27

Лоррейн сходила с ума от беспокойства за Грейс. Не потому, что дочь не отвечала по телефону, – она часто не брала мобильный и иногда с опозданием реагировала на сообщения. И не потому, что Грейс забыла взять с собой бутерброды утром или пропустила урок вождения (разъяренный преподаватель позвонил прямо посреди совещания). Скорее Лоррейн мучило сидевшее глубоко в душе смутное ощущение, будто в один прекрасный день, совсем скоро, Грейс просто не придет домой.

Лоррейн повертела в руках бутылку каберне. Определенно для бокала, даже маленького, было еще слишком рано. Вино ничего не уладило бы, не говоря уже о том, что не смогло бы заставить дочь одуматься. Так что Лоррейн убрала бутылку в шкафчик для спиртного.

«Ох, Грейс, Грейс, Грейс…»

Прислонившись к раковине, Лоррейн смотрела в окно и думала. Она задавалась вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем пойдут гулять сплетни. А они неминуемо возникнут, как только Грейс бросит школу, переедет, выйдет замуж. Такие истории можно услышать на каждом шагу: родители не справлялись со своими обязанностями, бедная девочка сбежала, с ней плохо обращались, она забеременела, а потом ее выгнали из дома… Лоррейн содрогнулась от одной только мысли о подобных слухах. Что бы ни происходило в их семье на самом деле, во всем обвинят ее, мать. И может быть, она это заслужила. Если Грейс не чувствовала себя счастливой, если захотела переехать к семье Мэтта, это была ее, Лоррейн, вина. В последнее время она явно не была спокойной мамой-домоседкой, оставаясь на связи с сослуживцами буквально двадцать четыре часа в сутки. Лоррейн не могла вспомнить, когда в последний раз присутствовала на матче Грейс по нетболу или ходила на школьное родительское собрание. О кино, шопинге и семейном ланче по субботам она не заикалась уже целую вечность. А что уж говорить о простом, начистоту, разговоре матери с дочерью за кухонным столом?

Лоррейн с минуту постояла, горестно закрыв лицо руками, а потом снова потянулась к вину. На сей раз она откупорила бутылку.

– Хотелось бы мне посмотреть, как эти мамаши-домоседки, черт побери, справились бы с такой работой, как моя, с мужем, который думает, что может… может… – Лоррейн в отчаянии зажмурилась, – и дочерью, которая намерена сделать все, чтобы погубить свою жизнь.

Она налила себе бокал и сделала глоток, а потом уселась за кухонный стол, ссутулившись и бормоча что-то себе под нос.

– Что случилось, мама?

К тому моменту, как Лоррейн осознала, что на кухню пришла младшая дочь, Стелла уже вовсю рылась в холодильнике. Неужели дочка слышала ее безумную, несвязную речь? Что бы ни произошло, Лоррейн не хотела, чтобы девочки страдали от того, что натворил Адам. Нет, это следовало держать в тайне, это должно было остаться только между ними, хотя Лоррейн и не понимала, почему выгораживает его. Возможно, потому, что трезвонить о недостатках мужа означало признавать свои собственные слабости, соглашаться, что она не в состоянии удержать его. Вопрос заключался в том, сколько еще Лоррейн могла поддерживать этот фарс.

«О-о-о…» – тяжко вздохнула она про себя, прогоняя печальные мысли и заключая Стеллу в объятия.

– Я скучала по тебе, мой маленький детеныш, – сказала Лоррейн.

– Ты не называла меня так целую вечность.

Лоррейн почувствовала, как руки дочери крепко сжали ее в ответ, и на какие-то считаные секунды все проблемы отступили, а жизнь показалась прекрасной.

– Ну а теперь называю. Маленький детеныш.

Они улыбнулись друг другу, и Лоррейн вдруг подумала, что по крайней мере один член ее семьи не спятил окончательно.

Стелла мягко высвободилась и вернулась к холодильнику.

– Что у нас на ужин? Умираю с голоду!

– Когда Грейс должна вернуться домой, милая? – Лоррейн пришло на ум, что, как матери, ей и самой неплохо было бы это знать. Стало стыдно из-за того, что приходится спрашивать Стеллу. А еще в голове мелькнуло, что следовало бы купить какой-нибудь еды.

– Она сказала, что не… – Стелла резко смолкла и густо покраснела. Белокурые пряди упали на ее лицо, когда она задумчиво склонила голову. – Черт, я действительно не могу вспомнить, когда она собиралась вернуться.

