59

Рэд услышала плач и открыла глаза — ослепительный, как лазер, луч бил в сетчатку. Она зажмурилась. Снова открыла глаза. И увидела лицо.

Брайс.

Брайс смотрел на нее сверху вниз.

Рэд лежала, сжавшись, замерев, и смотрела на него. Прямо в глаза. Попыталась заговорить, но страх заглушил голос. Она попыталась еще раз. И еще. И наконец выдавила:

— Чего ты хочешь?

Свет погас. Она всматривалась в темноту. Вслушивалась. Ловила звук шагов. Тряслась от страха.

Был Брайс в комнате или нет?

Снова плач в темноте. Вопль боли. Вой. Долгий, мучительный, пронзительный крик. Звякнула крышка мусорного бака. Сцепились коты. Потом завыла сирена. Полиция, пожалуйста! Сирена умолкла. Звук мотора — такси. Стук дверцы. Крики. Двое пьяных, мужчина и голосистая женщина. Женщина сыпала отборными ругательствами. Мужчина огрызался, демонстрируя ливерпульский акцент.

Был Брайс в комнате или нет?

Потом еще какие-то люди. Все вдребезги пьяные. Кто-то запел «Правь, Британия!». Другой принялся орать «Чайки! Чайки! Чайки!».

Футбольные фанаты.

Рэд посмотрела на часы у кровати. Светящиеся стрелки показывали 2.18.

— Чайки!

— В жопу чаек!

— Ни разу не пробовал!

Взрыв смеха.

Кричать? Звать на помощь? Помощь от кого? От кучки пьяных болельщиков? Она вся — ноги, живот, руки — покрылась гусиной кожей.

Был здесь Брайс или нет?

Рэд осторожно, чтобы не опрокинуть стакан с водой, вытянула руку, нащупала лампу и нажала на кнопку. Бледный свет разлился по комнате.

Никого. Она была одна.

В груди гулко колотилось сердце. Рэд взяла телефон с прикроватного столика, поднесла палец к кнопке быстрого вызова, номер 1. Замерла, прислушиваясь. Пьяная пара продолжила путь, но фанаты остались и снова затянули хвалебный гимн своим «Чайкам».

Рэд знала, что надо бы встать и осмотреть квартиру, но боялась выйти из спальни в коридор. И поэтому просто лежала, слушая песнопения и переругивания пьяных фанатов. Прислушиваясь к тишине в собственной квартире. А потом вдруг услышала мужской голос.

— Предполагается, что сто тридцать семь человек погибли в результате одной из крупнейших в Индии катастроф на транспорте, вызванной обрушением железнодорожного моста в ста милях к северу от Калькутты.

Рэд перекатилась на бок и посмотрела на мигающее табло радиочасов — 6.30. Нахлынула волна облегчения. Брайс, светивший фонариком ей в лицо, был лишь сном. Только и всего. Она закрыла глаза и задремала, вполуха, как всегда по утрам, слушая новости.

Минут через двадцать Рэд соскользнула с кровати и, нагая, прошлепала в ванную. Посетила крохотный туалет. Потом прошла в кухню, заварила чашку чая и приготовила завтрак из овсянки и фруктов.

И вдруг замерла.

Что это? Фокусы памяти?

Вчерашний вечер. Оставшаяся с завтрака немытая посуда лежала на сливной полке. Плюс контейнер из-под рыбного пирога, который она собиралась выбросить утром. А еще тарелка, миска для салата и коробка от низкокалорийного фруктового йогурта.

Теперь ничего не было.

Только чистая посуда в сушке.

Она открыла нижнюю дверцу с мусорной корзиной. Крышка поднялась, явив свежий, неиспользованный черный пакет.

В животе все перевернулось. От страха похолодело в груди. Она повернулась, метнулась по коридорчику к двери, остановилась. Удостоверилась, что не спит. Посмотрела на дверь — задвижки на месте.

Нет, Брайс не мог быть здесь прошлой ночью, ведь так?

Не мог выйти через дверь так, чтобы цепочка осталась на месте. Не мог выпрыгнуть в окно — слишком высоко. Рэд торопливо проверила окна, выглянула в бледное утро. Нет, невозможно. Если бы он вылез через окно, какой-то след обязательно бы остался. Веревка, шнур, провод. Что-то.

Но если не Брайс, то кто же тогда вымыл посуду и вынес мусор? Она сама? Рэд знала, что выпила накануне лишнего. И это объяснение? Она так напилась, что обо всем забыла?

И черт возьми, она точно видела ночью Брайса. Но цепочка на месте. Войти через дверь не мог никто. Никто не мог запереть ее за собой. Тогда как же она видела его?

Нет, это все воображение, подумала Рэд. Никакое другое объяснение невозможно.