52

В суссекской полиции шеф управления уголовных расследований Джек Скеррит пользовался заслуженным уважением — жесткий, решительный, твердый полицейский старой школы, чуждый политкорректности и не склонный внимать увещеваниям мягкосердечных либералов. Бывший коммандер Брайтона и Хоува, он имел за спиной большой опыт службы как в регулярной, так и в уголовной полиции. Сейчас ему было пятьдесят два, и в конце года его ждала отставка. Несколько месяцев назад, на вечеринке по случаю проводов на пенсию другого офицера, Скеррит сказал Грейсу, что больше всего в отставке его прельщает возможность ходить в паб и свободно излагать мнение по каждому вопросу, не опасаясь, что тебя процитируют на следующий день в газете, а потом тебе устроят разнос. Придерживаясь, в общем, правых взглядов, он вовсе не был слепым фанатиком.

Этим утром Скеррит пребывал не в лучшем настроении — новость о назначении Кэссиана Пью едва не отправила его на больничную койку. Грейс и Брэнсон сидели за двенадцатиместным круглым столом в просторном офисе наискосок от кабинета Грейса в Суссекс-Хаусе, а старший суперинтендент изливал желчь.

— Том Мартинсон — отличный парень. Не понимаю. Обязательно с ним поговорю. Вернуть этого поддонка то же самое, что поставить психа во главе сумасшедшего дома. Чушь!

Когда Скеррит наконец успокоился, Грейс коротко изложил суть дела, предоставив Брэнсону возможность детально объяснить причины, позволяющие предполагать, что смерть доктора Карла Мерфи не была самоубийством.

Скеррит покачал головой.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, но, боюсь, вы меня не убедили. Не так давно помощник главного констебля Ригг чуть заживо меня не съел из-за расходов этого отдела, и поддержать ваше прошение о переквалификации расследования с самоубийства на убийство со всеми сопутствующими расходами я на основании изложенного не могу. Решение, Рой, должен принять ты сам, ясно понимая, что делаешь.

— Так что еще мне нужно, Джек? — раздраженно спросил Грейс.

Вообще-то выдержка изменяла ему редко, но недосыпание в сочетании с неуступчивостью Скеррита подвели его к опасной черте.

— Опыта тебе не занимать, Рой. Чутье на убийство у тебя хорошее. Но на этот раз, думаю, оно тебя подвело. Меня ты не убедил.

Грейс постучал себя пальцем по носу.

— Нюх полицейского, сэр. Он и говорит мне, что дело пахнет убийством.

— Несмотря на предсмертную записку, подлинность которой подтвердил графолог, и вопреки выводам, изложенным в отчете патологоанатома?

— Насчет записки полной уверенности у меня нет, но и подтвердить сомнения фактами я пока тоже не могу.

— Что касается пожаров, Рой… Связь между ними установлена?

— Как раз этим я сейчас и занимаюсь. Обсуждаем каждый случай с главным пожарным следователем.

Скеррит кивнул.

— Послушай. Ясно одно — никто не знает, что на уме у человека за секунды до самоубийства. Доктор Карл Мерфи вряд ли мог рассуждать здраво. Отец двоих детей не станет сводить счеты с жизнью, если он в здравом рассудке.

Грейс посмотрел на Брэнсона, потом снова на главного суперинтендента.

— Что нужно, сэр, чтобы вы передумали и поддержали мое прошение о переквалификации дела на убийство?

— Подкрепи сомнения в подлинности записки — это будет серьезный аргумент. Сможешь убедить меня, что она написана под давлением, вот тогда мы и подумаем.

Грейс невесело улыбнулся. Скеррит не был идиотом и, скорее всего, видел всю ситуацию яснее, чем он сам. И возможно, он был прав в том, что принимал решение на основании представленной информации. Но что-то подсказывало Грейсу, что здесь не все так просто.

Скеррит развел руками:

— Извини, но решать придется тебе. А захочешь поговорить — всегда пожалуйста.