– Стелла, – предостерегающим тоном произнесла Лоррейн.

– Может, она будет позже?

Лоррейн накрыло волной паники, но она постаралась успокоиться и легонько взяла Стеллу за плечи.

– Где твоя сестра?

– У Мэтта? С чемоданом?

И снова скорее вопрос, чем утверждение, но это сказало Лоррейн все, что ей требовалось узнать. Интересно, Грейс рассказала Стелле о своих планах? Все-таки сестры близко общались.

– Большое спасибо, лапочка. Готовый ужин доставят прямо на дом. – Лоррейн бросилась вверх по лестнице. – Как только я привезу твою сестру.

Поднявшись, Лоррейн просунула голову в дверь спальни Грейс. Она не была здесь целую вечность. В комнате царил беспорядок, так что трудно было сказать, находилась ли Грейс в процессе переезда или к ним просто забрался вор. Но туалетный столик дочери поведал все. Большая часть косметики исчезла, как и фотографии Мэтта, которые были прикреплены к зеркалу.

– Вот черт! – выругалась Лоррейн.

Слетев вниз по лестнице, она схватила пальто, сумку и ключи, радуясь, что не «уговорила» ненароком всю бутылку вина, и приготовилась к неизбежной стычке.

Это была идея Адама – записать регистрационный номер машины Мэтта Барнса, бойфренда Грейс. Помнится, тогда Лоррейн обозвала мужа «родителем-вертолетом», буквально нависшим над дочерью и наблюдающим за каждым ее шагом. Теперь она задыхалась от наполовину сердитого, наполовину истеричного смеха, вспоминая, как Адам носился по их спальне в одних полосатых семейных трусах и размахивал руками, изображая вертолет. Но перед этим он выглядывал из окна, шпионя за Грейс и Мэттом, которые прощались в красной «мазде» парня. Рассмотреть их сквозь запотевшее лобовое стекло было непросто, но уже одно это сказало Адаму о том, что внутри занимаются чем-то нехорошим.

– Нехорошим? – переспросила Лоррейн. – Не думаю, что влюбленные подростки назвали бы обжимания в машине «нехорошими».

Это было еще до того, как Адам вывалил ей свою сногсшибательную новость об измене. В ту пору Лоррейн думала, что они по-прежнему счастливы вместе.

– Мне это не нравится, вот и все, – только и ответил Адам, следивший за парочкой сквозь щель между занавесок.

– Оставь их в покое, – бросила Лоррейн, поглаживая его сторону кровати. – По крайней мере, он привез ее не слишком поздно. Все могло быть намного хуже.

Что-то пробурчав себе под нос, Адам принялся рыскать по спальне.

– Что ты ищешь?

– Ручку и бумагу.

– Зачем?

– Чтобы записать номер его машины.

– О, бога ради! – взмолилась Лоррейн, выключая свою прикроватную лампу. – Ложись в кровать, Адам.

Но он продолжал возиться в спальне уже в темноте.

– Забей номер в свой «Блэкберри», если не можешь найти ручку, – посоветовала Лоррейн.

– Он заряжается на кухне.

– Черт побери! – Лоррейн включила свет и бросила мужу свой телефон. – Вот, возьми мой.

Теперь, направляясь к району Селли-Оук, где, как однажды упомянула Грейс, жил Мэтт, Лоррейн была благодарна Адаму за его навязчивые идеи. Достаточно было двухминутного разговора по телефону, чтобы получить адрес зарегистрированной машины. За то короткое время, что Грейс встречалась с Мэттом, Лоррейн с Адамом никогда не виделись с его родителями и не выясняли, где он жил. Казалось, в этом не было необходимости. Они предполагали, что эти отношения довольно скоро перегорят, как множество других юношеских увлечений. У супругов просто не было времени разыгрывать из себя радушных родителей второй половины на семейном сборище.

Въехав на дорогу, ведущую к дому Мэтта, Лоррейн подавила тяжелый вздох. Грейс как-то упомянула о том, что папа Мэтта работает в больнице, и Лоррейн не стала долго гадать о его профессии. Она тут же представила дежурного при входе, охранника, санитара. Но, судя по окружающим домам, он явно был консультирующим врачом. При обычных обстоятельствах это безмерно обрадовало бы Лоррейн. Теперь же она могла думать лишь о том, что отец Мэтта отвалит кучу денег на шикарную свадьбу и поможет молодым обзавестись собственным жильем.

