115

Алан Сеттерингтон, заместитель начальника тюрьмы Льюиса, вышел из душа санитарного блока, насухо вытерся полотенцем и надел темно-серый костюм, белую рубашку и один из своих любимых ярких галстуков. Было семь часов утра, и он прекрасно чувствовал себя после полуторачасовой велосипедной поездки по проселочным дорогам Суссекса — от дома до работы. Этот путь он проделывал ежедневно.

Это был высокий мужчина сорока с небольшим лет, с доброжелательным мальчишеским выражением лица и стройной фигурой спортсмена. Всю свою жизнь Сеттерингтон прослужил в Королевской тюрьме, заняв нынешний пост в относительно молодом возрасте. До этого он служил в нескольких тюрьмах Соединенного Королевства с максимально строгим режимом и имел сомнительное удовольствие быть знакомым с самыми закоренелыми преступниками своего поколения.

Сеттерингтон все еще с энтузиазмом относился к своей работе, не позволяя никому из подопечных слишком ему докучать и редко теряя сон из-за их «непоседливости». Но сегодня он немножко устал. Несколько дней назад в тюрьму прибыл некто Брайс Лорен, обвиняемый в убийстве и поджоге. Такой холод, как в глазах у Лорена, Сеттерингтон видел лишь несколько раз в жизни. Это были не глаза, а бездонные колодцы тьмы и бесчеловечной жестокости.

Посетители всегда находят тюрьмы крайне неуютным местом, и тюрьма Льюис, построенная еще в Викторианскую эпоху, не была исключением. Серые цементные полы, голые стены и неистребимый тюремный запах, который невозможно точно описать — причудливая смесь дезинфектанта, дешевого мыла, нестираной одежды, пота и отчаяния.

В тюрьме главной валютой является информация. Проходя по тюремным коридорам, вы заметите, как идущие навстречу заключенные стараются замедлить шаг и прислушаться к вашим разговорам. Именно поэтому ни один здравомыслящий сотрудник тюремного учреждения не станет рассказывать, где он или она живет, какую машину имеет, куда собирается в отпуск. Никоим образом нельзя исключать того, что в один прекрасный день вышедший на свободу преступник захочет вам отомстить.

Сеттерингтон зашел в свой кабинет и включил электрический чайник, чтобы сварить чашку капучино. Потом сел за стол и развернул пакет с сэндвичем с яйцом и помидором и куском морковного пирога, который испекла его жена Лиза. Кабинет был обставлен скудно, но уютно. В окно, за которым шел дождь, был виден голый тюремный двор. Отсюда можно было не только наблюдать за заключенными, но видеть, как через стену перелетает брошенный с другой стороны пакет с контрабандой, обычно наркотиками или мобильными телефонами.

Содержать в тюремных стенах семьсот двадцать преступников, многие из которых отличаются необычайным хитроумием, — нелегкая задача. Запрещенные предметы перебрасывали через стену, передавали при свиданиях, иногда даже через поцелуи. Если заключенному очень сильно хочется получить требуемое, он обычно добивается своего.

Включив компьютер, Сеттерингтон принялся просматривать накопившиеся за ночь электронные сообщения и разбираться в служебных записках, обращая особое внимание на вопросы, вызывающие озабоченность надзирателей в отношении отдельных заключенных, «узких мест» режима содержания и деталей грядущих работ по модернизации блока предварительного заключения, которые должны были начаться через несколько недель. Его занятия прервал стук в дверь.

— Войдите!

Это был один из надзирателей, дородный мужчина по имени Джек Уиллис, со связкой ключей на цепочке, закрепленной на поясном ремне.

— Доброе утро шеф, — поприветствовал он начальника. — Извините, что беспокою вас так рано, но у меня один заключенный из блока предварительного заключения просит разрешения поговорить с вами. Говорит, дело очень срочное.

— Он сказал, в чем дело?

— Не говорит, сэр. Но очень нервничает.

Заключенные, дающие сведения о других заключенных, своих сокамерниках, высоко ценились администрацией тюрем. В то же самое время такие лица очень опасались прослыть доносчиками в глазах других заключенных. Расправа над подозреваемыми в доносительстве, как правило, была жестокой, порой зверски жестокой. Во избежание подобных инцидентов была разработана хитроумная процедура: нужного человека не приводили в административный блок, но конвоировали в комнату для допросов. Любой контакт заключенного с тюремным начальством фиксировался другими заключенными, которые требовали от своего товарища подробного отчета.

— Ну хорошо, отведите его в комнату для допросов.

Через десять минут Сеттерингтон сидел за небольшим столом в комнате, располагавшейся вдали от любопытных глаз других заключенных. Надзиратель ввел внутрь долговязого, сутулого и гибкого мужчину с бритой головой, одного из старожилов учреждения.

