83
Карцо подходит к старому иезуиту и постепенно начинает лучше видеть открывшуюся перед ним картину. Вор Душ поднял полумертвого отца Джакомино на уровень балки и прибил к ней его плечи, локти и ладони. Шесть плотницких гвоздей пробили суставы и вонзились в узловатое дерево.
Священник остановился в нескольких сантиметрах от висящего тела. Струи крови лились из ран, текли, извиваясь, по шее и туловищу старика. Карцо наклоняется над иезуитом, и ему в ноздри ударяет сильный запах аммиака. Он отодвигает рясу Джакомино и обнаруживает, что Вор Душ распорол иезуиту живот на несколько сантиметров, начиная от пупка. Оголенные кишки давят на рану, но не могут из нее выпасть. Это медленная смерть.
Внезапно Карцо замечает, что капли крови стали крупнее, словно сердце старика забилось чаще.
— Отец Джакомино, вы слышите меня?
Голова страдальца медленно поднимается, и Карцо погружает свой взгляд в пустые глазницы: глаза иезуита выколоты.
— Отец Джакомино, это я, Альфонсо.
Раздается хриплый вздох, а потом голос старика, дрожащий и тоже хриплый:
— О господи, Альфонсо! Он идет сюда. Он возвращается за мной. Убей меня, пока он не забрал мою душу.
— Кто идет?
— Он. Он возвращается за моей душой и заберет ее с собой. Так они делают: удушают душу человека и уносят ее. Не дай ему это сделать, Альфонсо. Убей меня сейчас, пока я не потерял веру и он не унес меня с собой.
— Я не могу этого сделать, отец Джакомино. Вы хорошо знаете, что не могу.
Распятый старик вытягивается на гвоздях, и у него вырывается долгий вопль отчаяния.
— Боже всемогущий! Я больше не верю в Бога, Альфонсо! Ты меня слышишь? Моя вера гаснет. Если ты не убьешь меня сейчас же, я буду жариться в аду!
Тело Джакомино падает вниз и всем своим весом обрушивается на гвозди, кровь выливается из его ран и начинает капать на пол. Глаза Карцо наполняются слезами. Он наклоняется ниже и тихо говорит:
— Отец, вы губите свою душу тем, что просите меня отнять у вас жизнь. Вспомните, что Бог смотрит на вас и что именно по вашим предсмертным минутам Он будет судить о вашей вере. Вспомните также, что нет такого проступка или преступления, которых Господь не может простить. Хотите ли вы, чтобы я выслушал вашу исповедь перед тем, как вы предстанете перед нашим Творцом?
Джакомино поднимает голову. Кажется, что его пустые глазницы что-то ищут взглядом в темноте.
— У нас уже нет времени на это. Воры Душ вернулись, и великое зло снова распространяется по миру. Я меняю спасение своей души на то, что сейчас тебе открою. Молись за меня и закажи обедни за упокой моей души.
— Отец, вас спасет ваше сожаление, а не угрызения совести.
— Замолчи, глупый! Ты сошел с ума, ты ничего не знаешь о том, что приближается.
Карцо напрягается: голос старика начал изменяться.
— Миссия иезуитов в Манаусе так же, как многие другие миссии во всем мире, служит промежуточной станцией для передачи тайных сообщений. Мы имеем приказ отсылать их в Ватикан. Эти сообщения написаны шифром; их посылает кардинал из окружения папы. Много лет назад этому кардиналу удалось внедриться в тайное общество. Эта зараза проникла в Ватикан сразу после Крестовых походов и с тех пор растет внутри его, как опухоль.
— Заговор против Церкви? Как называется это общество?
— Братство Черного дыма Сатаны. Эта секта произошла от ордена тамплиеров. Она старается завладеть престолом святого Петра. Воры Душ — ее вооруженное крыло.
— Вы знаете, кто состоит в этом братстве Черного дыма?
— Ни один человек никогда не видел их лиц, даже этот проникший к ним кардинал, имени которого я тоже не знаю. Нам известно лишь, что они занимают большинство ключевых постов в Ватикане и установили прочные связи с сектами сатанистов во всем мире. Они действуют по плану, который составлен много столетий назад. В это общество входят около тридцати кардиналов. Они рассеяны по всему миру и теперь настолько сильны, что могут управлять конклавами. Они знают, что Церковь лгала людям, и хотят получить контроль над Ватиканом, чтобы рассказать миру об этой лжи.
— Что это за ложь?
— Все… все находится в Комнате Тайн. Это потайная комната, в нее можно попасть по тайному проходу, который начинается в большом зале архивов Ватикана. Она не указана ни на одном плане. Именно в ней хранятся запретные для чтения письма пап и доказательства заговора.
Чтобы открыть вход в нее, передвигают книги в одном из шкафов… Нужно снять с полок семь книг; какие именно — определяют по сочетанию латинских цитат. Каждая из них указывает на одну из книг. Кардинал, который проник в братство Черного дыма, прислал мне копию списка этих цитат. Для большей безопасности я отправил этот документ в тайное место в Соединенных Штатах. Оттуда ты и должен его забрать.
— Отец…
— Молчи, Альфонсо, у нас больше нет времени.
Карцо вытирает пот со лба Джакомино. У старика уже больше нет сил.
— На прошлой неделе я получил последнее сообщение по срочному каналу. Кардинал узнал что-то серьезное и успел сообщить об этом мне.
— Что именно?