Крэнли-Лодж оказался большим псевдотюдоровским домом с обширным садом и просторной подъездной дорожкой. У торца дома были припаркованы три автомобиля – «ренджровер», «мерседес» и «мазда» Мэтта, элегантная глянцевитая MX или что-то в этом роде, как злобно ворчал Адам. «Кто купил бы начинающему водителю такую машину? Только богатенький предок», – подумала Лоррейн, хотя еще совсем недавно защищала Мэтта, предполагая, что он, возможно, сам накопил на машину, работая по выходным. В памяти Лоррейн вдруг всплыло, как, по иронии судьбы, она сама же и поддерживала парня, считая, что он прямо-таки в высшей степени благоразумен.

Стоило Лоррейн выйти из машины, как зазвонил телефон. Это был Адам. Она внимательно выслушала то, что хотел сказать муж, почти не подавая ответных реплик, и сказала, что будет дома через полчаса и они смогут обсудить это позже. Даже то, что Адам узнал о Карле Дэвис, не охладило пыл Лоррейн. Она буквально вдавила кнопку телефонного звонка, одновременно застучав по почтовому ящику.

Ей так хотелось вернуть свою дочь!

– Здравствуйте.

Дверь быстро открыла миниатюрная женщина лет пятидесяти. Элегантная и ухоженная. «Типичная жена врача», – с горечью подумала Лоррейн, убирая свои неуложенные пряди за уши.

– Я – инспектор уголовной полиции Фишер, – серьезно представилась она. Наблюдая, как лицо дамы с густым слоем косметики и, вероятно, омоложенное ботоксом, озабоченно хмурится, Лоррейн почувствовала, что в этот миг их счет в негласном соревновании сравнялся.

– Все в порядке? – спросила хозяйка дома.

– Ваш сын здесь? – все еще деловитым тоном осведомилась Лоррейн. Ей хотелось, чтобы эта женщина ощутила хотя бы десятую часть той тревоги, которую испытывала она.

– Мэтт? Да. Зачем он вам?

Лоррейн выждала еще мгновение, затянув паузу как можно дольше, и расплылась в натянутой улыбке.

– Хорошо, это значит, что моя дочь тоже здесь.

И тут Лоррейн заметила чемоданы, сваленные в прихожей, – чемоданы, которые она сразу же узнала. От столь явного доказательства переезда Грейс Лоррейн стало дурно.

– А-а-а… – любезно протянула женщина. – Вы, должно быть… Пожалуйста, проходите. – Она посторонилась и добавила: – Думаю, они смотрят кино. А я просто готовлю…

– Сожалею, Грейс не сможет остаться на ужин. Я приехала за ней.

Мать Мэтта казалась озадаченной, но, несмотря на бесцеремонные манеры Лоррейн, оставалась раздражающе спокойной и вежливой.

– Я позову Грейс. Вы, наверное, хотите поговорить с ней. – И она удалилась по коридору, не дав Лоррейн возможности возразить, что никаких разговоров не будет, а Грейс немедленно отправляется домой – и точка.

Через несколько секунд в прихожей появилась Грейс. Она была мрачнее тучи. Лоррейн вдруг почувствовала, что испугалась своей собственной дочери.

– Что ты здесь делаешь? – бросила Грейс. На ее ногах красовались домашние тапочки, руки грозно скрестились на груди. Дочь стояла, прислонившись к стене.

– Я приехала, чтобы забрать тебя домой, милая, – произнесла Лоррейн так спокойно, как только могла. Во рту у нее пересохло.

– Нет, мама, – твердо произнесла Грейс. – Я уже все тебе сказала. Теперь я живу с Мэттом.

Парень тут же нарисовался рядом и прижался к Грейс, обхватив ее рукой за бедра. Мать Мэтта подошла к паре, и все трое застыли, будто спортивная команда перед началом матча, этакая стена игроков перед командой противника.

– Мы смотрим фильм, а Нэнси готовит карри. – Грейс с нежностью посмотрела на мать Мэтта.

«Нэнси», – угрюмо повторила про себя Лоррейн, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

– Что ж, ты уже не смотришь фильм и не ешь карри. Ты возвращаешься домой вместе со мной.

– Ни за что. Я переехала, и теперь живу здесь. Ты не сможешь меня остановить. – Грейс вздохнула, словно сама едва верила в то, что говорит, и все же менять свое решение она явно не собиралась. Мэтт прижался к ней еще сильнее.

– Думаю, твоя мама просто волнуется о тебе, Грейси, – заметила Нэнси.

