64
Его разбудил звонок мобильника.
— Да что же это такое… — простонал он, хватая трубку. — Да?
Тогда-то он и увидел, что уже девять часов. Он услышал голос полковника Ньяти:
— Бенни, извини, что разбудил, но я хочу, чтобы ты знал: бригадир возвращается. Дисциплинарную комиссию отменили.
— Отлично, сэр, — хриплым спросонок голосом ответил Гриссел.
— Бенни, он просил меня передать тебе его благодарность. Он поблагодарит тебя лично, когда вернется.
— Но ведь я ничего не сделал. Вся заслуга принадлежит Вону.
— А Вон говорит другое. Кстати, мы ждем тебя к началу совещания.
— По поводу чего совещание, сэр?
— Празднуем.
— Да ведь я сейчас без машины… Мою отогнали в сервис… — Домой его в четыре утра завез Купидон.
Ньяти рассмеялся:
— Я кого-нибудь пришлю за тобой.
Гриссел стоял у калитки и ждал детектива из отдела особо тяжких преступлений, который должен был подвезти его на работу. Он невольно покосился в ту сторону, где не так давно его поджидал в засаде Брехт, и покачал головой. Он в очередной раз облажался.
Стрелка поймали Мбали Калени и Фани Фик.
А вчера Вон Купидон очень вовремя подсуетился со звонком, сделанным с помощью особой программы, установленной на его мобильном телефоне.
— Бенни, это специальное приложение на платформе «Андроид». Называется «Ложный вызов». — Хотя Купидон ему все объяснил, Гриссел все равно до конца не понял, как работает эта штука. Именно Купидон уличил ван Эденов, но почему-то приписывает все заслуги ему, Грисселу. Грисселу стало стыдно. Он-то считал молодого коллегу легкомысленным болтуном…
И ведь он не разбирался не только в компьютерных программах. Он неверно судил Купидона, стрелка, плохо разобрался в деле Слут. Он понятия не имеет о том, как работают крупные компании, пенсионные фонды, как заключаются сделки по программе РЭВЧ. Компьютеры, модемы, айфоны, вай-фай и прочее — для него полная абракадабра.
Он недостоин быть «Ястребом».
А его еще называют «старым лисом»… и «заслуженным ветераном». Дурак он, и больше ничего! Вот и Алекса Барнард не захотела с ним разговаривать. Сегодня ее концерт. Она не захочет, чтобы он пошел туда и разделил с ней минуту славы.
Потому что он всегда все портит.
Мбали встретили аплодисментами, но она покачала головой и сказала:
— Многие считали, что мне поручили дело стрелка потому, что Джон Африка мог мною манипулировать.
Все зашептались.
— Я слышала, что говорят за моей спиной, — продолжала Мбали. — И знаю, что не пользуюсь особой любовью коллег. Сама знаю, работать со мной не всегда легко. И это не говоря о том, что многие просто не выносят, если их обходит женщина. Но имейте в виду: я бы ни за что не позволила, чтобы мною манипулировали. Поэтому сейчас, чтобы больше не было никаких недомолвок, я расскажу, что случилось в Амстердаме.
В зале воцарилась мертвая тишина.
— Представители приглашающей стороны, амстердамские полицейские, предложили в качестве развлечения устроить велосипедный тур по городу. А я из гордости никому не призналась в том, что не умею ездить на велосипеде. Я не хотела, чтобы нас, южноафриканцев, считали отсталыми… Ну и села в седло. Конечно, я быстро потеряла равновесие и свалилась в канал. Меня пришлось вытаскивать из грязной воды. На лодке. Наверное, со стороны все действительно выглядело очень забавно… А для меня амстердамское приключение стало самым большим в жизни позором. Из той же гордыни я решила сохранить произошедшее в тайне. Мне не хватило мудрости посмеяться над собой. Но все тайное рано или поздно становится явным… Я извлекла для себя уроки на будущее. Спасибо!
Она пошла на свое место — в центре зала.
Гриссел снова облажался.
— Возьми выходной на остаток дня, Бенни, — предложил ему Ньяти. — Ты заслужил.
И он инстинктивно поехал в Стелленбош, к той, которой, как он считал, был небезразличен, к той, которая с гордостью призналась ему:
— А я рассказываю всем друзьям, что это мой папа ведет дело Слут!
Ему хотелось хоть немного утешиться.
Приехав в университетский городок, он позвонил Карле и пригласил ее на обед. Дочь замялась и ответила:
— Мы сейчас в «Нильси»… — Ей явно не хотелось просить его присоединиться к «ним».
Наконец-то Гриссел познакомился с ее неандертальцем. Он оказался чуть ли не вдвое выше Карлы; поспешно вскочил с места, когда дочь его представила:
— Папа, это Калле. Калле, это мой отец.
Неандерталец сжал ему руку и с воодушевлением потряс:
— Дядюшка, знакомство с вами для меня большая честь!
Все сели. Карла и неандерталец устроились рядышком, он положил на ее плечи свою мускулистую лапищу. Ручка Карлы лежала на его ножище, похожей на ствол дерева.
— Папа, Калле — мой друг.
— Не волнуйтесь, я не дам вашу дочь в обиду, — заверил неандерталец.
Гриссел подумал: хорошо, что он хотя бы умеет говорить.
— Да, ты уж постарайся, — сказала Карла, с восхищением глядя на своего регбиста. — Мой папа — «Ястреб».
