджен и Уилл никак не могут решить, как им держаться друг с другом. Обняться, как явно хотелось и ей, и ему, или сохранять вежливый нейтралитет? Судя по всему, последнее показалось им более безопасным.

Все трое выглядели слегка смущенными, и атмосфера в гостиной была несколько напряженной, как будто один человек был здесь лишним, вот только неясно, кто именно. Минут десять они поговорили о работе Уилла, жизни Имоджен в Канаде и планах Лоры по ремонту дома. Затем Уилл решительно перешел к делу:

– Так, ладно, вы двое, достаточно светских разговоров. Вам лучше объяснить мне, что тут происходит. Не буду врать, что я очень любил твоего мужа, Лора, но не могу себе представить, чтобы кто-то хотел его убить.

– Уилл, это долгая история. Последние несколько дней были адскими. Я тебе все расскажу, но сначала пойду и скажу маме, что ты здесь. Наверное, она на кухне. Кажется, решила откормить нас всех на убой. И она искренне считает, что шоколадный торт – лучшее средство от всех бед и несчастий.

Поднимаясь с места, Лора случайно взглянула в окно, и ее сердце похолодело. Возле полицейской машины с мигалками стоял Том Дуглас. Из автомобиля вылезали двое полицейских в форме.

– Что происходит? – в панике спросила она и посмотрела на Имоджен. – Приехал Том и с ним двое полицейских в форме. Имо, что это значит, как ты думаешь?

– Успокойся, Лора. Скорее всего, ничего страшного. Наверное, они забыли что-то осмотреть при прошлом обыске и теперь приехали, чтобы сделать это еще раз. Иди и впусти их. Или я могу сходить сама, если хочешь.

Прежде чем Имоджен успела хотя бы встать, Лора была уже у двери. Однако, как оказалось, ее опередила Бекки. Они встретились взглядами, и Бекки почему-то отвела глаза.

На пороге стоял Том:

– Прошу прощения за вторжение, леди Флетчер. Я могу войти? – Он вопросительно посмотрел на Уилла, который тоже вышел в холл вместе с Имоджен.

От Лоры не укрылся ни официальный тон, ни угрюмое выражение лица Тома, но она постаралась ответить по возможности бодрее:

– Конечно, старший инспектор. Позвольте представить вам моего брата, Уилла Кеннеди. Он только что приехал. Могу я вам чего-нибудь предложить? Неизбежную чашку чая?

Том сделал пару шагов вперед.

– Нет, спасибо. Сожалею, но нам нужно задать несколько вопросов миссис Кеннеди. – Он повернулся к Имоджен, выглядывающей из-за плеча Уилла. – Миссис Кеннеди, со мной два офицера полиции. Они сопроводят вас в Новый Скотленд-Ярд для допроса. Опрашивать вас будет суперинтендент Джеймс Синклер – вы уже встречались с ним в тот день, когда был убит сэр Хьюго. Вас ознакомят с вашими правами по прибытии. Я присоединюсь к вам чуть позже, после того, как побеседую с леди Флетчер.

Имоджен не сдвинулась с места, и выражение ее лица не изменилось.

Уилл, который выступил было вперед, чтобы пожать Тому руку, замер на полпути.

– Могу я поинтересоваться, на каком основании вы хотите допросить мою жену, старший инспектор? Вы намереваетесь ознакомить ее с ее правами – означает ли это, что она арестована?

– В деле появились новые факты, сэр, и они связаны с вашей бывшей супругой. Пока я не имею права вдаваться в подробности.

Лора заметила, что Том сделал упор на слове «бывшей».

Уилл обернулся к Имоджен:

– Имоджен, что присходит? Ты хочешь, чтобы я позвонил адвокату?

Услышав про адвоката, Имоджен как будто очнулась.

Она громко вздохнула и перевела взгляд на Уилла:

– Уилл, заткнись. Ты совершенно не в курсе дела, поэтому, будь добр, не лезь.