«Подумать только – она называет ее Грейси!» Чаша терпения Лоррейн практически переполнилась, но возмущенной матери все-таки удалось сдержать гнев.

– Боюсь, это совсем на нее не похоже, – обратилась она к Нэнси. – Простите, что мы так вас потревожили.

– Ну что вы, ничуть не потревожили, – сердечно отозвалась Нэнси. – Мы очень рады принять Грейс у себя.

– Это очень любезно с вашей стороны, но, Грейс, ты действительно должна поехать со мной. Сейчас же.

Еще один сердитый взгляд матери, еще одни поджатые в негодовании губы, еще один умоляющий взгляд, призывающий дочь внять последним словам, но – нет. Грейс просто улыбнулась, повернулась и направилась вниз по коридору.

– Прости, мам, – бросила она через плечо. – Мы с Мэттом обручились. Теперь мы живем вместе. Такие вот дела. Пока.

И Грейс скрылась в гостиной. Мэтт ушел следом.

Обменявшись еще парой слов с Нэнси, Лоррейн наконец-то покинула этот дом – без дочери. Она отказывалась верить в то, что произошло. Ну почему она так легко сдалась? Почему ничего не предприняла? Вытащила бы Грейс оттуда за руку, оглушительно вопя на дочь, заковав ее в наручники! Лоррейн чувствовала себя опустошенной, злой, как черт, ни на что не годной и такой разочарованной, как никогда прежде в своей жизни. Она ехала домой в странном оцепенении, не в силах поверить в то, что случилось несколько минут назад.

– Я потеряла ее, – тихо констатировала Лоррейн, останавливаясь у дома. – Я потеряла ее, они забрали ее у меня.

По сравнению с большим, отдельно стоящим особняком Барнсов их дом выглядел облезлым и немного унылым. Перед тем как зайти, Лоррейн вытащила из сумки телефон и написала эсэмэску Грейс: «Нам нужно поговорить. Пожалуйста. Целую».

В гостиной Лоррейн обнаружила Адама, сгорбившегося над своим ноутбуком.

– Что происходит? – спросил муж, когда Лоррейн хлопнула дверью и швырнула пальто прямо на лестницу. – Где Грейс?

– Она ушла из дома.

Адам встал и потянулся к руке жены. Лоррейн вздрогнула и отправилась на кухню. На сей раз Лоррейн уже не мучили угрызения совести, когда она взяла свой наполовину полный бокал вина.

– Она у Мэтта. Я ездила туда, чтобы забрать ее. Она едва разговаривала со мной и отказалась возвращаться домой. Конечно, я могла бы увезти ее оттуда силой, но разразился бы ужасный скандал. Я просто не знаю… – Лоррейн почувствовала, как к глазам подступили слезы. – Просто не знаю, что делать. Она ушла. Да, черт возьми, ушла!

– О, Рей, – только и произнес Адам, направляясь к Лоррейн. На этот раз она не сделала шаг назад.

– Грейс губит свою жизнь. А как же экзамены, университет, все ее мечты о карьере?

Адам вздохнул:

– Если Грейс решительно настроена бросить школу и жить с Мэттом, боюсь, нам ничего не остается, кроме как поддержать ее. Ты не успеешь и глазом моргнуть, как ей исполнится восемнадцать, и она все равно поступит по-своему.

Лоррейн ушам своим не верила. Это ведь Адам недавно негодовал в этой вот самой комнате, рыча по поводу планов дочери: «Черта с два!» Оглядываясь назад, на все эти годы, Лоррейн не могла не признать: исполнять роль родителя Адаму было проще. Намного проще. Конечно, он выполнял свою долю обязанностей по смене подгузников и ночному кормлению, но когда дело касалось необходимости взять декретный отпуск или остаться дома из-за болезни детей в ущерб продвижению по службе или участию в крупной операции, Лоррейн всегда оставалась внакладе. Даже сейчас именно Адам отвечал за расследование дел Фрайт и Дэвис, и в первую очередь его считали лучшим сотрудником – вот он, мужской шовинизм! – на работе. Безусловно, Лоррейн ни за что не стала бы жечь свой лифчик из-за этих проблем, так уж сложилась ее не самая худшая жизнь, грех было жаловаться, но временами она по-прежнему ощущала несправедливость ситуации. Сейчас даже больше, чем когда бы то ни было.

– Послушай, – начала Лоррейн и вдруг спохватилась, что забыла остановиться у китайского ресторанчика, продающего еду навынос. – Я лишь говорю о том, что она ведет себя опрометчиво. Мы должны вмешаться и предотвратить катастрофу, о которой она будет жалеть потом всю оставшуюся жизнь.

