73
День для Лукаса Дейли начался паршиво и (о чем он еще не знал) закончился еще хуже.
Он постоял у магазина, под легким дождиком, выкурил сигаретку, вернулся и, набрав номер, снова попал на голосовую почту. Еще несколько дней назад ему удавалось оставлять сообщения, но теперь такого варианта не представлялось. Он опять набрал номер и услышал: «Почтовый ящик полон. Попробуйте оставить сообщение позже».
— Скотина. Ну ты и скотина.
Покупателей не было весь день, никто не звонил, никто ничем не интересовался, никто даже не пытался продать им что-то. Стрелки на часах подбирались к половине четвертого. Эффект выпитого за ланчем пива рассеялся, а приниматься за выпивку снова было еще рановато. В таком настроении он был готов убить кого-нибудь.
«Позвони. Позвони, позвони же, ублюдок. Не заставляй меня ждать. Найду — шею сверну».
Лукас снова вышел, взял в ближайшем кафе два кофе — себе и помощнику — и, вернувшись, сел за стол. Почтовый ящик был забит спамом и счетами, оплатить которые он не мог. За окном непрерывным потоком шли люди, преимущественно туристы. «Ну же, придурки, зайдите и купите у меня хоть что-нибудь!» Но никто не заходил и никто ничего не покупал. Впрочем, сейчас его больше заботило не это. Разве что случилось бы чудо, и в магазин забрел бы какой-то чудак и скупил все подчистую. Только такие деньги могли бы помочь ему разобраться с текущими проблемами.
Сидевший в своей каталке Деннис Купер с головой ушел в сборник судоку, что вполне устраивало Дейли, — настроение не располагало к пустому трепу. К тому же он просто не понимал Купера, когда тот начинал нести какую-то философскую заумь, цитируя людей со странными именами, о которых Лукас никогда и не слышал.
Августин Красники, чьи обязанности в магазине сводились к перемещению покупаемых или продаваемых тяжелых предметов, всю первую половину дня оставался наверху, где, скорее всего, смотрел запись какого-нибудь пропущенного футбольного матча.
Лукас Дейли то и дело проверял по телефону результаты скачек. Ставок он сегодня не делал — коэффициент был низкий, и он даже при наилучшем раскладе получил бы слишком мало.
Что могло бы его устроить, так это тройной коэффициент.
Или звонок, которого он ждал.
Бег мыслей прервало появление за окном фигуры, передвигающейся с помощью палки.
— Ему еще какого черта тут надо? — проворчал Лукас.
Купер оторвался от судоку:
— Боже, сам пожаловал!
Секундой позже в магазин вошел Дейли-старший, пребывавший в столь же скверном, что и его отпрыск, настроении.
— Привет, пап.
Не ответив на приветствие, старик обежал взглядом кабинет.
— Слышал, кого арестовали? Гарета Дюпона. И обвинение ему предъявлено не только в ограблении, но и в убийстве Эйлин. А это означает, что под залог его не отпустят и он будет находится, как мне сказали, в тюрьме Льюис.
— Хорошая новость.
Лицо Гэвина Дейли потемнело, как предгрозовое небо.
— И что же тут хорошего? Я хочу вернуть часы. Мне нужно найти кого-то, кто поговорил бы с ним в тюрьме. Дюпон должен знать, где они.
— Ты же вроде бы говорил, что часы в Нью-Йорке.
— Я так и думал, но подтверждение не пришло, а это плохой знак.
— Может, кто-то в тюрьме и поговорит с ним, если подмазать.
— Может быть. — Гэвин Дейли еще раз прошелся глазами по выставленным образцам и вдруг протопал к той самой паре китайских ваз, продать которые Лукас пытался чуть раньше. — А они как здесь оказались?
— Хороши, да? Отличная покупка. Взял всего за сотню фунтов, а стоят они никак не меньше пары сотен тысяч.
— Неужели?
— Конечно! Девятнадцатый век, кантонские.
— Не объясняй, без тебя знаю. И что, и откуда.
Лукас с гордостью постучал себя по лбу и самодовольно ухмыльнулся:
— Видишь, что-то от тебя передалось и мне.
— Вот как? — Гэвин Дейли взял одну из ваз и внимательно ее осмотрел. — Говоришь, передалось?
— Да.
— У кого ты их купил?
— У одного парня. Кто такой, не знаю, никогда раньше не видел. Пришел с улицы, спросил, сколько я дам. Он даже не понимал, чем владеет!
— Как и ты! Хочешь продать за две тысячи?
— Неплохая прибыль!
— Эти вазы эпохи династии Мин. Есть несколько сколов, из-за которых цена будет меньше, но на аукционе, «Сотби» или «Кристи», за них могут дать около ста тысяч.
— Ну ничего себе. — Лукас разволновался, увидев перспективу решения всех своих проблем. — Черт!
Вековая фарфоровая ваза с грохотом упала на пол и разлетелась на десятки кусочков.
Не веря своим глазам, Лукас в ужасе уставился на старика:
— Черт! Ты ее уронил! Ты уронил вазу!