— Все собрано в папке, которую я оставил в камере хранения в аэропорту Манауса. Именно через камеры хранения аэропортов и пересылается секретная почта. В папке ты найдешь билет на самолет до Соединенных Штатов. Я собирался лететь туда сегодня вечером, чтобы забрать список цитат, а после этого отправиться на собор, который открывается в Ватикане. Но теперь уже поздно.
Карцо собирается ответить, но тут вдруг по его ногам на уровне лодыжек проносится ледяной ветер. Старик напрягается. В другом конце зала открывается дверь библиотеки.
— О господи, это он! Он идет сюда!
— Отец Джакомино, ложь, которой пользуется братство Черного дыма, имеет какое-то отношение к бедствию, поразившему ольмеков?
Старый иезуит вздрагивает:
— Что ты сейчас сказал?
— Я обнаружил храм, затерянный в джунглях, и в нем — очень древние фрески. На них изображены первые люди и архангел Гавриил, который дает огонь индейским племенам. На самой большой фреске показаны приход и смерть Христа, полного ненависти и отвращения. Такое могло бы разбудить великое зло. Документы из Комнаты Тайн имеют к этому какое-то отношение?
— О господи! Это еще серьезней, чем я думал.
Раздается стук шагов по мраморному полу библиотеки. Карцо поворачивается и видит, как лучи света один за другим начинают мигать и гаснут. Ноздри Карцо втягивают воздух. В зал врывается вихрь, который поднимает с пола целые охапки архивных документов и кружит их в воздухе. И вместе с ним зал наполняет сильный запах фиалки.
— Уходи теперь, Карцо. Уходи и не оборачивайся. Здесь только его дух, без оболочки. Он ничего не сможет с тобой сделать, если ты поторопишься.
— Отец, вы не ответили мне про ольмеков. Что произошло в лесу? Отец? Отец!
С губ Джакомино срывается хрип, и его голова падает на грудь. Карцо кладет руку ему на голову и тихо читает заупокойную молитву. Едва он успевает произнести последние слова, как старик поднимает голову, улыбается и спрашивает:
— Кто здесь?
Его голос изменился.
Экзорцист отступает на несколько шагов, а существо, овладевшее стариком, нюхает воздух, пытаясь узнать своего соседа по запаху.
— Это ты, Карцо? Что тебе рассказал этот старый сумасшедший?
— Спроси его об этом сам.
Из горла старика вырывается смех.
— Твой друг умер, Карцо, а у меня нет власти читать в сердцах мертвых.
— Тогда освободи его душу, и я тебе отвечу.
— Поздно.
— Ты лжешь. Я знаю, что она еще здесь.
— Как ты можешь это знать, жалкий сумасшедший?
Карцо поднимает глаза и смотрит на ладони распятого, которые сжались в кулаки, обхватив гвозди.
— Из его ладоней еще течет кровь, значит, сердце еще бьется.
Новый взрыв смеха потрясает горло старика.
— Да, но он скоро издохнет. И тогда я проглочу его душу вместе с твоей.
Не сводя глаз с существа, которое пытается сориентироваться в пространстве, священник медленно отступает к письменному столу, на котором лежит «Трактат об Аде».
— Куда это ты идешь, Карцо?
В голосе Зверя слышна тревога. Экзорцист огибает стол и смахивает с рукописи кровь. Обряд Сумерек. Этот текст написан на очень древнем языке, затерянном во тьме времен. Карцо ищет нужную формулу, находит и сосредоточивается, чтобы прогнать страх, который охватывает его сознание. Потом он поднимает руку, протягивает ее в сторону существа и громко произносит:
— Аменах та! Энла амалах нерод!
Тело Джакомино извивается от боли.
— Ох! Это жжется! Что ты делаешь, Карцо?
— Зачем ты выколол ему глаза?
— Это не я, это он сам! Он выколол их себе куском дерева перед тем, как я проглотил его душу!
— Ты знаешь, почему он это сделал?
— Меня жжет, Карцо!
— Он сделал это, чтобы его тело стало твоей тюрьмой. Ни один дух не может покинуть слепое тело, пока оно живо. Об этом сказано в обряде Сумерек.
Уголки губ существа приподнимаются.
— Он умрет, Карцо. Скоро он умрет, я выйду из его оболочки и завладею твоей.
— Его душа больше тебе не принадлежит. Он исповедовался в своих грехах, и о нем была прочитана заупокойная молитва.
— Ну и что, Карцо?
— А то, что ты совершил преступление — овладел душой, которую выкупил Господь. Его смерть не освободит тебя. Аменах та. Энла амалах нерод. Этими словами я приговариваю тебя к пожизненному заточению.
Изо рта Джакомино вырывается мучительный хрип.
— Кто-нибудь придет и освободит меня, Карцо. Кто-нибудь обнаружит тела твоих друзей, и меня освободят.
— Кроме иезуитов, которых ты убил, никто не знал о коридоре, который ведет сюда. Уходя, я его запечатаю. Ты будешь вопить здесь до конца времен.
Произнеся свой приговор, Карцо отходит от существа, которое шевелит руками, пытаясь оторваться от гвоздей. Когда он доходит до середины библиотеки, его догоняет в темноте полный ненависти крик:
— Это не конец, Карцо! Ты меня слышишь? Все только начинается!
Экзорцист хлопнул дверью библиотеки. Голос Зверя гонится за ним до конца подземелья. Потом, пока Карцо поднимается по лестницам на хоры собора, крики постепенно затихают. Перед тем как переступить порог, Карцо ломает механизм, передвигавший статую. Цементный постамент гудит на своей оси, щелкают домкраты, и статуя замирает, навсегда закрыв доступ в могилу иезуитов.
