Без четверти семь он явился в конференц-зал на совещание объединенной следственной группы — свежий, относительно выспавшийся. И Алекса утром выглядела гораздо лучше; ломка почти прошла. Сегодня ей не нужно было репетировать. Они с Эллой договорились поехать по магазинам. Грисселу они объяснили, что «мужчинам этого не понять», и он обрадовался, что ему не придется тащиться с ними.

Сегодня бремя его вины немного ослабло.

Пока узнать удалось немного. Почти все сведения о рабочих, грузчиках и так далее можно будет получить только после начала рабочего дня. Гриссел попросил Купидона открыть квартиру для экспертов и предупредил, что сам будет опрашивать коллег и друзей Слут, но его мобильный телефон будет все время включен.

Когда совещание закончилось, Гриссел вместе с ван Вейком перешел в ЦУИ.

Центр управления информацией разместился в просторном зале; семь сотрудников сидели перед ноутбуками в полумраке приглушенного освещения. Результаты их сопоставительного анализа отражались с помощью видеопроектора на большом экране.

— Вот предварительный анализ контактов Слут за январь, — пояснил ван Вейк. В середине экрана находился небольшой квадратик, помеченный буквами «ХС». От него тонкие линии тянулись вверх и вниз, отчего схема напоминала большой бриллиант. — Вверху — номера людей, которые звонили ей на мобильный в январе; пунктирными линиями обозначены короткие текстовые сообщения. Внизу — адресаты ее исходящих звонков. В течение дня мы дополним номера фамилиями. А провайдер пришлет сведения о ее звонках и сообщениях с июля по декабрь прошлого года. Мы пропустим каждый номер через базу данных, выясним фамилии владельцев, проверим, у кого из контактов Слут была судимость. К вечеру картина станет полнее. И конечно, мы дополним базу данных последними сведениями о стрелке.

— Появилось что-то новое?

— Номер мобильного телефона и машина.

— Мы знаем, какая у него машина?!

— Одна женщина прочла в сегодняшнем утреннем выпуске о Соломоне и позвонила нам. По ее словам, вчера вечером она проезжала мимо места происшествия практически в то же время, когда убили констебля. И ее подрезал какой-то хиппи в белом фургоне — в таких, сказала она, развозят продукты. Сейчас Мбали допрашивает ее в Милнертоне.

— Хиппи… — скептически хмыкнул Гриссел. Из женщин обычно получаются лучшие свидетели, чем из мужчин, он сам не знал почему, но… хиппи?

— Да, мы обязательно все проверим. Кроме того, стрелок звонил в милнертонский участок с мобильного телефона. Такого номера у нас нет; за весь прошлый месяц с него не было сделано ни одного звонка. Позвонив, он сразу же отключился. Известно, что у него телефон с предоплатной системой расчетов, он регулярно пополнял счет. Последний раз положил деньги в субботу, 5 февраля. Сорок девять рандов в салоне сотовой связи на Канале. Мы и это проверим. Естественно, мы сравним номер с номерами всех владельцев оружия… Сейчас в нашей базе данных сто сорок семь жителей Западной Капской провинции, которые владеют охотничьими ружьями 222-го или 223-го калибра, которые в разное время покупали патроны «Ремингтон аккутип». Правда, трое заявили, что ружья у них украли. ППГ придется подробно заняться и этими случаями. Похоже, времени на проверку уйдет много. Мы еще не объединили первую базу данных с материалами по делу Слут, нам не хватает людей. Может быть, сегодня ближе к вечеру… кстати, появятся и новые сведения о белом фургоне.

Мбали и свидетельница стояли на Куберг-роуд. Мбали приходилось кричать, чтобы собеседница слышала ее на фоне ревущего потока машин.

— Почему вы так уверены насчет времени?

— Потому что я выехала с работы ровно в десять минут восьмого! — ответила женщина. Высокая прическа, покрытая толстым слоем лака, суровое лицо…

— Из Регби.

— Да. Оттуда ехать минут пять. Не больше.

— Ясно. Где он стоял?

— Вот здесь.

Мбали огляделась. Пока все сходится. Прекрасный обзор… и расстояние подходящее, метров восемьдесят.

— А потом вы проехали мимо.

— Я ехала в левом ряду. Я всегда перестраиваюсь в левый ряд, потому что многие поворачивают направо на перекрестке с Босмансдам. И вдруг он вылетает с парковки, вот отсюда, и несется направо, в мой ряд!