— И у меня есть большая пушка, — усмехнулся Гриссел. Ему хотелось, чтобы дочь восприняла его слова как шутку, но он расслышал в собственном голосе угрожающие нотки.
Впрочем, дочь и неандерталец его не услышали. Сидя напротив, они самозабвенно целовались.
Он заехал домой за грязным бельем и отправился в прачечную при торговом центре «Гарденз».
Зайдя в зал со стиральными машинами, разложил белье по цвету. Получилось несколько жалких кучек. Вот и весь его гардероб!
Он вспомнил, как обыскивал гардеробную Генри ван Эдена — ряды за рядами рубашек, брюк, новеньких, модных. Он вспомнил о дорогих костюме и рубашке Макара Котко.
Нет в жизни справедливости!
Дома он повесил выстиранное белье на веревку. Надо купить трусы — многие старые уже совсем протерлись. И больше новых рубашек. Но это потом, когда он залатает дыры в своем бюджете.
Потом он пошел в гостиную и взял бас-гитару. Но игра не доставила ему утешения, а, наоборот, напомнила о сегодняшнем концерте и о том, что он туда не пойдет.
Он лег на кровать, не переставая жалеть себя.
Его разбудил звонок мобильника.
Никакой жизни нет, подумал Гриссел. Каждый день одно и то же, мать вашу!
Он нажал кнопку «Прием вызова» и услышал встревоженный голос Эллы.
— Бенни, Алекса сбежала! — встревоженно сказала Элла. — А ей в восемь выступать!
— Который сейчас час?
— Почти половина седьмого.
— Что произошло?
— Мы сидели здесь… то есть у нее дома. Она ужасно нервничала со вчерашнего дня. Репетиция прошла неудачно. Сегодня она почти не спала. И с ней было так трудно! Мне пришлось практически подталкивать ее, чтобы она начала готовиться к выступлению… Я забежала на минутку в туалет, а когда вышла, увидела, что ее нет.
— Давно это было?
— Минут пятнадцать назад.
— Ясно, — сказал Гриссел.
— Что нам теперь делать?
— Я ее привезу.
Он нашел ее в баре отеля «Маунт Нельсон». Алекса сидела одна за столиком. Перед ней стояла бутылка джина. В руке она сжимала стакан.
Прежде чем идти к ней, Бенни заказал у бармена бутылку «Джека Дэниелса».
— Сэр, мне придется ее открыть.
— Открывайте.
Он заплатил, взял бокал и подошел к ней. Придвинул стул, сел.
Алекса с удивлением посмотрела на него.
Он взял бутылку и налил себе полный стакан.
— Что ты делаешь?! — испуганно спросила она.
— Пью с тобой.
— Бенни…
— Алекса, помолчи. Я хочу пить.
Она поставила стакан на стол:
— Ты ведь не пил двести семьдесят дней!
— Двести семьдесят семь. — Бенни поднес стакан ко рту, всем существом впитывая божественный запах.
Она схватила его за руку. Немного виски пролилось на стол.
— Бенни, нельзя! Не надо!
— Алекса, пожалуйста, не трогай меня.
— Не надо!
— Почему? У меня хотя бы есть предлог. Я вечно все порчу. А у тебя что?
— Бенни, что случилось? — спросила Алекса, не выпуская его руки.
— Какая разница?
— Ну, пожалуйста, скажи, что случилось!
— Все плохо. Фани Фика застрелили, потому что я кретин. Дело Слут пришлось раскрывать моим коллегам, потому что я никудышный сыщик. Я разучился разбираться в людях. И Карлу я потерял, единственную, кто… единственную женщину, которая еще хотела иметь со мной дело. Она влюблена в неандертальца… Ее приятель — недостающее звено между обезьяной и человеком! Сын хочет сделать наколку, а я не имею права ему мешать. Помимо всего прочего, мне придется просить его давать мне уроки компьютерной грамотности. Я понятия не имею, что такое вай-фай, «Твиттер», «Фейсбук» и так далее. Такие вещи в наше время стыдно не знать. Я постоянно все порчу. Например, в субботу вечером я опозорил женщину, в которую наполовину влюблен, да еще при ее друзьях. И толкнул ее назад, к пьянству. В результате она не отвечает на мои звонки. Так что видишь, Алекса, у меня в самом деле есть повод напиться. Не чета той ерунде, которой ты морочишь себе голову… Пусти мою руку!
Она вцепилась в него еще крепче:
— Бенни, почему ты никогда не говорил, что наполовину влюблен в меня?
— Потому что ты — Ксандра Барнард, а я — заурядный тупой коп.
— Почему только наполовину? Из-за того, что я пью?
— Не наполовину… Я влюблен в тебя по уши.
— Почему же ты ни разу не обнял меня?
— Потому что боюсь, что ты не захочешь, чтобы я тебя обнимал.
— А ты хочешь?
— Да.
— Почему?
— Потому что для меня ты — самая красивая женщина на свете. И самая умная, и самая сексуальная. И еще ты замечательно глубоко разбираешься в искусстве и прочем… Когда трезвая.
— Правда?
— Алекса, мы будем пить или глазки строить?
Бросив на него полный нежности взгляд, она поставила на стол стакан и подозвала официанта.
— Унесите это все, пожалуйста!
Потом она повернулась к Грисселу и сказала:
— Давай лучше строить глазки. — С этими словами она попыталась вырвать у него бутылку «Джека Дэниелса».
— А потом ты поедешь на концерт и будешь петь?
— Да, — ответила она.
— А потом?
— Потом ты меня обнимешь.
Он отпустил бутылку.
