110
По лицу Имона Поллока катились крупные капли пота. Весь его средиземноморский загар внезапно сошел, и кожа приобрела болезненно-бледный оттенок. Трясясь от ужаса, он смотрел в дуло направленного на него револьвера и горящие гневом глаза старика.
— Папа! — Лукас Дейли поднялся из кресла. — Опусти эту штуку.
— Опущу, когда покончу с этим мешком дерьма, — ответил Дейли-старший, потрясая револьвером перед Поллоком. — А теперь сядь.
Лукас колебался.
— СЯДЬ!
— Папа!
Гэвин Дейли спустил курок. В тесном помещении выстрел прозвучал едва ли не громче удара грома. Пуля разорвала столешницу в паре футов от того места, где стоял Лукас, раскидала щепки и ушла в ковер.
В наступившей за этим тишине все четверо замерли, на мгновение оглушенные. В воздухе запахло кордитом.
— Я сказал сядь! — прошипел старый антиквар.
Лукас сел.
— Гэвин! — заговорил, придя в себя, Джулиус Розенблаум. — Какого черта…
— Весь ущерб будет оплачен, Лукас. Ты должен понять, что здесь происходит.
— Господи, Гэвин! Если тебе нужно с кем-то посчитаться, делай это, пожалуйста, в другом месте.
Тяжело опираясь на палку, старик сделал шаг вперед и ткнул в Поллока револьвером.
— Дядя этой крысы убил моего отца. — Он направил дуло на Лукаса. — А этот, еще один мерзавец, к несчастью, мой сын. Ради часов они убили мою сестру.
— Нет… папа… я бы никогда… план был совсем другой!
— Ну так расскажи мне, какой у вас был план. А я послушаю. Уж очень хочется узнать, почему убили мою сестру и почему вы двое пытаетесь здесь, в Нью-Йорке, продать украденные у меня часы. Давай рассказывай. Я внимательно тебя слушаю, так что ты уж постарайся.
Поллок и Лукас переглянулись.
Дверь приоткрылась, и в кабинет, заметно нервничая, заглянула секретарша.
— Я слышала… э-э-э… все в порядке? — Она заметила револьвер и осеклась.
Розенблаум неуверенно пожал плечами:
— Ничего особенного, Марджори. Небольшие семейные разборки.
— Мне вызвать полицию?
— В этом нет необходимости.
Секретарша торопливо отступила и захлопнула дверь.
— Папа, я все объясню, — пробормотал Лукас.
— Я уже сказал, что слушаю. Но все твои проделки, говнюк, мне давно известны. Опять долги, так?
— Ты же мне денег не даешь.
— В таком возрасте не пора ли научиться самому себя обеспечивать, а не сидеть на шее у меня и жены? Или думаешь, что будешь убивать члена семьи каждый раз, когда тебе понадобятся деньги?
— Папа, повторяю, план был другой. Просто все… все пошло не так. Пойми же, Эйлин никто и пальцем трогать не собирался!
— Я одно понимаю: моя сестра мертва, а часы, принадлежавшие нам двоим и лежавшие в ее сейфе, теперь лежат здесь. И за всем этим стоите вы двое. — Дейли направил револьвер на Поллока. — Хочу тебя послушать. Хочу знать все, что знаешь ты.
— Не убивайте! — воздев руки, взмолился Поллок. — Пожалуйста, не убивайте.
— А почему? Разве твои головорезы пощадили мою сестру? Я так не думаю.
— Пожалуйста. Я расскажу все, что знаю.
— Начни с начала. Я хочу услышать о Культяшке. Хочу знать, как все было в ту ночь, когда он убил мою мать и увел моего отца. Что тебе известно об этом? Что об этом говорили в вашей семье? Твой дядя хвастался, как убил мою мать?
— Об этом я знаю мало, — захныкал Поллок. — Про дядю мне рассказывал отец. Пока отца не посадили, я жил в Бруклине. Мать была родом из Англии, и она увезла меня туда. Слышал, что дядю Мика, Культяшку, убили через несколько лет после вашего отца.