— Значит, он подрезал вас…

— Мне хотелось высказать ему все, что я о нем думаю. Поэтому я обогнала его.

— И увидели его.

— Конечно увидела! Я нажала клаксон, и он обернулся и посмотрел на меня. На нем была такая маленькая бейсболка, кажется красная, но выцветшая, и у него длинные волосы. Светлые. Настоящий хиппи. И глаза такие безумные, как будто он собирался меня убить. Мне стало страшно — прямо мурашки по коже.

— Вы заметили, во что он был одет?

— Не совсем. Я была в такой ярости… Кретин! Если бы я не была внимательной…

— Значит, вы говорите, что он сидел в фургоне, в каких развозят продукты?

Женщина очень уверенно кивнула:

— Светло-бежевый или выцветший белый, и не новый. «Киа».

— «Киа»? По телефону вы говорили, что точно не знаете.

— После того как я позвонила, я вспомнила, что фургон у него такой же, как и те, в которых смежники поставляют нам запчасти. Я позвонила в нашу фирму, и мне сказали, что запчасти развозят на «киа». Модели К2700, — почти с гордостью сообщила свидетельница, радуясь, что помогла найти преступника.

На то, чтобы договориться о встрече с двумя подругами Слут — Алдри де Кокер и Самантой Гроблер, у него ушло минут пятнадцать. Пришлось несколько раз перезванивать. В конце концов Гриссел назначил им обеим встречу в половине третьего. Потом он позвонил профессору Филу Пейджелу и Ханнесу Прёйсу из «Силберстейн Ламарк». Юрист совсем не обрадовался, когда услышал его голос; он тяжело вздохнул, когда Гриссел попросил его в пять часов собрать всех, кто работал со Слут.

Потом Гриссел поехал к Роху.

Проезжая через Стелленбош, он думал о дочери. Как ему вести себя с ее качком? И почему Карла не рассказала ему о своем приятеле?

Он то и дело одергивал себя. Иногда надо забывать о своей профессии! У него слишком разыгралось воображение. У них с Карлой хорошие отношения. Она бы непременно сказала ему, если бы что-то было. А Фриц просто решил отомстить — из-за татуировки. Десять к одному, качок — просто случайный знакомый, с которым Карла сфотографировалась во время благотворительного парада. И потом, Карла ни за что не полюбила бы парня с такой физиономией — низкий лоб, близко посаженные глаза. И татуировка… Надо будет попозже позвонить ей. Убедиться, что с ней все в порядке. Главное — подобрать нужные слова.

За перевалом Хелскогте по обе стороны раскинулись виноградники, за ними виднелись красивые горы. Бенни подумал: надо бы выбираться сюда почаще. Правда, последнее время он почти никуда не выбирается: все время отнимают работа, сон и иногда репетиции с группой. Теперь он еще заезжает к Алексе. Может быть, когда-нибудь они с ней приедут сюда и проведут несколько дней в домике для отдыха?

Может быть. Если он когда-нибудь залатает дыры в своем бюджете.

Утром во вторник на винной ферме «Добрая надежда» было гораздо спокойнее. Машину он, как в прошлый раз, оставил перед туристическим центром и направился прямиком в бондарную мастерскую, потому что не хотел, чтобы Роха предупредили о его приходе заранее.

Толкнув дверь, он, как в прошлый раз, почувствовал запах дыма, ощутил жар. Рох стоял у козел, приложив к губам бутылку с водой. Увидев Гриссела, он медленно опустил ее. Он не слишком обрадовался его повторному визиту.

— Капитан… — через силу проговорил он, ставя бутылку с водой на козлы.

— Мистер Рох…

— Я слышал, вы все-таки дозвонились до Даниэллы. Или вы и ей не верите?

— Мы ей верим.

— Аллилуйя!

— Можно с вами поговорить?

— В чем еще вы собираетесь меня обвинить?

— Все зависит от того, станете ли вы снова что-то скрывать.

Рох закатил глаза:

— Я не… — Он вздохнул. — Ладно, пойдемте!

На сей раз чая он не предлагал. Тяжело опустился в кресло, всем своим видом демонстрируя раздражение. Гриссел сделал вид, будто не замечает этого.