– Она думает, что влюблена. И возможно, так и есть. Дай ей время и посмотри, что произойдет.

– У нее нет времени. Как же ее экзамены? Чтобы поступить в университет, ей нужны хорошие отметки… – Лоррейн осеклась. Спорить с мужем было бессмысленно. К тому же на кухню только что неслышно впорхнула Стелла. На ней красовались толстые носки по колено и одна из огромных шерстяных кофт Адама.

– Я умираю от голода, мама. И мне очень холодно.

Адам сорвал рекламное меню с доски для заметок и взял телефон. Стелла по привычке крикнула Грейс наверх, что китайская еда вот-вот прибудет, но Лоррейн взяла младшую дочь за плечи и мягко объяснила ей, что сестры нет дома и она вряд ли вернется в ближайшее время.

– Лучше объясни мне, что ты сегодня хотел мне рассказать по телефону, – чуть позже попросила Лоррейн Адама.

Супруги заключили пакт, что покинут дом этим вечером только в том случае, если произойдет что-то по-настоящему важное. Впрочем, если бы обстоятельства, о которых Адам упоминал ранее по телефону, радикальным образом меняли ход расследования, он наверняка уже сказал бы об этом.

– Я прочитал кое-что интересное в досье Карлы Дэвис.

– В том личном деле, которое мы забрали из дома социальной работницы? – уточнила Лоррейн.

Адам кивнул и растянулся на старом диване. Его рубашка выбилась из-под брюк спереди, но Лоррейн упорно отказывалась смотреть на это. Она знала, что ее муж был в отличной форме, и это так раздражало! В то время как ее живот успел послужить надежным убежищем для двух детей и с тех пор поглощал все, что в него забрасывали, живот Адама был великолепно накачанным, натренированным и накормленным с пользой для здоровья. Лоррейн никогда не стеснялась того, как выглядит, но в последнее время между ними с мужем началось что-то вроде соревнования – или, по крайней мере, ей так казалось. А в том, что касалось физической формы, они были как небо и земля.

– И что там?

– Я наткнулся на запись о том, что у Карлы был запланирован аборт, когда она была на шестнадцатой неделе беременности. Операцию должны были проводить под общим наркозом.

– Понятно. – Лоррейн обняла себя руками за талию.

– Но, как мы знаем, Карла не довела дело до конца, – продолжил Адам.

– А нам известно, почему аборта не было?

– Сотрудница социальной службы, курирующая Карлу, просто сделала пометку о том, что ее подопечная передумала, – пожал плечами Адам.

– В любом случае история все равно закончилась так же, – сухо заметила Лоррейн.

– Да, но это – единственная настоящая связь между двумя убийствами, за исключением, разумеется, сходства способов совершения преступления.

Лоррейн на мгновение задумалась.

– Обе женщины хотели сделать аборт, но не довели дело до конца, – проговорила она в тишине кухни, которую нарушало лишь шипение язычка пламени на газовой плите. Эта связь могла дать зацепку, предположила Лоррейн, хотя и незначительную. – А что насчет результатов теста ДНК второго образца, найденного в квартире Карлы?

Волос, отличающийся по цвету от волос Карлы и ее подруги, был обнаружен на одежде Карлы и отправлен в лабораторию на анализ.

– Есть шансы, что мы получим результат не позднее завтрашнего дня. Пробы, взятые из ванной Салли-Энн, должны были уже исследовать, но возникла какая-то задержка. – Адам скривил лицо. В том, что результатов лабораторных анализов приходилось ждать слишком долго, не было ничего необычного. Он уселся и включил десятичасовые новости. – А еще мы ждем заключения насчет исследования соскобов из-под ногтей Карлы, хотя качество образца оставляет желать лучшего. Попросту говоря, остается только ждать известий.

Это Лоррейн и сама знала. Она подогнула под себя ноги и уставилась на мужа, смотрящего телевизор. Она пыталась понять Адама, найти смысл в его отношении к тому, что Грейс решила уйти из дома, но ей не удалось. А потом Лоррейн убедила себя в том, что, если и дальше будет забивать голову мыслями о Салли-Энн, Карле и своенравных подростках, просто не сможет сегодня сомкнуть глаз. Она встала и пожелала Адаму спокойной ночи, молясь, чтобы завтрашний день принес какие-нибудь другие, более обнадеживающие новости.