— Какой я неуклюжий! — Дейли-старший взял вторую вазу, а секундой позже и она выскользнула из его пальцев и последовала за первой. — Упс!
Сначала Лукас подумал, что отец пьян или, того хуже, у него развивается старческое слабоумие или какая-то другая болезнь. Ни шока, ни даже удивления на лице старого антиквара не отразилось — только злость и гнев.
— Как же ты глуп!
— Глуп? Я? — взорвался Лукас. — Посмотри, что ты натворил! Рехнулся?
— Рехнулся? Нет. Но я чертовски зол. И глубоко разочарован. Разочарован твоей тупостью. Эти вазы принадлежали твоей тете. Тот, кто забрал их, не понимал, что к нему попало, и сбыл по дешевке уличному барыге. А ты их купил. — Он покачал головой.
— Невероятно. Ты их разбил!
— А в чем проблема? Ты ведь заплатил за них всего-то сотню фунтов.
— Но они же стоили сто тысяч! И ты просто их разбил?
— Знаешь, что говорят про семейный бизнес? Слышал про правило трех поколений?
— И что говорят? — угрюмо проворчал Лукас, глядя на осколки разбившейся надежды.
— Первое поколение его строит. Второе — проматывает. Третье — спускает в трубу. Тебе удалось миновать промежуточную стадию. Поздравляю.
Гэвин Дейли в гневе протопал к двери. Стоило ему выйти, как в магазин вошли двое мужчин в деловых костюмах. В первый момент Лукас посмотрел на них с надеждой, но, узнав, попятился.
Один, ростом за шесть футов, с бритой головой и лицом словно выкованным из железа, выглядел так, словно, надевая пиджак, не позаботился убрать вешалку. У другого, чуточку ниже и одетого поизящнее, были набрякшие веки, под глазами темные круги, смазанные гелем, зачесанные строго назад волосы, в уголке рта дымящаяся сигара.
Лукас повернулся к Деннису Куперу:
— Скажи Красники, чтобы спустился. Быстро!
— Мистер Дейли, рад вас видеть, — сказал тот, что пониже, неторопливо попыхивая сигарой.
— Извините, у нас не курят, — сказал Лукас. — Закон запрещает.
Гость с сигарой посмотрел на Денниса Купера и, выдохнув струйку дыма, усмехнулся:
— Калека возражает?
Лукас Дейли постарался сдержаться. В сложившейся ситуации сила была не на его стороне.
— Агрессия идет только в одном направлении. Она создает еще большую агрессию, — сухо ответил Купер.
— Что, правда, Квазимодо? Может, применим то же правило к деньгам? Они тоже движутся только в одном направлении — в карман твоему боссу. И никогда к нам не возвращаются. Понимаешь, к чему я?
— Меня зовут не Квазимодо.
— Тогда я и не к тебе обращался, солнышко, так ведь? — Гость повернулся к Лукасу Дейли: — А жена у тебя хороша. Миленькая девочка. — Он сунул руку во внутренний карман, достал старомодную бритву и щелкнул кнопкой. Лезвие открылось. — Не думаю, что Сара Кортни появится в телевизоре с порезанным на ленты личиком, а?
— Она тут ни при чем.
Гость с лезвием повернулся к напарнику:
— Плохо, да? Очень плохо.
Бритоголовый хмуро кивнул:
— Плохо.
Тот, что пониже, снова посмотрел на Дейли.
— Дело вот какое. Ты задолжал моему боссу пятьдесят штук. Моя работа — убедить тебя вернуть должок. Жаль, но иногда страдают и невиновные. Понимаешь, что я имею в виду? Но, с другой стороны, они же сами подставляются. Саре Кортни не следовало связываться с таким кретином, как ты. Посмотри на этого калеку. Что с ним случилось? На мотоцикле неудачно прокатился? С чердака свалился? Почему ему хочется работать с таким недоумком?
— Вообще-то я служил в армии, и меня ранили в спину в Афганистане, — сказал Деннис Купер. — Раз уж вы спросили.
— А, прекрасно, у нас тут, оказывается, герой. — Гость с сигарой перевел взгляд за спину Дейли, и выражение наглой самоуверенности на его лице сменилось гримасой страха.
Дейли оглянулся: позади него, поигрывая бейсбольной битой, стоял Красники.
— Мой босс желает, чтобы вы ушли, — сказал албанец. — Вы очень ему не нравитесь. Извините.
— Пошел ты… — процедил высокий.
Второй метнул в него беспокойный взгляд.
Красники сделал шаг вперед и поднял биту.
— Вы, может, меня не слышали? Уходите.
Гости осторожно отступили к двери и выскользнули на улицу. Красники подождал, пока за ними закроется дверь. Парочка потопталась у входа и неохотно двинулась прочь.
— Молодец! — сказал Дейли.
И тут у него зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер.
— Лукас Дейли слушает.
— Выкинешь еще один такой вот трюк — и будешь до конца жизни ездить в каталке, как твой калека. У тебя одна неделя, чтобы достать деньги. Заглянем в следующий четверг, в пять часов. И чтобы без этого твоего Бориса Карлова. Понял?
Из трубки дохнуло мертвой тишиной.