– Имоджен, – дрожащим голосом проговорила Лора. – Ты не обязана через все это проходить. Я… тебе запрещаю. Это неправильно. Я поговорю с Томом и все улажу. Я…

Имоджен схватила свой жакет, который лежал на стуле у лестницы, и повернулась к Лоре:

– Лора, ты тоже заткнись. Сделай мне одолжение. Я не убивала Хьюго. Ты это знаешь, и я это знаю, и я очень надеюсь, Уилл, что и ты тоже это понимаешь. Поэтому все успокойтесь. Это просто допрос. Если они меня арестуют и предъявят обвинение, то у них будут большие неприятности. Доказательств у них нет и быть не может, потому что я его, черт возьми, не убивала! Еще раз повторяю, успокойтесь, налейте себе выпить, и увидимся позже. Адвокат мне не нужен, и со мной все в полном порядке.

Она посмотрела на Тома, который внимательно слушал этот монолог:

– Я готова, старший инспектор.

Тому показалось, что в разговоре Лоры и Имоджен был некий подтекст, но о чем конкретно шла речь, он, конечно, догадаться не мог. Как только за Имоджен и полицейскими закрылась дверь, он взглянул на Лору и сочувственно улыбнулся:

– Извините, Лора. Я должен был вести себя официально – уверен, вы понимаете.

– Зато я не понимаю, – вмешался Уилл. – Если у вас нет прямых улик, то вы не можете взять и увезти человека на допрос. И если это всего лишь пара вопросов, почему нельзя было задать их здесь?

С этим парнем придется считаться, мелькнуло в голове у Тома. Уилл стоял, широко расставив ноги и засунув кулаки в карманы джинсов; его поза была довольно агрессивной.

– Мистер Кеннеди, у нас есть улики, предполагающие, что ваша бывшая супруга находилась в Лондоне утром в день убийства. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел поговорить с вашей сестрой.

– Я останусь с ней, – возразил Уилл. – Уверен, ей нужна моя поддержка.

Лора явно была потрясена, но Том не вполне понимал, какие именно слова произвели на нее такой эффект.

– Уилл, у нас с Томом сложились вполне дружественные отношения. Я знаю, ты хочешь мне помочь, но лучше пойди и отыщи маму. Во-первых, она будет рада тебя видеть, а во-вторых, кто-то должен сообщить ей об Имоджен. Пожалуйста, иди. Я поговорю с Томом. Все в порядке.

Уилл неохотно вышел. Лора предложила перейти в гостиную; они устроились в креслах, и Том заговорил снова:

– Спасибо, Лора. Мне нужно задать вам ряд довольно личных вопросов.

Было заметно, что Лоре не по себе, и Том подумал, что нужно помочь ей немного расслабиться, иначе далеко они не продвинутся.

– Как у вас дела? Я заметил, что вы уже успели тут кое-что изменить. Стало гораздо лучше.

Замечание касалось дома и сада, но на самом деле от Тома не укрылось, как изменилась и сама Лора. Она была уже не такой бледной, как раньше, и сегодня на ней был свитер насыщенного зеленовато-голубого цвета, который шел ей гораздо больше, чем тот, грязно-бежевый, что был на ней в их первую встречу. Ему с трудом верилось, что это та самая женщина, с которой он познакомился всего несколько дней назад. Эта, новая Лора была крепче и увереннее в себе.

Но она явно расстроилась из-за того, что Имоджен увезли на допрос, и Том видел, что сегодня она настроена к нему куда менее дружелюбно, хотя только что уверяла Уилла в обратном.

– Да бог с ним, с садом. И с домом тоже. Скажите, что такого вы обнаружили, что связывает Имоджен с убийством Хьюго?

– Лора… простите, но сейчас я этого сказать не могу.

Как только будет можно, я вам все расскажу.

Он знал, что сейчас последуют возражения, и, не делая паузы, перешел к своим вопросам:

– Я понимаю, вам нелегко об этом говорить, но не могли бы вы рассказать о своей болезни? Я уже спрашивал вас об этом, но тогда нам пришлось прерваться. Вам может показаться, что это не имеет отношения к делу, но я просто пытаюсь получить полную картину. Вы не возражаете?

Тон Лоры смягчился, но она все еще была напряжена.

