86

У Эмиса Смолбоуна тоже был план. Часы показывали 10.30 вечера. Ранее, днем, он видел, как Рой Грейс попрощался со своей любезной Клио, поцеловав ее на крылечке, прошел с чемоданом через двор и вышел за калитку. День был теплый, солнечный, и около полудня Клио отправилась куда-то с малышом в коляске и вернулась через несколько часов.

Не считая короткого перерыва в полдень, когда он спустился в кухню и приготовил в микроволновке мясной пирог и замороженный горошек, Эмис Смолбоун сидел наверху, в кресле, за тюлевой занавеской, и наблюдал за соседним двором и домом.

В начале пятого к дому Грейса прибыла модно одетая и довольно приятная женщина лет пятидесяти с небольшим. Мать Клио. Мамочка, как она ее называла. Мамочка оставалась в доме два часа и, уходя, сказала, что вернется утром, к десяти часам, с Папочкой, а потом они все вместе поедут в предлагаемые на продажу дома.

Значит, несколько часов в доме никого не будет. Прекрасно. Можно будет проникнуть к соседям и оглядеться, хотя, располагая планами строения, он уже представлял расположение комнат.

Смолбоун налил виски и закурил еще одну сигарету. Ной Грейс. И чему там собирался научить тебя папочка?

Он вспомнил своего отца, Мориса. Вспомнил без теплоты, но с уважением. В память врезался один эпизод из далекого детства. Ему было лет шесть-семь. Отец поставил его на кухонный стол, завязал глаза и приказал прыгать — ему на руки.

Какое-то время Эмис стоял, замерев от страха.

— Давай прыгай, — понукал его отец. — Просто упади мне на руки — я поймаю.

В конце концов он решился и упал. Отец не поймал, не подставил руки. Остался на месте, в паре шагов от стола.

Эмис так сильно ударился о кухонный стол, что сломал нос и два зуба.

Только тогда отец подошел, снял с его глаз повязку и вытер полотенцем лицо.

— Это тебе урок, сын. Никогда в жизни никому не доверяй, даже собственному отцу.

Эмис не забыл тот случай. Мать стояла в сторонке, со страдальческим видом наблюдая за происходящим. Запуганная мужем, покорная, она молча мирилась со всем, что он делал с детьми, объясняя свою жестокость двумя словами — крепче будут.

Эмису было четырнадцать, когда отец, отправляясь с обходом просрочивших должников, взял его с собой. Они стучали в двери жалких домишек, и им открывали заливающиеся слезами женщины и дрожащие от страха мужчины. Загнав хозяев в задние комнаты, они шарили под матрасами, вытряхивали банкноты и монеты из кружек и чайниц.

— Подонки, — говорил отец. — Паразиты. Лжецы. Все до единого. Ты должен делать то, что надо. Поступать по понятию. Поступать по понятию — это собирать свое. Жизнь ничего не даст тебе сама — ты должен брать сам. Они будут запираться, будут выдумывать причины: «Мой муж потерял работу, он болен» или «Я не могу работать — у меня больной ребенок».

Иногда Эмису становилось жалко кого-то из этих несчастных. Но когда он однажды сказал об этом отцу, тот отвесил ему оплеуху и обжег сердитым взглядом.

— Меня от них тошнит. Понимаешь? Они кормятся слабостью. Прояви к ним сочувствие — и они мигом обведут тебя вокруг пальца. Заруби это себе на носу, потому что иначе будешь в дерьме.

Эмис понял. К восемнадцати годам он уже сам обходил должников. С бритвой в кармане, которую доставал по любому поводу и использовал как против женщин, так и против мужчин. Порой резал просто так, ради удовольствия, чтобы полюбоваться красными полосами на щеках. Позже, осмелев, Эмис стучал в дверь уже с открытым лезвием. «Ну что, заплатишь или красную ленту нарисовать?»

Пожалуй, ленточки на личике Ноя Грейса смотрелись бы совсем неплохо. Сколько раз этот паршивец не давал ему спать по ночам. И каково будет Клио, когда она подбежит к его кроватке и увидит повсюду кровь?

А если разрезать рот? От уха до уха? В тюрьме такое проделывали с насильниками, и называлось это, в зависимости от места заключения, по-разному — Ухмылка из Глазго, Челси Улыбается или просто Усмешка Насильника.

Мысль пришлась ему по вкусу. Мальчонка получит клеймо на всю жизнь. Клеймо подлейшего из подонков.

Чем больше Эмис думал об этом, тем больше ему нравился такой вариант. Намного лучше и намного проще, чем просто убивать.

Есть все основания поздравить себя с замечательной идеей.

Гениально!