— Какая печаль, — съязвил Дейли-старший. — Твой дядя — убийца, а твой папаша — уголовник. И ты тоже убийца. Милая семейка. Вот будет радости в аду, когда вы все там встретитесь.
— Я мало что знаю про то, как умер ваш отец.
Несколько секунд Гэвин Дейли молча смотрел на него. Слова Поллока звучали в голове неумолчным эхом. Руки дрожали, держаться на ногах помогала только палка.
— Что ты имеешь в виду?
— Слышали выражение «прогуляться по пирсу»?
Дейли ответил ему холодным взглядом.
— Отец как-то рассказал мне про Брендана Дейли. Вашего старика. Такую вот «прогулку» они и устроили ему однажды ночью.
— Какой ночью? Той, когда увели из дома? Или они держали его где-то и пытали?
— Не знаю.
— Где это случилось?
— Под Манхэттенским мостом, в конце табачного склада, была пристань. Теперь от старого Бруклина там ничего уже не осталось. Все перестроено.
Гэвин замер, переваривая услышанное и переводя дуло револьвера с Поллока на Лукаса и обратно. Новость не удивила, слишком много времени прошло с тех пор.
— Тогда еще снег лежал, — продолжал Поллок. — Отец говорил, что им повезло: копы были нерасторопные и ничего не заметили.
— Не заметили чего?
— Что следов в сторону Ист-Ривер было пять пар, а в обратном направлении только четыре.
— Точнее, три с половиной, если там был твой дядя.
Поллок неуверенно посмотрел на антиквара, словно не зная, что делать — улыбаться или молчать.
— Твой отец говорил что-нибудь о цифрах? — спросил Гэвин Дейли.
— Цифрах?
— Двенадцать цифр. 953704042404. Это что-нибудь для тебя значит?
Поллок нахмурился:
— Можете повторить?
Дейли повторил.
Поллок покачал головой.
— Мы с Эйлин и тетей Уной ждали посадки на «Мавританию». Ко мне подбежал какой-то парень, посыльный. Отдал часы. Они уже остановились и были в таком состоянии, как сейчас. Еще он дал мне вот этот револьвер и вырезку из газеты с написанными на ней четырьмя именами — среди них было и имя твоего дяди — и вот этими двенадцатью цифрами. А еще, перед тем как уйти, он передал такое сообщение: «Запомни числа».
Теперь нахмурился уже Джулиус Розенблаум:
— Повтори-ка еще раз, Гэвин.
Дейли снова повторил. Розенблаум записал цифры на листке бумаги, задумчиво посмотрел на них и покачал головой.
— Ну вот, снова то же самое. Записал наоборот. А вот это уже интересно.
Он поднял листок и, заметно разволновавшись, переписал цифры.
— Когда-то я знал прибрежные воды как свои пять пальцев. В хорошую погоду ходил по Ист- и Уэст-Ривер. Любовался Манхэттеном. Такое никогда не надоест. Летом заходил в Гарлем-Ривер. Там по обоим берегам деревья, ни одного здания не видно. Как будто ты где-то в глуши. — Розенблаум порылся в ящике и достал перехваченный резинкой свиток. — 404240407359. Есть одна мысль. — Он развернул свиток, и Гэвин Дейли, наблюдавший за ним краем глаза, увидел, что это навигационная карта. — Если я прав, здесь недостает трех знаков. И еще букв и символов. О’кей. Сначала поставим N перед 40. Потом символ градусов. Сорок градусов северной широты. После 42 поставим символ минут. Сорок две минуты. Далее 404. Перед 073 ставим W и знак градусов. Знак минут после 59. Как я и думал, недостает трех знаков.
— Недостает чего? — спросил антиквар. — Трех знаков чего?
— Следуя этим координатам, ты попадешь под Манхэттенский мост. Но мост большой и накрывает изрядную территорию. Нам нужны еще три цифры.
Гэвин Дейли снова посмотрел на часы. И вдруг понял.
Как же он не понимал этого девяносто лет?