– Первый раз, когда меня изолировали – я знаю, ужасное слово, – у меня диагностировали тяжелую форму депрессии. Ханна, это няня Алексы, и Хьюго обнаружили меня на полу в одной из нежилых комнат нашего дома.

– Вы знаете, чем это было вызвано? Было ли виной тому какое-нибудь определенное событие?

– Судя по тому, что я узнала о клинической депрессии, это заболевание может возникнуть в любой момент без всякой причины.

Это был не ответ, и оба это прекрасно понимали, поэтому Том решил копнуть глубже.

– Вас там заперли? – мягко спросил он. – В той комнате, где вас нашли?

– Согласно истории болезни дверь свободно открывалась изнутри.

Она не лгала, но и не отвечала на вопросы напрямую, и это удавалось ей блестяще.

– Лора… – Том сделал паузу, заставляя женщину посмотреть ему в глаза. После вопроса об Имоджен она смотрела куда угодно, но только не на него. Он понимал, что это действительно трудная тема, но они потеряли уже очень много времени. – Лора, – повторил он, – мы с вами не очень давно знакомы, но я полагал, что успели проникнуться уважением друг к другу. Я чувствую, что вы недоговариваете. Первая жена вашего мужа находится в состоянии, близком к панике, из-за того, что мне рассказала. Завещание приоткрыло истинное лицо Хьюго, и уже можно сделать вывод, что он был совсем не таким человеком, которого видели все вокруг. Бекки слышала, как вы упоминали в разговоре рогипнол. Все эти вещи должны быть связаны между собой, и я бы очень хотел, чтобы вы мне все объяснили.

От отчаяния в ее глазах Тому стало не по себе. Ее горло дернулось, и он понял, что задел самое больное место. Но эти вопросы необходимо было задать, и лучше уж пусть это будет он, чем совсем незнакомый Лоре человек, не испытывающий к ней никакого сочувствия.

– Том, мне очень, очень тяжело. Все это… мучительно. Мой муж мертв, и да, наш брак был далек от идеального, хотя со стороны, возможно, и выглядел таким. Но… вы в самом деле считаете, что кому-то поможете, если докопаетесь до самого темного дна? Я так не считаю.

Нужно дать ей время, подумал Том. Возможно, анализ отношений Лоры и Хьюго сейчас принесет меньше пользы, чем выяснение других, не менее важных моментов.

– Я не совсем с вами согласен, но хорошо, давайте пока перейдем к другой теме, а к этому вернемся позже. Я хочу, чтобы вы рассказали мне про Данику Божин.

Лора как будто смутилась еще больше, и Тома это совсем не удивило.

– Когда мы с вами занимались автоответчиком, вы прекрасно слышали сообщение насчет Даники Божин. Интересно, почему вы ни словом не упомянули, что были с ней знакомы? Слава богу, она объявилась сама, живая и здоровая, но теперь нам известно, что она приходила к вам домой два года назад. Не хотите объяснить?

Лора идеально владела своим лицом, но глаза отражали все ее эмоции. В них определенно промелькнул или страх, или облегчение, точнее было сказать трудно.

– Я рада слышать, что с Даникой все в порядке, – сказала она. – Я действительно забеспокоилась, когда услышала сообщение, но я так далека от дел фонда, что при всем желании ничем не могла бы вам помочь. На самом деле тогда Даника приходила, чтобы поговорить с Хьюго, но его, слава богу, не оказалось дома. Он бы пришел в ярость. Она сказала, что ее подруга пропала, и я пообещала, что попробую что-нибудь разузнать.

Тому показалось, что Лора рассказывает об этом как будто бы слишком легко.

– К сожалению, это случилось как раз перед тем, как я снова заболела, так что мне не удалось ничего для нее сделать. Поэтому я так расстроилась, услышав сообщение.

– Вы просили о помощи Хьюго?

Лора снова отвела взгляд. Том уже знал, что она делает так всякий раз, когда хочет что-то скрыть.

– Конечно, просила. Он сказал, что сам во всем разберется, и велел мне не совать нос в дела фонда.

– И вы не совали?

Лора упрямо подняла подбородок и посмотрела Тому прямо в глаза:

– Не совала.

Он не поверил ей ни на одно мгновение.