Даррену Спайсеру было сорок с небольшим, но выглядел он лет на двадцать старше, главным образом потому, что большую часть своей жизни провел за решеткой. От него постоянно пахло сигаретным дымом. Профессиональный взломщик-домушник, он был настоящим рецидивистом, или, как говорили в этих стенах, коренным обитателем тюрьмы. У него был богатый «букет» предыдущих судимостей за торговлю наркотиками и кражи со взломом. Кроме того, его регулярно арестовывали именно в это время года, и Рождество он, как правило, встречал за решеткой.

Хотя Сеттерингтон никогда эмоционально не привязывался ни к кому из заключенных, он находил время для этого человека. При всех прегрешениях жизнь обошлась с ним не по справедливости. Спайсер был образцовым заключенным. Выросший в неполной семье третьего поколения живущих на пособие социальных паразитов и мелких жуликов, он просто не знал ничего другого. Кражи со взломом были его единственной профессией и призванием. На что-то иное рассчитывать ему уже вряд ли стоило.

И тем не менее Спайсер руководствовался некими моральными принципами, пусть даже и искаженными. Он был заядлым читателем и по этой причине не слишком протестовал против тюремного заключения. В данный момент Спайсер находился в камере временного содержания после ареста при попытке совершить кражу в Королевском павильоне, где ему приглянулась одна из самых ценных картин.

Сеттерингтон жестом предложил ему сесть.

— Рад снова вас видеть, сэр, — застенчиво улыбнулся заключенный.

— Мне было бы приятнее не видеть вас здесь, Даррен. Но, похоже, такому уже не бывать, верно?

Спайсер сгорбился, опустил голову и как-то по-детски исподлобья посмотрел на начальника тюрьмы:

— Верно, сэр. Знаете, сэр, у меня есть мечта. Снова жениться, завести детишек, жить в красивом доме, иметь хорошую машину, но ведь такому никогда не сбыться, как вы считаете?

— Вы мне и раньше говорили такое. Но почему же нет?

— Я уже сто семьдесят раз пытался. Кто же даст мне шанс?

— Но разве вы в прошлом году не получили изрядную сумму денег, Даррен? Пятьдесят тысяч фунтов награды от фонда «Криминальный дозор». Разве это не пошло вам на пользу?

Спайсер пожал плечами, шмыгнул носом и приложил палец к ноздре:

— Вот куда это, по правде сказать, ушло. На кокс. Я предпочитаю оставаться здесь. Мне тут нравится.

Начальник тюрьмы кивнул:

— Я помню, вы уже излагали мне свои причины. Вам нравится здешняя еда, тут за все платят, здесь ваши друзья. Верно?

— Угу. Мне особенно нравятся рождественские обеды.

— На пятьдесят тысяч вы на воле могли бы долго устраивать шикарные рождественские обеды.

— Точно, сэр. Вы все правильно говорите, сэр, — кивнул Спайсер, и начальник тюрьмы на мгновение уловил мечтательное выражение в его глазах.

— Так вы хотели сказать мне что-то очень срочное?

Спайсер украдкой огляделся по сторонам, как будто опасаясь, что кто-то может подслушивать, и посмотрел на потолок. Потом подался вперед и понизил голос до шепота.

— Понимаете, я тут болтал с одним типом в блоке предварительного содержания.

— Кто такой?

— Звать Брайс Лорен.

Слова заключенного вызвали у Сеттерингтона живейший интерес.

— И что с ним такого?

— Тут… это… дело в том… я не хочу быть стукачом, понимаете?

— У нас с вами частный разговор, Даррен. Здесь нет микрофона, не ведется видеозапись. Можете говорить спокойно.

— Такое дело… он пытается нанять киллера.

— Киллера? Зачем?

— Хочет грохнуть свою бывшую. Поквитаться. Имя ее Рэд. Рэд Уэствуд, он вроде так сказал. Дело в том, что у него припрятана заначка. Очень большая заначка.

— Какая?

— Более полумиллиона фунтов. Бумажками.

— Наличными?

— Ну да, наличными. За это дело он предлагает пятьдесят штук.

— И что, нашел он киллера?

— Он сказал мне, что несколько человек заинтересовались. Я не удивлен. Деньги-то большие.

— Что же вы, Даррен, не согласились на его предложение?

— А я согласился, — ухмыльнулся Спайсер. — Сказал, что знаю подходящего парня. Но хочу сначала узнать, настоящие ли хрусты.

— Он сказал, где их держит?

— Обещал сказать, где находится часть. Эти пятьдесят штук лежат в двух разных банковских ячейках. Он заплатит половину, чтобы показать, что дело серьезное. Остальное — после выполнения заказа.

— Он сказал, где находятся эти банковские ячейки?

— Нет. Обещал назвать первую после того, как я дам подтверждение, что нашел нужного человека.

— Насколько я понимаю, вы хотите получить свою долю, если все расскажете полиции, верно?

— Угу. Точно так. Долю. — Спайсер пожал плечами. — Кто-то сделает это за деньги, мистер Сеттерингтон. Это большие деньги.