— Должно быть, вы тоже задавались вопросом, кто мог убить Ханнеке, — ровным тоном произнес он.

— Конечно.

— У вас были какие-то подозрения?

— Вы меня спрашиваете?!

— Совершенно верно.

Рох бросил на Гриссела неприязненный взгляд:

— Ничего удивительного, что власть в стране захватили жулики!

— Я приехал потому, что мне нужна ваша помощь, — сказал Гриссел.

— Ну да… сначала оскорбили, а теперь просите о помощи!

— Мистер Рох, в восьмидесяти с лишним процентах такого рода дел убийцей оказывается знакомый жертвы или ее родственник. У вас в мастерской имеются металлические инструменты, похожие на орудие убийства. Кроме того, вы утаили от следствия важные факты…

Рох махнул рукой, едва скрывая досаду:

— Когда ее убили, я был за границей!

— Так вы мне поможете?

Рох долго смотрел вниз, на свои руки. Наконец он вскинул голову и ответил:

— Ладно.

— Итак, вариантов немного. Либо Ханнеке сама открыла дверь знакомому, либо у убийцы оказался запасной ключ от ее квартиры. Как по-вашему, кому она могла дать ключ?

— Когда она еще жила в Стелленбоше… запасной ключ от ее квартиры был у меня. Она считала, что нет смысла держать его в квартире… — Рох выпрямился и враждебно посмотрел на Гриссела.

— А ключ от новой квартиры?

— Не знаю… Мне она его точно не давала. Но… для нее было важно, чтобы кто-то хранил запасной ключ от ее квартиры. Я еще поддразнивал ее. Сказал: она такая собранная и ответственная, что вряд ли потеряет или забудет ключ. А она ответила, что отдает запасной ключ не поэтому. Она боится, например, что упадет в душе и что-нибудь сломает…

— Так вы считаете, что она, скорее всего, сама дала кому-то запасной ключ?

— Да…

— Кому?

— Не знаю. Может, одной из подруг. Или… Вы не спрашивали у нее на работе?

— По словам ее помощницы, ей Ханнеке ключа не давала.

Рох молча кивнул.

— Вы думали, что у нее появился другой? — спросил Гриссел.

— Я ошибался.

— Но сначала подумали именно так.

— Наверное, так подумал бы любой на моем месте…

— И все?

— А что? Вы узнали что-то новое? — Так же как в прошлый раз, Рох отвел глаза в сторону. Бенни понял, что ему не по себе.

— Мистер Рох, обещаю не разглашать интимные сведения. Понимаю, вам трудно отвечать на… некоторые откровенные вопросы. И все же я буду рад, если вы объясните, почему вначале решили, что у Ханнеке появился другой.

Рох поставил локти на подлокотники кресла, сплел вместе пальцы, задумчиво посмотрел на Гриссела.

— Знаете, мне в самом деле трудно. Я всегда считал, что о таком не говорят из… ну, понимаете…

— Понимаю.

— Просто Ханнеке… Она была… Черт побери, капитан! При чем здесь наша личная жизнь?

— Мистер Рох, возможно, ваши показания нам помогут.

— Хотелось бы. Ну хорошо… Она была очень… чувственной женщиной. С самого начала. Понимаете, до Ханнеке у меня было не так много подружек, и все же… — Рох густо покраснел и опустил глаза. — У меня есть некоторый опыт, особенно с женщинами африканерского происхождения. Они… сдержанные, если вы понимаете, о чем я. Черт, я никогда не говорил на такие темы с посторонними! Ханнеке… Как я и сказал, с самого начала она была… очень чувственной. Она не скрывала, что ей нравится секс. Все потому, что… она поздно начала. По ее словам, на старших курсах университета она была… еще девственницей. А потом отправилась путешествовать по Европе и познакомилась с одним парнем, австралийцем… — В его голосе послышалась ревность. — Они провели вместе около месяца. Видимо, ему очень захотелось. И он донимал Ханнеке до тех пор, пока она не уступила. Тогда-то она и открыла для себя все радости секса. Как вы, наверное, себе представляете, мне неприятно было слушать ее рассказ. Но Ханнеке сказала, что они… что ей было так хорошо и она не понимала, почему так долго ждала. И еще говорила, что больше она не хочет лишать себя радости… — Рох исподлобья посмотрел на Гриссела, и Бенни понял, что больше из бондаря ничего не вытянешь.